полушубка топорщился над розовой залысиной, окруженной венчиком немытых
волос. Он плакал довольно долго, пока Вовка Калягин не поднял его с пола и
не утащил в предбанник. Вернулся Калягин спустя минуту.
Сташевич. И еще напечатай два приказа. О снятии с должности Вадима
Скоросько и о назначении главным инженером Олега Ларионова. И Ларионов
тоже пусть подходит, к половине третьего.
галстука, бросил в кресло пиджак и снял рубашку. На спине и под мышками
рубашка была совершенно мокрая. По счастью, у Дениса на работе всегда
висела запасная рубашка.
перед его джипом, два охранника, бывших с ним, вышли и пересели в
собственные "жигули", чтобы вернуться в город, и Денис медленно поехал по
расчищенной до асфальта дорожке, освещенной мощными круглоглазыми
фонарями. Со всех сторон дорожку окружали невысокие, иногда даже не
сплошные заборы, и за ними вставали трехэтажные дома белого кирпича с
эркерами, балконами и башенками. Снег, счищенный с асфальта, был не просто
соскоблен грязной грудой на обочину, а погружен в грузовик и отбуксирован
далеко в поле, сугробы по обеим сторонам дороги были невысокие и
девственно-чистые. По всей умиротворенности и ухоженности обстановки можно
было легко подумать, что мощный джип пробирается где-нибудь по улицам
канадского или норвежского поселка, если бы не плотная кирпичная стена с
колючкой наверху, проглядывавшая поверх заборов и меж домов. Денис ехал на
автопилоте, вглядываясь в черное небо, расстеленное над островерхими
крышами, и чувствуя, как за стеной поселка остается вся безумная суета дня
и перемененная после беседы со Скоросько рубашка.
длинную и очень дорогую шубку. За женщиной бежала собака: крупная
восточноевропейская овчарка с белыми подпалинами на шее. Заслышав шум
мотора, женщина обернулась. Черяга мягко затормозил и вышел из машины.
Ночь была морозная и ясная, столбик термометра явно переполз за минус
двадцать пять и собирался ползти ниже, но ветра, на счастье ахтарцев,
сегодня не было, и в сухом воздухе холод почти не чувствовался: только
резче казались очертания предметов да крупнее набухали звезды.
лизаться.
вокруг нее.
его Калягин еще в свои вольные времена. О суровом нраве Шекеля в Ахтарске
ходили легенды: поговаривали, что во время налета на старый дом Вовки
собачка перегрызла горло одному из охальников. Впрочем, за пределами
охраняемой территории Шекель вел себя образцово и ни на кого не бросался.
любит. И кошек не любит. И вообще никого не любит. Исключение сделано для
меня и для домны номер пять.
принюхиваться к его ширинке.
крутой, как собака Баскервилей.
безопасности будет меньше проблем.
разговаривала со Слябом и получила полный отказ: равнодушная неприязнь
Извольского к животным была всем известна. А потом Ирина помолчала и
внезапно спросила:
ней подружились.
Славке.
ваши решения он вмешиваться не будет.
денег он сел на крючок бандитам. Местным, но связанным с долголаптевскими.
Если бы я его не уволил, то весь завод бы раскрали к весне к чертовой
матери. Кстати, я уволил двоих - Скоросько и Сташевича. Это начальник
четвертого цеха, если вы не знаете. Горячий прокат.
происходит, он сдуру сел в машину и поехал с комбината. На проходной его
взяла промполиция, и к вечеру Калягин просто принес Денису исписанный
показаниями лист и магнитофонную пленку. Денис подмахнул приказ, даже не
видя Сташевича.
не отвечал. Потом, чтобы скрыть волнение, он зажег сигарету. Красный
огонек тускло засветился в ночи.
вышибли из органов, этот человек занимался тем, что наезжал на ларьки и
забивал стрелки. Когда вам говорят, что он навел порядок в городе, - это
преувеличение. Он навел его потому, что пристрелил авторитета номер один.
А сам он был авторитетом номер два. И когда он стал начальником
промышленной полиции, то авторитеты номер три, четыре и так далее получили
по чавке и откочевали в другие регионы. Так что, понимаете ли, мы оба
бывшие. Только я бывший следователь, а он - бывший бандит. Вот я и не
выношу бандита.
сделали володиным заместителем Свенягина?
покойным Витей Свенягиным. Белые фары "девятки", умирающий Извольский близ
обочины, и безумный вопль обкурившегося дружка Камаза: "Это соска
Извольского! Гаси ее и валим отсюда!"
дверь, выбрался наружу и опять стал тыкаться носом в брюки Черяги.
компьютерный магазин, это кто стрелял? Бандит Калягин или хороший парень
Камаз?
приказал? Как это делается, Денис? Вот вы - заместитель директора, и
какая-то шпана в подъезде?
казались совсем другим человеком.
неприязни можете мучать людей. Что вы можете уволить человека, который
плачет и умоляет оставить его на заводе хоть дворником. Что вы можете
приказать расстрелять трех мальчишек. Ведь это вы приказывали, да? Стрелял
Свенягин, а приказывали вы?
ответить Денису. Но он промолчал. Шекель несильно схватил его за рукав
дубленки и потянул куда-то в сторону. Видимо, собаке хотелось, чтобы двое
нравившихся ему людей оставили эту большую железную штуку и пошли гулять с
ним, далеко-далеко, за замерзшее озеро и лес, в котором иногда подвывали
дальние кузены овчарки - крупные сибирские волки.
хороший человек, - буркнул Денис.
потому, что вы его загнали в угол. А вы потом с торжеством... - Голос
Ирины внезапно сорвался на жалобный крик: - Господи, Денис, неужели вы не
понимаете - я боюсь за Славу! Вы... вы все пользуетесь им, чтобы решать
свои проблемы! Вы все клянетесь ему в любви, а потом делаете так, чтобы он
кого-нибудь выгнал! Того же Скоросько! Это наверняка... наверняка вы
подложили на него компромат!
Просто крыша может поехать".
сапожками. Шекель заметался, чувствуя, что между этими двумя происходит
что-то неладное, громко и негодующе фыркнул на Дениса, а потом полетел
вслед за пушистой женской шубкой. Денису захотелось догнать ее, все
объяснить, успокоить. Но что объяснять? И как? Поэтому он молча курил,
глядя, как Ирина исчезает за поворотом.
обратно в машину.