read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



формулу, рифму - тем более. Пушкин - зарифмованная философия
девятнадцатого века, кодекс морали, прозрение и одновременно ретроспектива
человеческой истории, преломленная сквозь судьбу России".
- Возможно, - согласился хозяин, - я его не знаю. А те, кто приехал
сюда после войны, вступили в клуб моряков крейсера "Граф Шпее". Тоже очень
хорошие люди. Но слишком громко поют песни про сеньора дона Адольфо
Хитлера, когда перепьют пива... Неужели вы все пьете так много пива?
- Как один, - ответил Штирлиц и, попрощавшись, вышел из пансионата.
По тихим, совершенно безлюдным улицам он прошел по городу, задержался
около одной из витрин: дед Мороз в сомбреро держал за руку Снегурочку;
кукла была черноволосая, с глазами, наведенными, как у оперной певицы,
настоящая Кармен. "Любопытно, - подумал Штирлиц, - а по прошествии лет,
когда мир станет еще более крошечным, а самолеты будут летать не с
нынешней сумасшедшей скоростью пятьсот километров в час, а с еще большей
(мысль ученого, работающего в военном конструкторском бюро над
преодолением скорости, вполне может оказаться более революционной, чем
бунт Лютера или утверждение Галилея; только те вошли в историю, а этот
останется безымянным), что станет с людскими представлениями,
объединяющими человечество? Станет ли Снегурочка, пришедшая сюда из
Европы, голубоглазой, беленькой, в платьице с рюшечками или по-прежнему
будет такой же черноволосой Кармен в обтягивающем платье и с шалью за
спиной? Или родится какой-то новый, единый эталон для всего мира? Хорошо,
- возразил он себе, - а почему Снегурочка должна обязательно стать
голубоглазой блондиночкой, а не желтенькой, нежной японочкой? Потому что,
- ответил он себе, - я думаю так, как привычно; это дурно; мысль не имеет
права на удобство, - это от лености; конец прогресса. Пусть здешняя
Снегурочка остается жгучей брюнеткой, - сказал он себе устало, - а мне бы
неплохо поспать в кровати, все-таки поезд - это мучительное ожидание
приезда, плохо думается; самолет в этом смысле лучше, тебя растворяет
небо, предлагая свой закон, ты подвластен во время полета ему, а не земле,
не только иной ритм, но даже объем тех проблем, о которых думаешь".
В пансионате "Альпараисо"' ("Чем хуже комнаты, тем громче название.
Неужели в раю могут быть такие узенькие оконца?!") хозяйка
поинтересовалась, не из Испании ли сеньор: "Моя бабушка была испанка, я
неравнодушна к людям с Пенинсулы, даю им скидку на пять процентов". На
вопрос, требует ли она у испанцев паспорта, ответила: "Нет, конечно";
пообещала разбудить в шесть тридцать, принесла кувшин с водой: "Водопровод
безумно дорог, трубы приходится покупать у проклятых "гринго". Вот вам
тазик для умывания, ничего, так мылись наши родители и жили неплохо, лучше
нас; согласитесь, люди живут все хуже и хуже от поколения к поколению".

_______________
' А л ь п а р а и с о (исп.) - рай.

- Если вы сделаете водопровод, - заметил Штирлиц, - к вам не будет
отбоя от желающих, хорошо заработаете...
Женщина улыбнулась (лицо у нее было чуть опухшее от сна, мягкое,
прелестное, Штирлиц только сейчас понял, как она мила).
- "Все, что имеешь, раздай нищим и будешь иметь сокровище на небесах,
и приходи, следуй за мной". Услыхав же это, человек опечалился, ибо был
очень богат. Увидав его печаль, Иисус сказал: "Легче войти верблюду в ушко
иглы, чем богатому войти в царство божие". И сказали услышавшие: "Кто же
может быть спасен?" Он же сказал: "Невозможное людям возможно богу".
Штирлиц, вздохнув, продолжил:
- И сказал Петр: "Вот мы, оставив то, что имели, последовали за
тобой". Он же сказал им: "Истинно говорю вам, что нет никого, кто, оставив
дом, или жену, или братьев, или родителей, или детей ради царства божия,
не получил бы во много раз больше во время сие, а в веке грядущем - жизнь
вечную".
- А дальше? - сказала женщина, пропуская его в маленькую комнату.
- Вы помните?
- Конечно.
- Прочтите.
- Я больше люблю слушать. Прочтите вы, ваш язык такой испанский,
такой чудный, у нашего священника такой же, я его слушаю и плачу...
- Отозвав же двенадцать, он сказал им: "Вот мы восходим в Иерусалим,
и свершится все написанное чрез пророков о сыне человеческом: ибо он будет
предан язычниками и подвергнется поруганию и оскорблению и оплеванию, и по
бичевании убьют его, и в день третий он воскреснет..." И они ничего не
поняли из этого, и слово это было сокрыто от них, и не разумели они того,
что говорилось...
- Вы не священник? - спросила женщина.
- Нет.
- Я очень люблю учить наизусть... Это помогает мне заполнять
документы для налоговой инспекции, все в голове, не напутаешь, а то ведь
такой штраф сдерут.
- Не кощунствуйте, - мягко улыбнулся Штирлиц. - Если вы учите
Евангелие для того, чтобы оперировать с банковскими счетами, бог вас
накажет.
- Если бы он был по-настоящему справедлив, - тихо сказала женщина, -
он бы давно наказал тех, кого надо... А они живут себе, злорадствуют и
даже в церковь не ходят...
- Вы плакали сегодня? Я чем-нибудь могу вам помочь?
Женщина покачала головой:
- Спасибо, что вы это сказали... Нет, вы не можете мне помочь...
Хотите кофе?
- А это не очень трудно?
- Нет, нет, я сделаю вам. Сколько положить ложек? Одну? Две?
- Если можно - две.
- Хорошо. С сахаром? Почему-то европейцы предпочитают сахарин...
- Без сахара и без сахарина, я пью горький кофе... И, если это не
составит труда, пожалуйста, принесите мне несколько листков бумаги и
ручку...

"Красивая и зеленоглазая ящерка, здравствуй!
Как много горя затаилось вокруг нас, бог ты мой! Каждая крыша -
хранительница печалей людских. Почему мы так тщательно скрываем несчастья
и столь доверчиво выставляем напоказ свою радость? Ты боишься дурного
глаза? Я - очень.
Хозяйка пансионата только что принесла мне бумагу, перо и кофе, она
очень мила, но не в моем вкусе. Если женщина все-таки может переступить
"не в моем вкусе", то мужчине это сделать значительно труднее, пожалуй,
невозможно даже, и дело тут не только в физиологии. Старый и мудрый циркач
Раунбреннер из Вены говорил мне, что львицы податливы в дрессуре; глядя на
них, начинают работать и львы; если же готовить номер с одними гривастыми,
ничего путевого не подучится, одно рычание.
Здесь очень тихо, стены дома побелены так же, как в Испании, я слышу
скрип пера, и моя зыбкая тень (хозяйка зажгла свечу, экономит на
электричестве) громоздится на этой беленой стене неким кряжем, выдутым
ветром, - вот-вот до конца рассыплется.
Мне приятно писать тебе это письмо, потому что ты единственный
человек из тех, что милы моему сердцу, кто досягаем ныне для меня. Ты
заметила: я сказал н ы н е. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. Я не
вправе лгать тебе, каждый из нас хранит свою тайну; никогда и никто не
открывает себя до конца - даже, увы, в те минуты, когда, кажется, люди
растворены друг в друге.
Я пишу тебе второе письмо. Первое писал в самолете, зажатый фанерными
стенками (впрочем, они задекорированы прекрасным материалом: какой-то
атлас, очень красивое соседство голубого, розового и светло-зеленого; эти
три цвета - в общем-то тривиальные - здесь, в небе, казались мне очень
земными, а потому - прекрасными).
Мне совестно задавать тебе вопрос, но я задам его, сказав
предварительно, что мое прошлое принадлежит одному мне, так же как и
будущее. Я не знаю, когда оно, это будущее, настанет, - может быть, через
полгода, а может быть, через три, но оно грядет, следовательно, нам с
тобой может принадлежать лишь настоящее. Готова ли ты к тому, чтобы
удовлетвориться настоящим? Только, пожалуйста, не торопись отвечать.
Можно обманывать врага (хотя лучше побеждать его в бою). Во время
осенней охоты в горах можно обманывать кабана: шансы равны, обман можно
квалифицировать как хитрость, необходимую в схватке. Нельзя обманывать
детей и женщин: ничто так не взаимосвязано, как дитя и женщина. Художники
создали много картин, посвященных материнству, однако никто еще не написал
картины "Отцовство". Если ты читала книгу русского писателя Николаса
Гоголя про истинного кабальеро Тараса Бульбу, ты должна была задуматься об
отцовстве: отношение старого казака к молодому сыну совершенно отлично от
отношения матери. Для нее идея, битва, мор - все на втором плане! Сначала
- жизнь ее дитяти, все остальное вторично.
Если ты хочешь в этом отрезке настоящего, которое мне отпускает (или
- точнее - к которому меня понуждает) жизнь, быть рядом со мной, я буду
счастлив.
Но и это не все. Мои средства (аргентинский менталитет предполагает
умение хорошо считать, здесь это не обидно) составляют тысячу семьсот
сорок четыре доллара. Для меня это огромные деньги. Для нас с тобой это
гроши. Не знаю, смогу ли я обратить твои деньги (если они у тебя есть) в
дело и обеспечить тебя так, как ты к этому привыкла. Пожалуйста, извини,
что я пишу тебе это, но я не могу иначе: с самого начала должно говорить
правду, обозначая все исходные условия.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 [ 95 ] 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.