остановить юношу.
по...
развернулся и поднял голову, глядя прямо на запад, в небо над английскими
позициями. Джим последовал его примеру.
мере приближения все яснее принимало форму множества драконьих тел.
благодаря своему опыту существования в драконьей туше; переждав первый
приступ изумления, он умерил свое не в меру буйное воображение и решил,
что в небе сотни две драконов, вряд ли больше. Но если особо не
всматриваться, то казалось - и не только ему, но, конечно, и всем
остальным, - что драконы заполнили собой все небо. Воздух буквально кишел
тысячами тел.
воздух взвилось несколько стрел. Но драконы летели слишком высоко, чтобы
лучники могли нанести им какой-нибудь урон. Они надвигались, и тень
понемногу ложилась на поле сражения, все схватки на котором прекратились.
Противники, отчаянно рубившиеся мгновение назад, сидели на конях,
по-прежнему не выпуская из рук мечей, и смотрели, задрав головы, на
надвигающуюся драконью тучу.
чем никогда".
остановились в движении вперед, поймали термалы и принялись кружить над
головами солдат, каждый сам по себе. Чтобы полностью закрыть солнечный
свет, их было маловато, но казалось, что драконы легко покроют своей тенью
всю землю под собой.
седла, откуда его давеча взяли. Щиты опустились. Казалось, что англичане и
французы, покрытые драконьей тенью, стали одной дружеской компанией. По
крайней мере, теперь они все услышали весть о перемирии, провозглашенную
английскими и французскими герольдами.
короля Иоанна. - Зачем они прилетели?
Джим. - Воспользовавшись своим положением Рыцаря-Дракона, я некоторое
время назад заключил с ними соглашение. Они прибыли немного позже, чем я
надеялся. - Граф уставился на Джима. Граф взял себя в руки первым.
капитуляции, ваше высочество? - спросил он.
проглотил брань, крутившуюся у него на языке.
он, изо всех сил пытаясь удержаться в рамках вежливости.
Франции, - пояснил Джим, - этому дню суждено закончиться перемирием.
Поверьте мне, милорд и ваше величество. Так и должно быть.
глаза на Джима. Слов не было. Да, в общем-то, что в этом удивительного? Уж
теперь-то им просто не о чем было говорить.
корабль, на котором плыли Джим, Брайен, Дэффид, Арагх вместе со всеми
своими людьми и лошадьми, был заметно больше той посудины, которая некогда
привезла из Англии во Францию Джима, Брайена и Жиля.
церемонию погребения сэра Жиля, началась сильная килевая качка, и Джим
заподозрил, что не только горстка латников и суровых лучников, каким-то
образом примкнувшая к их команде, но и многие другие желали бы, чтобы с
этим делом покончили как можно быстрее и корабль поплыл бы дальше. Дело не
в том, что слабому желудку легче переносить качку на движущемся судне: но
люди хотели быть как можно ближе к твердой земле Англии.
как-либо укорачивать процедуру погребения тела Жиля морскими волнами. Они
не смогли взять в плавание священника, поэтому Джим сам прочел
погребальную службу, надеясь, что пробелы в знании латыни у тех, кто стоял
вокруг него, не позволят заметить ошибки и пропуски там, где его подвела
память.
бы обнесли оградой открытое пространство, вмещавшее в себя людей, стоящих
рядом с досками, на которых при полном вооружении и в доспехах лежал сэр
Жиль, готовый, едва доски будут подняты, соскользнуть в свой последний
приют.
латникам, стоявшим у досок.
плескавшейся всего в нескольких футах ниже борта корабля. Латники в
последний момент отвели глаза, но Джим, Брайен и Дэффид, перегнувшись
через борт, следили за последним путем своего Соратника.
весьма встревожило бы латников, если бы они наблюдали за погребением, но
для трех друзей картины лучше этой было не сыскать.
бы чудо. Доспехи разлетелись точно так же, как лопнул панцирь на Джиме,
когда он добирался до дома Каролинуса. Тут же из воды вынырнул серый
морской тюлень и, прежде чем вновь нырнуть в серые воды Английского
Пролива и навсегда скрыться из глаз, весело подмигнул друзьям. Те отошли
от борта корабля.
Брайен.
ответил он. - Но я не удивляюсь.
поинтересовался Дэффид.
вопрос лучника. С самого вечера, когда закончилась битва, а он вызвал
Департамент Аудиторства и подал иск на Мальвина, Джим пребывал во власти
необъяснимой депрессии. Вплоть до нынешнего момента он никак не мог
поверить, что сделанное им касается блага всех людей. А теперь тюлень
мельком взглянул на него своим блестящим глазом и вернул ему душевное
равновесие.
Англию!
сопровождении конных латников и лучников - их число несколько возросло за
то время, пока они добирались из Франции в Англию, - наконец въехали в
лес, окружавший замок Маленконтри, и растянулись цепочкой.
благоприятствовала его возвращению. Стоял один из жарких, солнечных дней
конца августа, и лесная тень радушно встретила облаченных в доспехи и
тяжелые защитные кожаные куртки (лучники и даже кое-кто из латников
предпочитали именно их) людей.
солдат. Арагх покинул их почти сразу после высадки, заявив, что у него нет
никакого желания тащиться вместе с их медлительным караваном. Друзья не
обращали внимания на разницу в общественном положении между собой, стертую
не только тем, что они думали по этому поводу, но и смертью, и морским
превращением сэра Жиля.
обкидать Джим; значит, он всегда недооценивал искренность и глубину
чувств, возникавших в душах людей, среди которых ему довелось жить
последний год. Однако скорбь Брайена, похоже, полностью рассеялась,
отчасти благодаря преображению сэра Жиля в морских волнах, а отчасти
благодаря тому обычаю, который Джим считал неотъемлемой частью этого мира:
свершившиеся и ушедшие в прошлое события принимались и забывались теми
людьми, с которыми они произошли.
поскольку там могла гостить его дама сердца. Дэффид упорно молчал, однако
Джим подозревал, что мысли валлийского лучника витают вокруг примерно того
же предмета: он надеялся, что и его жена окажется в замке Маленконтри,
когда путешественники доберутся до него. И все же Дэффид явно предпочел
загнать вышеупомянутую надежду в самые глубины своего сознания и болтал о
другом.