метакортикальный процессор, но клавиатуру пока не трогал. - Так поехали
или что?
Рука была холодная, а лицо не выражало ничего. Но я представляла, что он
должен испытывать сейчас - перед надвигающимся уничтожением своей личности
и предшествующего существования. Даже если переход пройдет благополучно,
человек с личностью Джона Китса уже не будет прежним "Джонни".
опасность огромная.
непримиримо, как голос Мейны Гладстон:
бросать. И я не оставлю тебя одного. - В последний раз сжав его руку, я
села рядом с ВВ у пульта: - Ну, ВВ, подключай меня к своей хреновине.
киберпространства, о магистралях, рассекающих трехмерные пейзажи из
черного льда, о защитных периметрах, сияющих, как неоновые рекламы, о
странных аттракторах, о мерцающих небоскребах файлов... и над всем этим,
как грозовые тучи, парят ИскИны. ВВ вошел в киберпространство через свой
личный канал, а я путешествовала, так сказать, у него на закорках и
смотрела по сторонам. В этом мире все было слишком. Слишком сильно.
Слишком страшно. Я _с_л_ы_ш_а_л_а_ грозные проклятия огромных сторожевых
фагов. А дыхание червеобразных антивирусов даже сквозь ледяной экран
воняло смертью. Я _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_а_ тяжесть гнева нависших над нами
ИскИнов. Мы были как насекомые под ногами слонов. А ведь пока ничего
особенного не произошло. Мы прокатились по разрешенной дорожке и через
зарегистрированное окно получили доступ к какой-то штуке, которую ВВ
придумал давным-давно. Собственно говоря, это было нечто вроде домашнего
задания, которое он делал для своего Статистического Управления.
черно-белом телевизоре, да и то нечетко, а Джонни и ВВ получали
голографическую фантопликацию в полном объеме.
можно говорить шепотом). - Мы прибыли.
теней - словно десятки тысяч городов, разбросанных в четырех измерениях.
сосредоточилась на волноообразных тенях наших отображений и держалась, как
могла.
сенатором, он взял нас с мамой на показательные маневры Олимпийской
Офицерской Школы. В заключение гостевую кабину перенесли на какой-то
захолустный мир - Армагаст, кажется, и там взвод разведки наземных частей
ВКС выпустил по условному противнику тактическую ядерную ракету.
Взорвалась она в девяти километрах от нас. Гостевая кабина была
экранирована поляризующим защитным полем десятого класса. Боеголовка -
всего на пятьдесят килотонн. Но я никогда не забуду этого взрыва. Ударная
волна обрушилась на кабину, и восьмидесятитонная громадина закачалась, как
листок на ветру. А световая вспышка была так сильна, что поляризовала
защитное поле до полуночной темноты, но из глаз все равно брызнули слезы.
что в нем было, унесло в какую-то черную трубу.
отдавались у меня в костях. А потом некое подобие смерча подхватило нас и
стало засасывать в вакуум. Мы кувыркались в этом потоке, словно букашки в
водовороте.
фаги. От одного ВВ увернулся, другому перестроил мембраны, и тот сожрал
самого себя. Но нас продолжало затягивать нечто холодное и черное -
холоднее и чернее любой бездны, какую только способен вообразить человек.
реве рвущейся инфосферы.
извивавшуюся в завихрениях пространства, как знамя на ветру. ВВ "вырулил"
на эту дорогу, отыскал нашу несущую волну, подобрал координаты (они
плясали и носились вокруг нас с такой невообразимой скоростью, что я их и
разобрать не могла), и мы рванули вперед по желтой полосе...
Гигантские ледники долговременной памяти. Нервные узлы входов,
разбегающиеся, как трещины по стеклу. Пузыри квазичувствительных
внутренних процессов, нависшие над головой, словно грозовые тучи. Сияющие
пирамиды первичных источников, огражденные озерами черного льда и армадами
пульсирующих черных фагов.
громадная тяжесть - мы _п_о_д_к_л_ю_ч_и_л_и_с_ь_.
поглотивший и растворивший нас в себе грохочущий мальстрем. Это был не
гудок и не вой сирены, а какая-то жуткая квинтэссенция предупреждения и
угрозы...
стену и каким-то непостижимым образом поняла, что это и есть периферия. В
стене все еще зияла пробоина, но с каждым мгновением она сокращалась - так
высыхает мокрое пятно на ткани. Мы выбирались наружу.
сыщиком, в меня один раз стреляли. Дважды пыряли ножом. Неоднократно
ломали ребра. То, что происходило сейчас, стоило всех этих прелестей,
вместе взятых. ВВ не снижал скорости, отбиваясь на ходу.
вцепились в нас и тянут вниз, обратно, в хаос яростного света и шума. То
ли ВВ пользовался какой-то особой программой, то ли знал некую колдовскую
формулу, но пока что ему удавалось отбиваться. Однако силы его были на
исходе. Удары противника все чаще достигали цели, хотя доставалось не мне
- их принимал на себя ВВ, точнее, его матричный аналог.
ощутила присутствие Джонни - словно большая, сильная рука ухватила нас,
подняла и пронесла сквозь стену периферии. А долю секунды спустя пятно
сжалось в точку, перерезав дорогу, по которой мы уходили в реальный мир.
Защитное поле клацнуло у нас за спиной, будто стальные челюсти.
других аналогов людей-операторов - так ТМП пролетает мимо запряженных
волами повозок. У ворот в Медленное Время как всегда толпились
возвращавшиеся аналоги, и мы помчались сквозь эту толчею немыслимыми
четырехмерными прыжками.
мир. Свет обжег мне сетчатку. Это был _н_а_с_т_о_я_щ_и_й_ свет. А потом
нахлынула боль. Я повалилась на пульт и застонала.
Он помог мне встать и повел к двери.
ВВ Сурбринер распластался на пульте. Шляпа свалилась и откатилась в
сторону. Голова ВВ лопнула, забрызгав консоль серым и красным. Из
открытого рта текла густая белая пена, а глаза словно бы расплавились.
секунду.
помойкой, плесенью и озоном - очевидно, рядом проходили открытые
волоконно-оптические кабели. Я приоткрыла один глаз.
комнату С растрескавшегося потолка свисали кабели. На покрытом слизью
кафельном полу стояли лужи. Красноватый свет шел откуда-то снаружи -
по-видимому, из технической шахты или автотуннеля. Я тихо застонала.
Джонни был рядом. Он поднялся с импровизированного ложа, которое соорудил
из одеял, и направился ко мне. На лице у него я заметила, по крайней мере,
одну свежую царапину, и все оно было перемазано чем-то черным - то ли
смазкой, то ли просто грязью.
сесть. Эта конура закачалась у меня перед глазами, и я с трудом подавила
позыв к рвоте. Джонни подал мне пластмассовый стаканчик и помог напиться.
пожалуй, самая глубокая яма на Лузусе, ничейная территория. В здешних