из бездны бездн, на сторожевые пики льется голубоватый свет, все сильнее,
все ярче. Появляется луна. Она выползает на ребро гольца холодным шаром и,
кажется, вот-вот сорвется в пропасть.
пространство. Палатка, пологи, утварь, костерок между сложенных камней и
уснувший возле него Улукиткан -- все это ночью, под луною, поистине сказка!
ноги и поджав под себя задние. С тех пор, как не стало в стаде Баюткана,
кому она рабски подражала во всем, Майка больше привязалась к старику. Как
бы далеко ни кормилась, ночью непременно придет к нему на стоянку. И хотя
Улукиткан свое чувство хранит глубоко под внешним спокойствием, отделывается
молчанием, но мы знаем -- в его сердце живет безграничная любовь к Майке.
своею молодостью, своими шалостями. Ее характер стал еще независимее: у
дымокуров старые почтенные олени уступают ей лучшее место; поссорившись с
собаками, она угрожающе набрасывается на них, и те, опытные зверовые лайки,
не смеют огрызнуться, спасаются бегством. Если же Майка, утомленная
длительным походом, доверчиво уснет на стоянке, по-детски разбросав уставшие
ноги, никто не шумит, разговаривают шепотом, упаси бог, кто стукнет топором
или загремит посудой. Словом, все мы: люди, олени, собаки -- подпали под
влияние Майки, и она стала маленькой хозяйкой нашей кочевой жизни.
теленок -- символ счастья. Майку старик боготворит. Оно и понятно: старому
эвенку, прожившему всю тяжелую жизнь в постоянном уединении, в тайге, трудно
избавиться от суеверия. И когда я думаю о привязанности Улукиткана к Майке,
не могу представить, что станется с ним, если Майки не будет рядом?
тишине. Мы с Улукитканом вдвоем пробирались к истокам Маймакана. Там, на
каменных вершинах Джугджура, работали наши отряды геодезистов, и мы заранее
условились, что я посещу их в это время.
счет речкам. Позади остались буйные Аян, Учур, Чумикан, а впереди лежала
незнакомая земля, безлюдье, глушь, и где-то в неприветливых складках гор
прятались истоки Маймакана.
ориентируясь по Джугджуру.
выхоленная тайгою и человеческой лаской. С возрастом она немного одичала,
стала вожаком стада, но отношения ее со стариком остались прежними. Она
знала только его руки.
надоели мари, гнус, безмолвие и синеющее в вышине безоблачное небо. На всем
протяжении ни единого следа человека. Иногда мы выходили на сопки, чтобы
осмотреть местность, и нам открывалась безграничная тайга, бедная, рваная.
Мы уже не верили, что есть на свете речка Маймакан и что когда-нибудь
доберемся до своих. Но надежда, подобно огню, спрятанному в глубине торфяных
пластов, никогда не угасала в наших сердцах.
олочами. Проводник ощупал след, прошелся по нему, сказал, обрадованный:
близко загремело ботало, затем послышался лай собак.
слетела усталость. Старик, по-юношески вскочив на своего учага, погнал его,
покрикивая на идущих в связке оленей.
неожиданным появлением колхозных пастухов. Они тоже только что пришли на
поляну и еще не успели поставить чумы, развести костер.
понравилась. Неожиданно для всех она вырвалась вперед к псам, била всеми
четырьмя ногами, подпрыгивала высоко, как козел, но собаки оказались не из
трусливых. Ей бы несдобровать, уж и досталось бы, да вовремя вмешались
пастухи.
коренастому эвенку.
искать белку будут или сохатого держать, останутся жить, а другие на варежки
пойдут, еще не хватит.
спросила молодая пастушка, показывая на Майку и окидывая ее взглядом
знатока. Тут только я заметил, что наша четвероногая спутница буквально
приворожила всех.
Майка, точно понимая, что попала на смотрины, важно вышагивала по стойбищу,
демонстрируя перед эвенками то круглый зад, прикрытый белым фартучком, то
пышные бока, вертела чуточку заостренной головою, украшенной изящными
рожками.
пастух, не отрывая глаз от Майки, и, повернувшись к Улукиткану, добавил
деловито: -- Может, сладим, бери за нее любого учага из стада.
ответил он и. считая разговор законченным, стал развьючивать оленя.
предложил пожилой пастух.
старик твердо, а сам, вижу, в восторге. Еще бы, Майка получила такую оценку
пастухов!
главным образом из племенных самок и молодняка. Уставшие животные разбрелись
по редколесью, и там в глубине сумрака замер невнятный шепоток
колокольчиков. Но десятка полтора попрошаек осталось на стоянке. Олени
тщательно обшарили лагерь и, не найдя чем поживиться, набросились на наши
вьюки. Пришлось убрать багаж в палатку.
трудолюбивых кочевников нашего времени. Они живут в тайге со своими семьями,
неотступно следуя за стадом до предгорий Джугджура. Их богатство, состоящее
из домашней утвари, постелей и одежды, укладывается в несколько вьюков. Их
желания -- не оставаться долго на одном месте. Эти люди совсем не
требовательны в своих потребностях. Мы с Улукитканом по сравнению с ними
живем с комфортом.
бесконечно рады повстречавшемуся человеку. Их представление о внешнем мире
складывается в основном из тех отрывочных сведений, которые приносят с собою
случайные гости. Вот почему так радушно встретили нас кочевники. Мужчины и
женщины помогли развьючить оленей, поставить палатку, дети дружно таскали
хвою для постелей.
лесом, опаленным осенним пожаром, золотил на поляне синие, в зрелой ягоде,
кусты голубики. Ночной ветерок гладил увядшие листья берез, и те шепотком
умоляли его не срывать их, подождать до утра...
с густым оленьим молоком и с жадностью выпытывали новости. Их все
интересовало: жизнь страны, куда кочует белка, кого встречали мы на пути и
какая нужда привела нас в этот дикий край? В разговоре я произнес имя своего
спутника. И тут только пастухи узнали, что их гостем является тот самый
Улукиткан, добрая молва о котором растеклась далеко за пределы родного
стойбища. Все забыли про ночь. Разговор неожиданно затянулся.
прожил еще до революции, лесным кочевником, и много знает из прошлого их
славного народа. Говорил только Улукиткан. Ему было что вспомнить...
олени-попрошайки. Они стали атаковать нашу палатку. И я, чтобы избавиться от
назойливых животных, необдуманно угостил их солью. Вот когда мы оказались в
настоящей засаде! Всю ночь олени толклись у палатки, просовывали свои
безобидные морды в щели, а одному молодому оленю даже удалось поднять
головной борт и пробраться внутрь...
Старик не захотел остаться в долгу, но чем ответить? В тот год я преподнес
ему шестикратный бинокль с просветленной оптикой. Его он хранил как
драгоценную вещь на дне потки, бережно завернутым в замшевый лоскут.
Расстаться с ним ему, видно, было не под силу. Другого он ничего не имел.
Тогда старик развинтил бинокль, одну половину оставил себе, а вторую подарил
старшему стойбища. Боже, какая же это была радость для пастухов! Им
действительно бинокль был необходим, особенно осенью, когда олени в поисках
грибов уходят далеко от стоянок и собирать их приходится с большим трудом.
Когда караван был готов покинуть гостеприимную стоянку, один из пастухов
подошел к Улукиткану, начертил на земле витиеватую линию, затем справа от
нее приложил веточку, примерно под углом 45°, и к ее краю, тоже под тем же
углом, еще один маленький прутик -- это река Маймакан и левобережный приток,
по которым должен был пойти наш путь. Затем пастух положил три камушка у
"истоков" реки, как бы изображая ими вершины хребта, и, ткнув пальцем в
крайний, сказал всего лишь несколько слов на своем языке. Улукиткан
утвердительно закивал головою, взял в руки повод от переднего оленя и
твердой походкой зашагал к невидимым вершинам. А я подумал: как это просто
получается у истинных детей природы! У них, кроме врожденного чутья, есть
свои, нам не понятные, приметы на земле, которые и служат им ориентиром в
пути.
Березин Федор
Конюшевский Владислав
Орловский Гай Юлий
Пехов Алексей
Смоленский Вадим
Сертаков Виталий