рыла в своей комнате, аккуратно все расставила и принялась ждать. Дого-
ворено было на восемь вечера. Но прошел этот час, началась программа
"Время", а дочь генерала не появлялась. И в окнах ее было темно.
чая и поминутно выглядывая из окна, не появилась ли дома Мария Гри-
горьевна? В десять она решилась: откупорила бутылку, разлила в рюмки -
себе, гостье и Григорию Степановичу - все по ритуалу. Последнюю рюмку
накрыла ломтиком черного хлеба. Телевизор выключила. Еще раз подойдя к
окну и убедившись, что в квартире генерала изменений не произошло, Ирина
вернулась за стол, приподняла свою рюмку, глядя на черный ломтик, и вы-
пила.
нать", -подумала она, но ничего не вспоминалось, кроме твердого холодно-
го лба генерала в гробу. Она почувствовала себя странно. Тишина в доме
была необычайная, будто все притихли, отдавая дань памяти покойному ге-
нералу. Ирина выпила еще и через минуту ощутила тепло, разлившееся по
телу. Она перестала думать о ритуале и вдруг всплакнула, промокая слезы
бумажной салфеткой. Вспомнился ей красивый голос Григория Степановича, и
сам он - бодрый, веселый, впервые появившийся в окне в то странное утро.
Вспомнился и другой - жалкий, растерянный - на летней кухне, и сухие его
руки, и капли пота, бегущие по лысине...
стану теперь, как Маша, - подумала она. - Какая все же она противная!
Почему не пришла?" Ирина зажгла свечу и погасила верхний свет. Горящая в
подсвечнике свеча напомнила ей апрельскую ночь, когда она жгла письма
мужа, а дом в это время летел над городом. Как быстро промелькнуло вре-
мя! Уже осень... Ирина подошла к старому пианино - подарку Виктора Ев-
геньевича, на этом пианино учили мальчика Демилле, - открыла крышку и
уселась за клавиши. Не садилась давно - больше года. Пальцы сами собой
взяли первый тихий аккорд "Осенней песни" Чайковского. Ирина играла мед-
ленно, вспоминая, изредка сбивалась, проигрывала место сначала. Слезы
снова закапали у нее из глаз. Любимая вещь Виктора Евгеньевича. Как хо-
рошо ее играл Женя! Как давно это было...
взяла свечу и подошла к задернутой тюлевой занавеске.
какие-то фигуры. Она разглядела нескольких человек за столом, уставлен-
ным бутылками портвейна: две женщины и двое мужчин... Их движения не ос-
тавляли сомнений в том, что они пьяны. В одной из женщин Ирина узнала
Марию Григорьевну. Свет торшера отбрасывал на пол длинные острые тени.
фигура, она была совсем близко от окна. Ирине показалось, что лицо зна-
комо. Она всматривалась в окно, приподняв свечу. Лицо внезапно искази-
лось гримасой ужаса - и в этот миг Ирина узнала мужа. Он стоял прямо пе-
ред нею, вцепившись руками в подоконник, - небритый, с непривычными уса-
ми, исхудавший - и смотрел на нее, оцепенев от страха. Пьяные, остано-
вившиеся на ней глаза Евгения Викторовича были белы. Вдруг он закрыл ли-
цо руками, издав короткий хриплый звук, и провалился в темноту. Тени за
столиком качнулись, судя по всему, они звали Демилле к себе. Потом одна
из фигур пьяно махнула рукой: Бог с ним...
не почувствовала. Еще несколько секунд, словно каменная, она стояла у
окна, слыша редкие и крупные удары сердца. Она уже ничего не видела пе-
ред собой, кроме мелких ячеек занавески. Как? Ее муж? У Марии? Она ниче-
го не могла понять.
ним глотком.
никого не было. Лишь горел торшер, да тени от бутылок наискось пересека-
ли комнату.
ря. Шлепая босыми ногами по полу, прошел вдоль Бродвея, который в утрен-
нем свете выглядел грубо и жалко, вышел на лестничную площадку и взгля-
нул в широкое, от пола, окно. По мокрой улице шли нарядные дети под зон-
тиками - белые переднички, отглаженные синие костюмчики - с цветами, с
мамашами... Отчетливо представил себе Ирину с Егоркой, которые тоже сей-
час впервые идут в школу по какой-то улице в этом городе дождливым сен-
тябрьским утром. Город вдруг представился ему бесконечным, как Вселен-
ная; он чуть не заплакал от злости и бессилия, вернулся к смятой постели
и с отвращением принялся одеваться.
Викторович, не забыв нацепить темные очки, вышел из "стекляшки" и побрел
по проспекту. У метро внезапно купил букет длинных, как пики, гладиолу-
сов и, чувствуя себя с букетом уже увереннее, зашагал к ближайшей школе,
откуда доносилась бодрящая музыка.
первого звонка и, когда первоклашки, взявшись за руки, стали входить в
здание школы, преподнес букет пожилой учительнице, которую выбрал зара-
нее в толпе педагогов. Старуха растроганно поблагодарила.
окруженную невысокими домами. Дождь прекратился. Пройдя несколько домов,
Демилле оказался у металлической решетки высотою метра два, ограждавшей
заросший кустами сирени двор с песочницами, грибками и качающимися ло-
шадками из железных прутьев. Двор полон был ребятишек двух-, трехлетнего
возраста; в стороне на скамейке сидела тучная воспитательница, подставив
солнцу рыхлое лицо. По виду - обычный детсад, но что-то в детях показа-
лось Демилле странным. Он приостановился и стал глядеть на них сквозь
решетку. Внезапно понял: пальтишки на детях одинаковые, точнее, двух
сортов - зеленые, чем-то напоминавшие солдатские шинели, и в желтую
крупную клетку. Заметив стоящего у забора человека, дети один за другим
выпрямились и стали смотреть на Демилле, будто чего-то ожидая. Евгений
Викторович смутился и потупил глаза. Воспитательница тоже заметила Де-
милле и подошла вперевалку.
-смешался Демилле.
подняв лица. Евгений Викторович в растерянности обвел их глазами и, не
выдержав, отступил на шаг, повернулся и побежал прочь, будто преследуе-
мый их взглядами. В горле стоял комок, мысли прыгали. Он увидел гастро-
ном, вбежал в него и, обведя невидящим взглядом витрины, остановился на
кондитерском отделе. Уже предчувствуя прекраснодушную никчемность своего
поступка, выбил в кассе килограмм шоколадных конфет, самых дорогих, и с
большим кульком в руках вышел из магазина.
проклятый комок в горле. Дети снова играли. Демилле подошел близко и
притиснул лицо к решетке. Мешали очки. Он с досадою сдернул их. Воспита-
тельница недовольно взглянула на него и подошла, уже с раздражением.
кулек сквозь решетку.
- Детдомовский сами? - уже уважительно спросила она, на что Демилле
только закивал головою, стукаясь лбом о холодные прутья. - Ладно уж. У
нас им хорошо, вы не подумайте...
как застигнутые врасплох зверьки, потянулись к решетке, с надеждою
взглядывая на Демилле.
"Трюфели" по одному. - Скажите спасибо дяде.
этот нестройный хор кто-то сказал: "папа". Теперь они стояли с конфетами
в руках, не разворачивая их, и повторяли: "папа".
и, оглянувшись на Демилле, шепнула с неудовольствием: - Идите же. Чего
стоять? - но Демилле и сам уже, резко повернувшись, пошел назад с бешено
колотящимся сердцем.
довку и только тут разрыдался, как ребенок.
дая дискотеки. В глазах стояли брошенные дети на полянке, как грибки.
Сел писать письмо Егору: "Егорушка! Поздравляю тебя с началом первого в
твоей жизни учебного года..."
бабочкой, явились Зеленцов и Малыгин в одинаковых, с блестками вечерних
костюмах, начали прибывать гости. Алик кинул Евгению Викторовичу свер-
ток:
ка. Демилле вяло запротестовал, но Алик только руками развел:
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк