Чтение 96–й страницы книги ~Посмотри в глаза чудовищ~

грез:

- Я не знаю, какая у него фамилия, но яиц он не досчитается, это
точно!

- :то одна нога у него уже благополучно повреждена. И отчего это
художник всегда гоним толпою?

- Художник! Виртуоз изящной ебли! Чужих жен!

- О! Так это ваша жена?

- Ну. Типа того.

- И вы ее ревнуете? - восхитился Николай Степанович.

- Ну: типа того.

- А это ваши чичисбеи? - он показал на двух окаменевших спутников
рогоносца.

Их он уже держал . Нет большой хитрости в том, чтобы взять
человека, раскрывшегося в агрессии, да еще пребывающего под
воздействием винных паров:

- Ну, типа того. Да.

- А вы знаете, я свою первую жену сам возил на свидания на
извозчике. И что вы думаете? Она меня страшно ревновала ко всем - и
все равно была плохого мнения обо мне.

- Ну?

- Типа того, представьте себе! Кстати, как зовут вашу
очаровательную спутницу жизни?

- Эта: сучара она. А зовут:- он задумался. - Верка.

- Вера, вы вполне можете привести себя в порядок, вы знаете, где
здесь что расположено?

Она медленно кивнула и попятилась.

- А как ваше имя, любезный?

- Мое? Мое-то - Игорь. А: э: с кем имею честь?.. - он сморщился от
непривычных слов.

- Николай Степанович. Да вы проходите, присаживайтесь. Хотите
пива? И вы, молодые люди - возьмите вон там стулья:

Пять минут спустя они сидели внутри круга: Николай Степанович,
Вера, Игорь и один из спутников Игоря. Второго отправили за пивом.
Гусар ходил под окнами и прислушивался.

Николай Степанович прислушивался тоже. Поддерживая примитивную
беседу о негодяе Бессонове, фотографе "ню", ходоке и растлителе, о
розданных им несчастной Верочке обещаниях относительно карьеры
фотомодели, каковые обещания привели всего лишь к мучительному
выведению вши лобковой обыкновенной как самой Верочкой, так и Игорем,
о попытках Игоря внушать девушке основы морали и права, о том, что
попытки эти заканчивались исключительно и неизменно скандалами и
повышенным расходом тонального крема "жамэ", он пытался нащупать
ниточки, тянущиеся откуда-то к их сознаниям

- и натыкался на пустоту.

Ниточек не было?

Вернулся посланный за пивом.

Начинался третий час ночи.

Чичисбеи уныло надувались жидкостью, а Николай Степанович
рассказывал

Игорю о брачных обычаях африканских племен.

- Живут же люди:- не то завидовал, не то сочувствовал Игорь.

Его подруга слушала, развесив очаровательные ушки, но не верила.
Она была из породы недоверчивых девушек. До определенной степени,
конечно.

Время и события становились вязкими, как глиняное семидневного
вымеса тесто осени пятнадцатого года, и значить это могло, например,
что кто-то умный и умелый начинает медленно и осторожно направлять и
подталкивать Николая Степановича, готовит ему тропинку, а потом колею,
а далее лабиринт, а далее - яму с невидимыми скользкими краями: много
людей живут в таких ямах, не замечая того, и становятся злыми и
нервными, когда их из этих ям вынимают и предъявляют городу и миру;
впрочем, точно так же могло оказаться, что никакого колдовского
злодействия во всем этом нет, а есть банальная житейская ситуация; и
мало кто даже из великих способен был, находясь вот так же внутри
липкого и тягучего времени, отличить одно от другого - для этого
требовался либо изощренный нюх, либо лунный камень на шее, либо
стальные нервы наряду с полным бесстрашием, потому что при разрушении,
намеренном или случайном, подобных чар следует немедленный и жестокий
ответ...

- А что говорят в ваших кругах о недавнем побоище в доме на
Рождественском бульваре? - спросил Николай Степанович, когда некий
рубеж доверия был уже преодолен.

- Что? - жалко переспросила Вера и уронила банку с пивом. - Что
говорят? О

Рождественском?..

- Вот именно: что говорят?

- Да: ничего, - соврал Игорь. - Ничего не говорят. Что могут
говорить? Да и побоища никакого не было, так: ребята стрелку
подбивали, да неудачно:

Чичисбеи дружно встали.

- Так мы пойдем, наверное? - сказала Вера и тоже встала. - Игорек,
мы пойдем, да?

- Конечно. Приятно было познакомиться, - он поклонился. -
Извините, если что не так, пошумели мы поначалу:

- Все хорошо, - кивнул Николай Степанович. - Значит, об этом вам
ничего не известно?

- Ничего, - сразу сказал Игорь. - То есть решительно ничего.

- Надеюсь, и про наше времяпрепровождение вы точно так же
забудете?

- Разумеется, - Игорь с готовностью кивнул. И чичисбеи закивали
хором, как китайские фарфоровые болванчики. Только Вера смотрела как
живой человек - с ужасом - и жалась к своему мужчине.

Они отошли на несколько шагов и как-то слишком уж быстро
растворились в темноте.

По дымному следу (Южная Польша, 1915, осень)

Южная Польша - одно из красивейших мест России. Мы ехали верст
восемьдесят от станции железной дороги до соприкосновения с
неприятелем, и я успел вдоволь налюбоваться ею. Гор, утехи туристов,
там нет, но на что равнинному жителю горы? Есть леса, есть воды, и
этого довольно вполне.

Леса сосновые, саженые, и, проезжая по ним, вдруг видишь узкие,
прямые, как стрелы, аллеи, полные зеленым сумраком с сияющим просветом
вдали, - словно храмы ласковых и задумчивых богов древней, еще
языческой Польши. Там водятся олени и косули, с куриной повадкой