крошки.
пони. -- "Что делать?! Сожгут ведь ни за что, ни про что!" От ужаса алхимик
чуть не плакал. Вдруг, как вспышка света в кромешной тьме, свернула мысль:
"Свартхед! Вот где можно отсидеться!" Колдун Свартхед был, наверное,
единственным другом Брана на протяжении последних пяти лет. Он жил в
развалинах старой мельницы, на опушке соседнего леса. В городе его не любили
даже больше, чем алхимика, но боялись гораздо больше. Его умение наводить
порчу и сглаз, проклинать и отнимать мужскую силу никем под сомнение и не
ставилось. Он был первой излюбленной мишенью воскресных проповедей брата
Антония. Второй был Бран. Впрочем, реальных сил у Свартхеда было немного, но
кое-что он несомненно мог. Когда бывал трезв. А случалось это ох как
нечасто. Однажды алхимику удалось застать трезвого Свартхеда за работой. Его
несказанно поразили горящие прямо в воздухе непонятные знаки и бормотание:
"Солнце во Льве... Ангел второго декана... Асфориэль... мелех элогейну
а-олам ашер-кадеш..." Несомненно у Свартхеда можно будет пересидеть плохие
времена.
настроение города. Птицы притихли, воздух был недвижим, громом небесным
раздавался под сенью деревьев хруст веток, на которые он наступал. Вдруг
впереди послышались голоса. Застигнутой у горшка сметаны кошкой Бран сиганул
в ближайшие кусты. И через минуту на тропинке впереди показались люди. Трое
оказались солдатами Инквизиции. В старых доспехах и грязно-белых нарамниках,
с каменными лицами, они волокли спотыкающегося Свартхеда. Левый глаз колдуна
совершенно заплыл, губы были разбиты в кровь. Он что-то нечленораздельно
мычал. Перед ними ленивой походкой сытого медведя шагал человек огромного
роста. Время от времени он довольно подкручивал густые пшеничного цвета усы
и поглаживал рукоять подвешенного к поясу меча. На его снежно-белом
нарамнике слева красовался четырехлистный клевер. Впереди всех, то забегая
вперед, то отставая, подпрыгивал мячиком монах. Плотный, подслеповато
щурящий карие глаза и подергивающий себя за редкую бороденку, он дышал
нерастраченной энергией. Не прерываясь ни на секунду, он вещал:
qui es in coelis! Истинно реку --- посрамлен будет нечистый! И сила, и семя
его! Аллилуйя! Тьфу, Мать наша Святая Католическая Церковь! Корни тут
наложили по дороге... О чем это я? А, да святится имя Господа! Всепокайтеся!
А ты грешник-еретик, тунеядец-сатанист, каешься?
облегчил душу!" Пойми, козлище от агнцев недоотделенное, единственная и
благородная цель моя, как Великого Инквизитора всея Каледонии, суть спасти
ваши погрязшие во грехе души путем очищения праведным огнем веры! Но ежели
ты не покаешься, то и огонь веры может оказаться бессилен! И палачу работы
меньше будет, если ты сам покаешься! Ну? Каешься? А?
Хайдельберге, "не согрешишь -- не покаешься, не покаешься -- Господу не
угодишь!" Вот пришла ко мне как-то на исповедь дочка одного
Ноттингемширского шерифа. И так ей было плохо, и так муторно. А исповедалась
-- враз все прошло! Ad momentum, как говорится. Потом раза по два в неделю
исповедоваться прибегала. Хе-хе. Только вот месяца через четыре пришлось ей
портного вызывать... Но я был призван тогда моим Инквизиторским долгом
далеко на север и не знаю даже, что с ней теперь... Так что от покаяния одна
польза! Каешься?
эта портянка на дороге"... Что-о? Портянка? И сапог?
слишком поспешным -- один его полуразвалившийся сапог остался лежать прямо
посреди тропинки.
неба эту портянку Святого... э-э-э Дунстана! Эта священная реликвия поможет
нам бороться с силами тьмы! Слава Господу! На колени, мерзкий грешник,
повинный в грехе содомии!
пошатываясь посреди дороги.
кретины... КАПИТАН О'РЕЙЛИ!!!
виноваты... -- загудел колокольным звоном усатый громила.
Святой Женевьевы!
перевязанный бечевой, остался одиноко лежать на земле. Бран, который никак
не мог отдышаться и утишить сердцебиение, залпом опорожнил один из своих
флакончиков, натянул на босую ногу сапог и направился вслед за солдатами и
Инквизитором.
инквизиции согнали на рыночную площадь. Брана туда притащил за шкирку
собственноручно капитан О'Рейли. Алхимик уже оставил надежду пережить этот
день, но на его счастье Джоанна, дочь старого Джона Седдлера, бросала такие
пламенные взгляды на храброго вояку, что он попросту уронил Брана на землю и
направил свои стопы в несколько ином направлении, нежели планировал раньше.
Все придушенно молчали. Посреди площади к вкопанной шотландским горцем жерди
был привязан Свартхед. Справа и слева от него стояли два солдата и монахи.
Брат Антоний явно робел от такого нового дела, как аутодафе, и испуганно
жался к брату Бенвенуцио. Инквизитор, естественно бегал туда-сюда и
возмущался отсутствием порядка и дисциплины. Вскоре Бран заметил еще одного
чужака. Он стоял с явно скучающим видом, прислонившись к стене под надписью
"У Свитова Никалая", и лениво посматривал по сторонам. Одет он был весьма
странно. Сухощавую фигуру скрывал мешковатый камзол со множеством набитых
карманов, у пояса висел невозможно тонкий меч с витой гардой и навершием, а
на голове у него красовался зеленый берет с большим рыжим ("Видно, петуха
ограбил," -- подумал Бран) пером. Длинные волосы незнакомца были собраны на
затылке в некое подобие конского хвоста, а самым примечательным объектом его
хитрой, кошачьей физиономии были тонкие усы и бородка-клинышек.
нервические манеры, как ветром сдуло. Теперь он выглядел и говорил, как
настоящий представитель могучего Ордена Псов Господних и Матери Католической
Церкви. -- Дети мои, тяжелые испытания обрушились ныне на зеленые холмы
нашей милой Родины! Сатана искушает сердца некрепких в вере! Многих он, увы,
уже искусил. Но даже для самого отпетого грешника, коим несомненно и
является сей мерзостный колдун, есть еще надежда на спасение. Она в
искреннем покаянии. Очистивший душу и попросивший милости у Бога, получает
поддержку Матери нашей Единоапостольской Католической Церкви. Вот этот
грешник покаялся! (Свартхед, чей рот был заткнул кляпом, отчаянно замычал и
замотал головой). Вы видите, как яростно отрекается он теперь от всех своих
прошлых деяний? Как проклинает Лукавого, ввергшего его душу в море
несчастий? Так должно каяться всем истинным католикам! Теперь он может смело
уповать на Господню милость и милосердие! Слава тебе, милосердный наш Боже!
Прости нам прегрешения наши, аки и мы прощаем должникам нашим! И не введи
нас во искушение, и да избави нас от Лукавого! Аминь!
поморщился.
Клементом, я, Великий Инквизитор всея Англии и Каледонии, брат Ордена
Св.Доминика, отец Ефраим Хайдельбергский, ныне в 13-ый день летнего месяца
июня, года 1314 от Рождества Христова, оглашаю приговор рабу Божиему Якову
Буллю, известному также как Свартхед Чернокнижник. По рассмотрении дела мы
пришли к решению признать обвиняемого виновным во всех приписываемых оному
преступлениях, на основании собственного же признания обвиняемого,
сделанного в присутствии двух свидетелей и скрепленного клятвой на Священном
Писании. После чего мы, дабы избежать лишней жестокости и опасности смерти,
передаем его в руки светской власти для понесения наказания,
соответствующего его преступлению. Во имя Господа нашего Иисуса Христа, Девы
Марии и всех Святых Апостолов, в особенности Св.Петра и Св.Павла, аминь!
верующим о великом чуде, которое произошло сегодня. С небес, в огненном
сиянии, спустилась к нам священная реликвия -- ПОРТЯНКА СВЯТОГО ДУНСТАНА!!!
Некогда, во времена, когда Св.Дунстан проповедовал в наших краях, к нему
подступил Дьявол в облике молоденькой послушницы и стал искушать. Но
Св.Дунстан не растерялся. Он поборол в себе искушение, сорвал с ноги свою
могучую портянку и ткнул под нос Нечистому. В тот же миг не выдержал Враг
Рода Человеческого святости сей портянки и исчез с проклятиями! Вот так
Св.Дунстан посрамил Дьявола! Аллилуйя! Слава Господу и Св.Дунстану!
произнес: "Свежо предание, да верится с трудом..." Благообразное лицо отца
Ефраима на мгновение исказил гнев, но затем он сдержался и произнес:
вас люди, страдающие неизлечимыми болезнями? Пусть они выйдут сюда!
его прорваться через толпу и пасть на колени в кругу яркого света факелов.
От ужаса он зажмурился. "Вот и все, и нету Брана", -- пронеслось у него в
голове.
Шилова Юлия
Верещагин Олег
Андреев Николай
Мичурин Артем
Эриксон Стивен
Прозоров Александр