притащу тебе самую суковатую ветку?
выстрогать не успею. Да и успел бы -- к новым привыкать надо. На ошибках
учатся... А нам даже самая мелкая промашка может стоить жизней.
в руки и ноги. Томас вытаращил глаза:
смотрел, как он устраивает за спиной лук и колчан, брызгает муравьиной
жидкостью, затрясся от негодования:
рехнулся... Тут в самом деле от жары мозги плавятся. Веди, сэр калика!
запаха, небрежно отшвырнул котелок. Олег укорил:
сумасшедшие авосьники живут на вашей Руси!
славы, доблести и рыцарской верности Даме!
застонал, видя, как грубо калика попирает чистое золото. В другом месте
ослепительно блеснуло цветными радужными искрами, словно луч солнца
переломился в глыбе венецианского стекла. Томас ахнул, без сил опустился
на корточки: среди гранита, базальта и золотых слитков блестел алмаз
чистейшей воды, размером с кулак! Олег недовольно оглянулся, вздохнул и,
без слов одолев вершину вала, полез по внутренней стене.
оставить алмаз и другие блестящие камни: дал себе страшную клятву
когда-нибудь выколотит всех до единого из рыцарского вала муравьев --
Крижине очень идут сапфиры, а ее маленькой племяннице -- изумруды...
стебелька -- все выровнено, вычищено. Воздух пропитан сильным запахом
муравьиной кислоты. Черные муравьи носятся стремительно, как рыцари на
турнире, так же как рыцари, сшибаются, трещат панцири, но муравьи
разбегаются как ни в чем не бывало. Некоторые уже тащили, несмотря на
ранний час, убитых животных, а с северной стороны через вал вдруг полезли
десятки крупных муравьев, у каждого в челюстях свисает, иной раз еще слабо
трепыхаясь, сайгак: явно наскочили на большое стадо. Привлеченные их
возбуждающим запахом, из огромного широкого колодца выскакивали десятки
муравьев, стремительно мчались в ту сторону.
сыростью и холодом, из темноты показывались черные как грех муравьи, в
челюстях блестели огромные глыбы с еще непросохшей слюной, ею скрепляли
камни, песок и золотые самородки. Мимо Томаса, едва не столкнув в колодец,
проскочил муравей с сайгаком в челюстях, ловко перевалил через край,
унесся, стуча когтями, как белка по дереву.
крючками!
спускаться, Томас перекрестился, полез следом:
ребенком, за детьми нужен глаз да глаз, но присматривай и за мной, твоим
верным рыцарем! Если уцелею, принесу на твой алтарь золота из той кучи,
что оставил наверху.
сорваться и рухнуть в бездонный колодец. Пальцы немели под тяжестью
железных доспехов, пот заливал глаза. Казалось, что уже сорвался бы, если
бы не страх сбить карабкающегося чуть ниже калику. По сторонам шуршали
когтистые лапы, муравьи мелькали как массивные наковальни, снабженные
железными прутьями вместо лап, пропадали в угольно-черной тени, что
наискось пересекала колодец. Томас боялся тряхнуть головой, сбросить едкие
капли пота. Мимо пролетела глыба, едва не сшибив Томаса, невольно
прислушался, но валун скрылся в тени без звука. Снизу -- ни стука, ни
плеска, ни писка.
счастью, муравьи не выравнивали стены колодца, для рук и ног остались
выступы и вмятины. Когда сам окунулся в тень, увидел в стене колодца
раздваивающийся ход. Калика конечно же, выбрал худший.
вылез черепахе на спину -- некоторые уверяют, что земля стоит на трех
китах, а то и слонах, -- но муравьям наверняка самим надоело рыть по
прямой, или же ошиблись, черное дурачье, но вскоре Томас заскользил по
крутой горке, изредка цепляясь за торчащие из косогора камни -- вклеено
намертво, не оторвешь! Если бы строители башни Давида уговорили муравьев
помочь, крестоносцам не разрушить бы кладку. Томас признавал честно, надо
быть объективным даже к противнику. Конечно, после победы.
уже оторвал руки от стены. Металлическая перчатка скользила как по
зеркалу! Слюна скрепила стенки словно крепчайшим клеем, камни торчат,
высовываются, но не выломать, разве что отколоть половинку, да и то, если
не покрыт слюной весь -- Томас попробовал на ходу ковырнуть кончиком меча,
на гладкой поверхности не осталось даже царапины.
посильнее мха, который давал свет агафирсам. Впрочем, если муравьи на
много миллионов лет старше людей, то могли бы за это время придумать
освещение и получше. Люди бы наверняка додумались... Правда, они не могут
быть старше людей, потому что Господь сотворил человека всего восемь тысяч
лет тому, да сперва сотворил человека, а уж потом всяких там зверей и
муравьев!
агафирсов, и даже демона в Константинополе, которого он сразил так
отважно, что его друг калика живет очень долго, чуть ли не восемь тысяч
лет, а ведь каждому христианину известно твердо, что на земле только
дьявол живет эти восемь тысяч лет, ибо его создал Господь в первый день
творения, когда отделил свет от тьмы...
хотелось, а он ощутил себя именно гадостью, ибо осмелился подумать гадкое
о человеке, который не только спасал ему не однажды жизнь -- это пустяки,
сочтемся! -- но не раз брал чашу с Христовой кровью в руки, что грешникам
непозволительно, а уж сатана бы сгорел или хотя бы ожегся...
раздраженно оглянулся, сказал сердито:
светящимся стеклом. Ход шел по наклонной вниз, его пересекали другие норы,
мелькали страшные тени и звонко стучали когти, сильно пахло муравьиной
кислотой. Томас сообразил, что его отважная рыцарская душа ушла в
несвойственные ей глубокие раздумья нарочно, чтобы не видеть этой жути,
когда вокруг носятся страшные чудовища, а он с другом, который кажется все
более странным и опасным, находится Бог знает на какой адской глубине!
идти пригнувшись, и всегда выбирал тот, который вел в глубину. И еще тот,
как показалось Томасу, из которого разило муравьями особенно мощно.
Пересекли ручеек, что выбегал из одной стенки, а вбегал в другую, долго
брели по колено в ледяной воде -- хрустально чистой, прыгающей по
стеклянному дну. Муравьи подбегали все почему-то с одной стороны, быстро
набирали воды -- Томас восхищенно и ошеломленно успел увидеть, как один
припал к ручью, вонзил челюсти в воду, открыл рот, и начал лакать, как
огромный жаждущий пес, мощно втягивая воду через толстую трубу, что шла
прямо в сухое брюшко, черные кольца раздвинулись, начали сползать одно с
другого, брюхо наполнялось и наполнялось, между стальными кольцами
показалась тонкая не защищенная пленка, и Томас профессионально заметил,
где у муравьев уязвимые места, но так можно поразить лишь водовозов, а
муравьи-воины вряд ли с такими пузами пойдут в бой...
каликой в еще больший страх: глубже и глубже, откуда пахло сильнее, чем из
любой развороченной муравьиной кучи. Даже муравьи пошли странные: если
Акунин Борис
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Куликов Роман