ный замок, похожий на все те, чьи развалины покрывают большую часть Ев-
ропы. Да, это страшные остатки обширной сети, с чьей помощью феодальное
владычество в течение стольких веков распоряжалось всем цивилизованным
миром, угнетая людей своим преступным, жестоким могуществом и ужасами
междоусобных войн. Эти отвратительные жилища, эти суровые крепости слу-
жили логовом для всех злодеяний, свершавшихся на глазах у людей до тех
пор, пока религиозные войны, старания освободительных обществ и мучени-
чества избранников не помогли человечеству познать истину. Вы можете
объехать Германию, Францию, Италию, Испанию, славянские страны - в каж-
дой долине, на каждой горе вы увидите там внушительные развалины какого-
нибудь грозного замка или заметите на траве остатки укреплений. Все это
кровавые следы завоевателей, следы побед касты патрициев над кастами по-
рабощенных. И если вы исследуете эти руины, если пороетесь в земле, ко-
торая их поглотила и неустанно старается засыпать их еще глубже, вы пов-
сюду найдете то же, что видели здесь: темницу, яму для груды трупов,
тесные зловонные конуры для особо важных узников, укромный угол, где
можно убивать бесшумно, а на вершине старинной башни или в недрах подзе-
мелья - застенок для строптивых рабов, виселицу для дезертиров, кипящие
котлы для еретиков. Сколько несчастных погибло в кипящей смоле, сколько
исчезло в потоке вод, сколько было заживо погребено в рудниках! Ах, если
бы стены замков, воды озер и рек, пещеры скал могли заговорить и расска-
зать о всех беззакониях, которые они видели и поглотили! Число их слиш-
ком велико, чтобы история могла запечатлеть эти подробности!
землю невинной кровью. Короли и священники, троны и церковь - вот глав-
ный источник беззаконий, вот главная разрушительная сила. Чья-то суровая
забота, чей-то мрачный, но сильный ум собрал в одной из зал нашего ста-
ринного замка часть Орудий пытки, изобретенных ненавистью сильного К
слабому. Описание их невероятно, глаза с трудом верят, мысль отказывает-
ся допустить их существование. И все-таки они действовали, эти чудовищ-
ные механизмы, они действовали в течение целых столетий как в королевс-
ких дворцах, так и в цитаделях мелких князьков, главным же образом - в
застенках святой инквизиции. Что я говорю? Они действуют и ныне, хотя и
реже. Инквизиция все еще существует, все еще терзает людей, и во Фран-
ции, самой просвещенной из всех стран, есть еще провинциальные суды,
сжигающие мнимых колдунов.
тали разорять землю? Разве война перестала приносить горе и опустошение
как в зажиточные дома, так и в бедные хижины, стоит только захотеть са-
мому мелкому правителю? Разве рабство перестало царить в половине Евро-
пы? Разве войско перестало подчиняться почти повсеместному закону хлыста
и дубинки? Разве самых красивых, самых храбрых солдат в мире - прусских
солдат - не дрессируют как животных, с помощью палки и розги? Разве
русскими рабами не управляет кнут? Разве в Америке не обращаются с нег-
рами хуже, чем с собаками и лошадьми? Если крепости древних баронов уже
разрушены и превращены в мирные жилища, то разве крепости королей не
продолжают стоять на месте и служить тюрьмами для невинных чаще, чем для
виновных? И разве ты, сестра моя, нежнейшая и благороднейшая из женщин,
не была узницей в Шпандау?
состраданию, в чувстве справедливости, но так как тебе и некоторым дру-
гим, находящимся здесь, предназначено вернуться в свет, бывать при дво-
ре, иметь доступ к королям, подвергаться - тебе в особенности - действию
их чар, нам пришлось предостеречь тебя от опьянения этой полной блеска и
опасностей жизнью, и мы не имели права избавить тебя даже от самых чудо-
вищных доказательств ее порочности. Пользуясь одиночеством, на которое
мы тебя обрекли, и книгами, предоставленными в твое распоряжение, мы
воздействовали на твой ум; с помощью отеческих наставлений, то строгих,
то ласковых, мы воздействовали на твое сердце; подвергая тебя испытани-
ям, более мучительным и насыщенным более глубоким смыслом, нежели испы-
тания древних мистерий, мы воздействовали на органы твоего зрения. А те-
перь, если ты все еще желаешь принять посвящение, можешь бесстрашно
предстать перед этими неподкупными, но добрыми судьями - ты уже знаешь
их, и они ждут тебя, либо чтобы увенчать, либо чтобы даровать тебе сво-
боду покинуть нас навсегда.
которой огненными буквами зажглись три сакраментальных слова: свобода,
равенство, братство.
только ее дух. Она уже не могла слушать речь Маркуса стоя. Вынужденная
снова присесть у подножия колонны, она опиралась на Ливерани, не видя
его, забыв о нем. Однако она не пропустила ни одного слова, произнесен-
ного Маркусом. Бледная, как привидение, с остановившимся взглядом и за-
мирающим голосом, она все-таки не производила впечатления человека, ко-
торый только что перенес сильное нервное потрясение. Сдержанный восторг
переполнял ее грудь, дыхание было так слабо, что Ливерани не мог уловить
его. Черные глаза, немного ввалившиеся от усталости и перенесенных стра-
даний, сверкали мрачным огнем. Легкая морщинка на лбу говорила о непоко-
лебимом решении, первом в ее жизни. Характер ее красоты испугал тех из
присутствующих, кто прежде видел ее неизменно приветливой и кроткой. Ли-
верани дрожал, как лист жасмина, колеблемый ночным ветерком над головой
его возлюбленной. Она поднялась сильным движением, какого он не мог ожи-
дать от нее в этот миг, но внезапно у нее подкосились ноги, и, чтобы
подняться по ступенькам, она позволила ему поддерживать, почти нести се-
бя, не испытывая при этом никакого волнения от его объятий, так сильно
трогавших ее прежде, не выходя из состояния глубокой задумчивости, нес-
мотря на близость сердца, так бурно воспламенявшего прежде ее сердце. Он
вложил в ее ладонь серебряный крестик - талисман, дававший известные
права на нее и служивший как бы знаком отличия, по которому она могла
его узнавать. Но Консуэло, казалось, не узнала ни этого дорогого ей
предмета, ни руки, которая передала ей его. Ее собственная рука была
стиснута в какой-то судороге страдания. Она бессознательно держалась за
руку Ливерани, как держалась бы за ветку, чтобы не свалиться в пропасть,
но кровь сердца не доходила до ее оледеневшей руки.
постучать в дверь храма, - не покидайте нас. Испытание было чересчур
жестоким. Я боюсь!
нулась, как только он вошел вместе с Консуэло и Ливерани. Прочие братья
остались в галерее, ожидая, чтобы их пригласили на церемонию посвящения,
ибо между этим посвящением и последними испытаниями всегда бывает сек-
ретная беседа между наставниками Невидимых и тем, кого собирались при-
нять.
было отделано и украшено с большой пышностью. Между всеми колоннами сто-
яли статуи величайших друзей человечества. Фигура Иисуса Христа помеща-
лась в середине амфитеатра между фигурами Пифагора и Платона. Аполлоний
Тианский стоял рядом со святым Иоанном, Абеляр - возле святого Бернара.
Ян Гус и Иероним Пражский находились рядом со святой Екатериной и Жанной
д'Арк. Но Консуэло не стала рассматривать то, что ее окружало. Погружен-
ная в свои мысли, она без удивления и волнения снова увидела тех самых
судей, которые так глубоко изучили ее сердце. Ее больше не тревожило
присутствие этих лиц, кто бы они ни были, и, ожидая их приговора, она
казалась совершенно спокойной.
ший ниже семи судей и всегда говоривший вместо них, - кого вы привели к
нам? Как имя этой женщины?
Разве вы не видите, что я явилась сюда в одежде новобрачной, а не в
платье вдовы? Возвестите о приходе графини Рудольштадт.
не носите этого имени. Ваш брак с графом Рудольштадтом расторгнут.
громким голосом, словно в лихорадке. - Я не признаю никакой теократичес-
кой власти. Вы сами научили меня признавать лишь те права, какие я доб-
ровольно дала вам над собой, и подчиняться лишь отеческому авторитету.
Но он не будет таковым, если вы расторгнете наш брак без согласия моего
и моего супруга. Ни он, ни я не давали вам такого права.
судьбой и твоей. И ты тоже дала нам это право, когда открыла свое сердце
и поведала, что полюбила другого.
признание, которое вы хотите у меня вырвать.
лом, вошла и села в центре полукруга, образованного судьями. По нервной
дрожи, сотрясавшей ее тело, Консуэло сразу узнала Ванду.
толковательница самых сокровенных тайн, самых тонких движений человечес-
кого сердца. Является ли эта женщина супругой Альберта Рудольштадта?
час вы должны провозгласить ее развод. Вы видите, кто привел ее сюда,
видите, что тот из наших сыновей, чью руку она держит, любим ее, и она
должна принадлежать ему в силу незыблемого права любви в браке.
застывшую и словно умершую в его руке. Ей почудилось, что она спит и си-
лится проснуться. Наконец она решительно вырвала руку и, посмотрев на
Мацумото Сэйте
Василенко Иван
Шекли Роберт
Конюшевский Владислав
Афанасьев Роман
Посняков Андрей