в сплав чугуна и стали, завалено кучами бесформенных обломков.
трубами и шел исправно, держав кильватер "Николая I", на траверзе которого
находился крейсер. "Изумруд". За нами следовали "Апраксин" и "Сенявин".
Великий", "Ушаков" и броненосный крейсер "Адмирал Нахимов"? Что с ними
произошло? Погибли ли они от минных атак или отстали от нас?
ответа на мучительные вопросы. Кругом, насколько хватал глаз, не было видно
ни одного дымка, ни одного Признака чьих-либо судов. Под утренним небом сыто
поблескивало море, равнодушное к горестям подневольных людей.
обежать некоторые отделения, чтобы узнать, в каком состоянии наше судно.
случае нападения противника?
на судне хоть какой-нибудь порядок.
одного отделения в другое. Вместо разбитых железных трапов поставили
стремянки или подвесили шторм-трапы. Кое-где успели починить перебитые
водопроводные трубы. В бортах корпуса заделали пробоины, с палуб убрали
воду. Корабль, освободившись от лишней тяжести, уменьшил свою осадку на два
фута. Остойчивость его значительно увеличилась. Но мы не могли не сознавать,
что если поднимется буря, то нам не видать Владивостока. Все эти временные
сооружения по заделке пробоин моментально будут уничтожены ударом волн. Раны
"Орла" снова раскроются, снова он начнет захлебываться водою, и тогда уж
никакие человеческие усилия не спасут его от гибели.
некоторые орудия удалось к утру исправить. Из пятидесяти восьми пушек только
половина окончательно вышла из строя, а остальные могли стрелять.
утешаться было нечем.
осталось ни дальномеров, ни приборов управления огнем. А выбрасывать снаряды
при таких условиях так же будет бесполезно, как бесполезно во время драки
производить грохот хлопушками. Одни башни поворачивались вручную, другие
лишились электрической подачи снарядов. У некоторых пушек уменьшился угол
возвышения, и они стали ненужными для стрельбы с дальних дистанций. Многие
элеваторы в батарейной палубе были разрушены. Боевых припасов осталась в
погребах лишь пятая часть.
действовали пушки. Кормовая двенадцатидюймовая башня располагала всего
только четырьмя снарядами.
боевой мощи. Он способен будет защищаться только от крейсера 2-го ранга.
боевую рубку. Усталый и осунувшийся, с воспаленными глазами, он удивленно
посмотрел на меня и заговорил:
чего еще нам не хватает? Я, как и всякий моряк, ненавижу туман, но теперь он
был бы нам кстати - густой такой, непроглядный. В нем наши корабли
затерялись бы, как иголка в молоке.
видимостью.
показался дымок. Он вырастал так медленно, словно там разжигали костер. За
первым дымком, заметили второй, третий. Весть об этом облетела все отделения
броненосца. Люди сразу забеспокоились. А когда обрисовались очертания пяти
военных кораблей, то перед каждым из нас встал лишь один мучительный вопрос:
свои это приближаются к нам или чужие?
молодой матрос.
идут, за ними тащится "Александр III".
ночь!
что спустившийся на палубу из боевой рубки. - Сейчас я смотрел в подзорную
трубу. Это неприятель к нам приближается.
лиходеем для команды, и раздались угрожающие выкрики:
Васильеву. Его там не было. Я направился в операционный пункт. Доктора
меняли повязки раненым офицерам и матросам, а те стонали от боли или
бредили. Заботливо гудел вентилятор, очищая в помещении воздух, пропитанный
лекарствами и запахом крови. В углу на табуретке, опираясь на костыль,
понуро сидел Васильев и дремал. Я взял его за локоть.
Васильеву, вдруг зашевелились, поднимая в тревоге головы.
ответил за меня Васильев таким спокойным голосом, словно сообщил о каком-то
пустяке, и попросил меня проводить его в машинную мастерскую.
очень скверное. А главное - ничего не придумаешь, чтобы избавиться от
настигающего нас бедствия. Остается только одно - махнуть на все рукой. В
прошлую ночь я не мог сомкнуть глаз. Мозг точно чадом пропитан. Устал.
будет тонуть.
два спасательных пояса. Мы с вами заранее выпрыгнем за борт.
Модзалевский и Павлинов и мичман Саккелари, разглядывая в бинокли японские
корабли. Они шли параллельным с нами курсом. Наши офицеры и сигнальщики
старались определить типы судов. Это были легкие, быстроходные крейсеры:
два каких-то крейсера. Расстояние до неприятеля было более шестидесяти
кабельтовых.
Небогатов приказал своему отряду повернуть "всем вдруг" на восемь румбов
влево. Наши суда пошли строем фронта на сближение с противником, чтобы
сразиться с ним, пока не подоспела к нему помощь. Но он понял наш маневр и
немедленно отступил, пользуясь огромнейшим, преимуществом в ходе. Наш отряд
снова лег на прежний курс норд-ост 23°.
воскресала надежда на спасение. Но сейчас же наступило еще более гнетущее
разочарование: показались дымки впереди левого траверза. По распоряжению
адмирала Небогатова к ним помчался на разведку крейсер "Изумруд". Минут
через тридцать, которые показались нам невероятно длинными, он, вернувшись,
донес, что приближается, новый отряд неприятельских крейсеров.
вокруг нас свои силы. И действительно, вскоре заметили еще шесть судов по
направлению на левую раковину. Участь наша была Предрешена.
траверза.
уже собрали на ют, разложили в два ряда и накрыли флагами. Боцман Воеводин
пошел за священником.
плаксиво прогнусавил священник Паисий, когда узнал, зачем его приглашают
наверх.
я... ну как это... в два раза больше помолюсь за них. А если останусь жив,
то и в монастыре буду поминать их.
приближаются.
этого нельзя и хоронить. Ведь они... ну как это... за веру православную
умерли.
посматривал на японские корабли, грозно окружавшие нас с трех сторон. Он, не
знавший своей эскадры, никак не мог понять, что происходит.