пахнет, - ответил д'Обинье, который вечно был в дурном настроении и,
когда уставал сердиться на людей, сердился на все, что придется.
сомнения, узнали короля Наваррского, - мне кажется, что я вижу, вижу
ясно всю свою будущую жизнь: я король, я сижу на троне, сильный и
могущественный, хотя, возможно, и менее любимый, чем сейчас. Мой взгляд
проникает в это будущее вплоть до моего смертного часа. О моя дорогая,
повторяйте мне еще и еще, что вы меня любите, ведь при звуке вашего
голоса сердце мое тает!
глубоким вздохом опустил голову на плечо своей возлюбленной.
государь?
сказать, хорош солдат, хорош полководец и король, который падает в
обморок!
обморок возле вас было бы счастьем для меня.
подписываетесь "Генрих Наваррский"? Вам следовало бы подписываться
"Ронсар" или "Клеман Маро". Тело Христово! И как это вы ухитряетесь не
ладить с госпожой Марго, ведь вы оба души не чаете в поэзии!
пятница! Ты же знаешь поговорку... Что, если мы вдруг встретимся здесь с
Марго?
разве не считается, что я там? Послушай, Агриппа, ты меня прямо в дрожь
вогнал. Садись, и поехали.
буду стеснять, и, что того хуже, вы будете стеснять меня.
заблагорассудится, - ответил Генрих.
порицал друга, но считал необходимым оберегать короля.
человек был д'Обинье, чтобы оставить в живых неосторожного,
подслушавшего его откровенный разговор с Генрихом.
вылезая на четвереньках из-под скамьи. - Вот в чем вопрос.
судорогой.
Двое мужчин, которые прячутся, и беременная женщина! Нет, поистине это
было бы подлостью! Я ничего не скажу. К тому же, как я полагаю, оно не
так уж и важно, поскольку в конечном-то счете правлю королевством я.
наш дорогой Генрих Наваррский влюбляется слишком часто для короля in
partibus <Стран, найденных язычниками (лат.).>. Всего год тому назад он
приезжал в Париж из-за госпожи де Сов. А нынче берет с собой
очаровательную крошку, предрасположенную к обморокам. Кто бы это мог
быть, черт возьми? По всей вероятности - Ла Фоссез. И потом, мне
кажется, что если Генрих Наваррский серьезный претендент на престол,
если он, бедняга, действительно стремится к трону, то ему не мешает
малость призадуматься над тем, как уничтожить своего врага, Меченого,
своего врага, кардинала де Гиза, и своего врага, милейшего герцога
Майеннского. Мне-то он по душе, Беарнец, и я уверен, что, рано или
поздно, он доставит неприятности этому богомерзкому живодеру из
Лотарингии. Решено, я ни словечком не обмолвлюсь о том, что видел и
слышал.
еретиков!
Невинноубиенных и скрылась в глубине улицы Сен-Дени.
Гиза, видел герцога Майеннского, видел короля Генриха Валуа, видел
короля Генриха Наваррского. В моей коллекции не хватает только принца;
это - герцог Анжуйский. Так отправимся же на поиски и будем искать его,
пока не обнаружим. А на самом деле, где мой Франциск Третий, клянусь
святым чревом? Я жажду лицезреть его, этого достойного монарха.
отсутствием, Гизы также искали принца, и тоже безуспешно. Монсеньер
герцог Анжуйский не был человеком, склонным к безрассудному риску, и
позже мы увидим, какие опасения все еще удерживали его вдали от друзей.
улице Бетизи. У дверей винной лавки собралась большая толпа, и в пей
Шико увидел господина Монсоро и Меченого.
поблизости.
дверей переполненного пьяницами кабачка усердно потчевали вином некоего
оратора, подогревая таким способом его косноязычное красноречие.
своем путешествии в Лион и о поединке в гостинице с одним из
мерзопакостных приспешников Кальвина.
улавливая в нем какую-то связь с молчанием Николя Давида.
весьма обычной для большинства улиц, были привязаны кони многих
дворян-лигистов. Шико остановился возле толпы, окружившей коновязь, и
навострил уши.
седла то в одну, то в другую сторону, уже раз грохнувшийся на землю со
своей живой кафедры и снова, с грехом пополам, водворенный на спину
Панурга, лепетал что-то несвязное, но, к несчастью, все же еще лепетал и
поэтому оставался жертвой настойчивых домогательств герцога и коварных
вопросов господина де Монсоро, которые вытягивали из него обрывки
признаний и клочья фраз.
Париже короля Наваррского. Он чувствовал, что приближается момент, когда
Горанфло произнесет его имя, которое может озарить мрачным светом всю
тайну. Гасконец не стал терять времени. Он где отвязал, а где и
перерезал поводья лошадей, ластившихся друг к другу у коновязи, и,
отвесив парочку крепких ударов ремнем, погнал их в самую гущу толпы,
которая при виде скачущих с отчаянным ржанием животных раздалась и
бросилась врассыпную.
многие испугались и сами за себя.
десятком голосов. Шико, как стрела, пронесся между людьми, подскочил к
Горанфло и, глядя на него горящими глазами, при виде которых монах сразу
протрезвел, схватил Панурга под уздцы и, вместо того чтобы последовать
за бегущей толпой, бросился в противоположную сторону. Очень скоро между
Горанфло и герцогом де Гизом образовалось весьма значительное
пространство, которое в то же мгновение заполнил все прибывающий поток
запоздалых зевак.
образованное абсидой церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа, и прислонил его и
Панурга к стене, как поступил бы скульптор с барельефом, который он
собирается вделать в стену.
вероотступник! Так, значит, ты по-прежнему готов продать друга за кувшин
вина?
набиваю твои карманы и твое брюхо, а ты предаешь своего господина!
толстый монах, могучий, как бык, но укрощенный раскаянием и особенно
вином, не пытался защищаться и, словно большой надутый воздухом шар,
качался в руках Шико, который тряс его.
пытался брыкнуть Шико, но удары его копыт не попадали в цель, а Шико
отвечал на них ударами палки.
любезный господин Шико?
плечи монаха.
Посняков Андрей
Ларссон Стиг
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей