Чтение 96–й страницы книги ~Королева Марго~

С этими словами Екатерина всунула кошелек в руку ошеломленного юноши и,
сделав несколько шагов вперед, приложила руку к стене.

Молодой человек по-прежнему стоял в нерешительности. Он не мог поверить,
что беда, которую он чуял у себя над головой, миновала.

- Да не дрожи ты так! - сказала Екатерина. - Ведь я сказала тебе, что ты
можешь уйти свободно и что если ты захочешь вернуться, то твоя судьба
обеспечена.

- Благодарю вас, ваше величество, - сказал Ортон. - Значит, вы меня
прощаете?

- Больше того - я даю тебе награду! Ты хороший разносчик любовных
записок, милый посланец любви. Но ты забываешь, что тебя ждет твой господин.

- Ах да! Верно! - сказал юноша и бросился к двери.

Но едва он сделал три шага, как пол исчез под его ногами. Он оступился,
распростер руки, испустил страшный крик и исчез, провалившись в каменный
мешок, открытый пружиной, на которую нажала королева-мать.

- Ну, - пробормотала Екатерина, - теперь из-за упрямства этого негодяя
мне придется пройти полтораста ступенек вниз.

Екатерина вернулась к себе, зажгла глухой фонарь, возвратилась в галерею,
поставила пружину на место, отворила дверь на винтовую лестницу, которая,
казалось, погружается в недра земли, и, побуждаемая неутолимой жаждой
любопытства, которое было не чем иным, как следствием ненависти, спустилась
к железной двери, которая поворачивалась на петлях и вела на дно каменного
мешка.

Там, окровавленный, искалеченный, разбившийся при падении с высоты в сто
футов, но еще трепещущий, лежал несчастный Ортон.

За толстой стеной слышалось журчание Сены, воды которой, просачиваясь под
землей, подходили к самому подножию лестницы.

Екатерина ступила в эту сырую, зловонную яму, видевшую немало таких
падении на своем веку, обыскала тело, схватила письмо, убедилась, что это то
самое, которое она хотела получить, толкнула труп ногой, нажала большим
пальцем на пружину, дно наклонилось, и труп, увлекаемый собственной
тяжестью, скользнул вниз и исчез по направлению к реке.

Затворив дверь, она поднялась, заперлась у себя в кабинете и прочла,
записку, составленную в следующих выражениях:

"Сегодня в десять часов вечера, улица Арбр-сек, гостиница "Путеводная
звезда". Если придете - ответа не надо; если не придете - скажите подателю
письма "нет". Де Муи де Сен-Фаль".

Когда Екатерина читала эту записку, только улыбку и можно было видеть у
нее на лице; она думала лишь о предстоящей победе, совершенно забыв о том,
какой ценой она ей досталась.

В самом деле: что такое Ортон? Верное сердце, преданная душа, красивый
мальчик - вот и все!

Всякому понятно, что это ни на одно мгновение не могло поколебать чашу
тех холодных весов, на которых лежат судьбы государств.

Прочитав записку, Екатерина поднялась к г-же де Сов и положила ее за
зеркало.

Спустившись с лестницы, она встретила у входа в коридор командира своей
охраны.

- По распоряжению вашего величества лошадь оседлана, - объявил де Нансе.

- Дорогой барон, лошадь не нужна, - отвечала Екатерина. - Я поговорила с
этим мальчиком, и, по правде сказать, он оказался слишком глуп для той
должности, какую я хотела ему доверить. Я брала его в лакеи, а он годен
разве что в конюхи; я дала ему немного денег и выпустила в маленькую
калитку.

- А как же быть с поручением? - спросил де Нансе.

- С поручением? - переспросила Екатерина.

- Да, с тем, которое он должен был выполнить в Сен-Жермене. Не желаете
ли, ваше величество, чтобы я исполнил его сам или приказал исполнить его
кому-нибудь из моих подчиненных?

- Нет, ист? - возразила Екатерина. - У вас и у ваших подчиненных вечером
будет другое дело.

И Екатерина ушла к себе, твердо надеясь, что сегодня вечером судьба
окаянного короля Наваррского будет у нее в руках.

Глава 6

ГОСТИНИЦА "ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА"

Два часа спустя после события, о котором мы рассказали и которое не
оставило никаких следов на лице Екатерины, г-жа де Сов, закончив свою работу
у королевы, поднялась в свои покои. Вслед за ней вошел Генрих и, узнав от
Дариолы, что заходил Ортон, направился прямо к зеркалу и взял записку.

Записка, как мы уже сказали, была составлена в следующих выражениях:

"Сегодня в десять часов вечера, улица Арбр-сек, гостиница "Путеводная
звезда". Если придете - ответа не надо; если не придете - скажите подателю
письма "нет".

Адресат не был указан.

"Генрих непременно пойдет на свидание, - подумала Екатерина. - Если даже
ему и не захочется идти, то теперь он не сможет сказать подателю письма
"нет"!

Екатерина не ошиблась. Генрих спросил об Ортоне, и Дариола сказала ему,
что он ушел с королевой-матерью, но, найдя записку на месте и зная, что
бедный мальчик не способен на предательство, Генрих не стал беспокоиться.

Он, как обычно, пообедал у короля, который то и дело подтрунивал над
ошибками, какие допускал Генрих утром на соколиной охоте.

Генрих оправдывался тем, что он житель гор, а не равнин, но обещал Карлу
изучить соколиную охоту.

Екатерина была очаровательна и, вставая из-за стола, попросила Маргариту
составить ей компанию на весь вечер.

В восемь часов Генрих, взяв с собой двух дворян, вышел с ними из Парижа в
ворота Сент-Оноре, сделал большой крюк, вернулся в город со стороны
Деревянной башни, переправился через Сену на пароме у Нельской башни,
поднялся к улице св. Иакова и здесь отпустил дворян, словно его ожидало
любовное свидание. На углу улицы Де-Матюрен он увидел закутанного в плащ
всадника и подошел к нему.

- Мант, - сказал всадник.

- По, - ответил король.

Всадник тотчас же спешился. Генрих закутался в его плащ, весь
забрызганный грязью, сел на его коня, от которого шел пар, вернулся назад по
улице Ла-Гарп, снова переехал через реку по мосту Мельников, спустился на
набережную, свернул на улицу Арбр-сек и постучал к Ла Юрьеру.

В знакомой нам зале сидел Ла Моль и писал длинное любовное письмо; кому
он писал - вам известно.

Коконнас пребывал на кухне вместе с Ла Юрьером, наблюдая, как жарятся на
вертеле шесть куропаток, и спорил со своим другом-трактирщиком, при какой
степени прожаренности надо снимать куропаток с вертела.

В эту самую минуту постучался Генрих. Грегуар открыл дверь, отвел лошадь
в конюшню, а приезжий вошел в залу, так топая, точно хотел согреть
окоченевшие ноги.

- Эй! Ла Юрьер! - крикнул Ла Моль, не отрываясь от письма. - Вас тут
спрашивает какой-то дворянин.

Ла Юрьер вошел в зал, осмотрел Генриха с головы до ног и, так как плащ из
грубого сукна не внушал ему большого уважения, спросил короля:

- Кто вы такой?

- Ах ты, Господи! - воскликнул Генрих. - Этот господин, - продолжал он
указывая на Ла Моля, - сию секунду сказал вам, что я гасконский дворянин и
приехал в Париж, чтобы явиться ко двору.

- Что вам угодно?

- Комнату и ужин.

- Хм! - хмыкнул Ла Юрьер. - А у вас есть лакей? Как известно читателю,
это был обычный его вопрос.

- Нет, - ответил Генрих, - но я рассчитываю нанять его, когда преуспею.

- Я не сдаю господских комнат без лакейских, - ответил Ла Юрьер.

- Даже если я предложу вам за ужин золотой нобль с розой, а за все
остальное рассчитаюсь завтра?

- Ого! Уж больно вы щедры, дворянин! - сказал Ла Юрьер, подозрительно
глядя на Генриха.

- Нет. Но, намереваясь провести вечер и ночь в вашей гостинице, которую
мне очень хвалил один дворянин, мой земляк, я пригласил поужинать со мной
приятеля. У вас есть хорошее арбуасское вино?

- У меня есть такое, что лучше не пивал и сам Беарнец!

- Отлично! Я заплачу за него отдельно... А вот и мой гость!

В самом деле, дверь отворилась и пропустила другого дворянина, на
несколько лет старше первого, с огромной рапирой на боку.

- Ага! Вы точны, мой юный друг! - сказал он. - Вы явились минута в минуту
- это что-нибудь да значит для человека, проделавшего двести миль!

- Это ваш гость? - спросил Ла Юрьер.

- Да, - ответил тот. Он приехал первым и сейчас, подходя к молодому
человеку с длинной рапирой, пожал ему руку, - приготовьте нам ужин.

- Здесь или у вас в комнате?

- Где хотите.

- Хозяин! - крикнул Ла Моль Ла Юрьеру. - Избавьте нас от этих гугенотских
физиономий; мы с Коконнасом не сможем говорить при них о своих делах.

- Эй! Накройте ужин в комнате номер два, на четвертом этаже, - приказал
Ла Юрьер. - Идите наверх, господа, идите наверх!

Оба приезжих последовали за Грегуаром, шедшим впереди и освещавшим путь.

Ла Моль смотрел им вслед, пока они не скрылись; обернувшись, он увидел,
что Коконнас высунул голову из кухни. Широко раскрытые глаза и разинутый рот