отбрасывали на снег длинные желтые прямоугольники. Ворота, ведущие на
подъездную дорогу, были на замке. Холлоранн неуверенно огляделся и
спешился, молясь, чтобы ключи оказались в кармане, чтоб не вывалились,
когда он вытаскивал зажигалку... нет, вот они. В ярком свете фары
снегохода он перебрал их, нашел нужный ключ и открыл висячий замок, уронив
его в снег. Сперва Дику показалось, что в ворота все равно не проехать.
Обезумев, он принялся разгребать снег возле них руками, не обращая
внимания на мучительные толчки боли в голове и страх, что один из
оставшихся львов, может быть, подползает сзади. Сумев оттянуть створку
ворот на полтора фута, он протиснулся в щель и поднажал. Ворота нехотя
подвинулись еще не пару футов, освободив достаточно места для снегохода, и
Дик провел его на дорогу.
живая изгородь - собрались в кучу у ступеней "Оверлука", охраняя вход и
выход. Львы стлались по земле. Собака поставила на нижнюю ступеньку
передние лапы.
себя снег. В квартире смотрителя, услышав высокое, похожее на осиное,
жужжание мотора, Джек Торранс вздернул голову и вдруг деловито направился
обратно в коридор. Плевать на эту стерву. Она может подождать. Теперь
очередь грязного ниггера. Грязного, сующего нос не в свое дело ниггера,
который лезет, куда не просят. Сперва ниггер, потом сын. Он им покажет. Он
им покажет... что... что он - один из правящей верхушки.
словно бы стремительно несся навстречу. В лицо Холлоранну летел снег.
Бегущий впереди свет фары выхватил из темноты морду овчарки, ее пустые
глаза, лишенные глазниц.
Холлоранн дернул рычаг скорости, и снегоход, брыкаясь, взметая тучи снега,
угрожая перевернуться вверх дном, описал крутую дугу. Багажник ударился о
нижние ступени крыльца и срикошетил. Холлоранн молниеносно оказался на
снегу и помчался вверх по ступеням. Он споткнулся, упал, поднялся. Совсем
близко за спиной (опять у Дика в голове) раздалось собачье рычание. Плечо
парки что-то вспороло, а потом Холлоранн оказался на крыльце, в
безопасности, он стоял в узком проходе, который Джек расчистил в сугробах.
Звери были слишком крупными, чтобы пролезть сюда.
вестибюль, и опять полез за ключами. Вытаскивая их, он надавил на ручку и
та свободно повернулась. Он толкнул дверь и вошел.
и у него вырвалось хриплое "ах!". Перемазанный, залитый кровью ковер.
Клочок розового махрового халата. Вверх по лестнице вел кровавый след.
Перила тоже были в крови.
которое жило здесь испокон века - скрытое, но неизбывное.
Дэнни, Дэнни, у кого Дэнни? Кто будет играть в "покрути Дэнни"? В "накрути
Дэнни хвост"? Катись отсюда, черный. Тут никто сроду не знал никакого
Дэнни)
площадке второго этажа. Кровь тянулась до квартиры смотрителя. Холлоранн
шагал по короткому коридорчику, а ужас растекался по его жилам, тихонько
подбираясь к рассудку. Звери живой изгороди - плохо, но вот это было много
хуже. В душе Дик уже не сомневался, что обнаружит, когда дойдет до
комнаты.
теперь подкрадывался к фигуре в парке с заснеженным капюшоном со спины -
улыбающийся призрак, вымазанный свежей и запекшейся кровью. Молоток для
роке взлетел так высоко, как только позволила раздирающая, сильная
дела.
молоток для роке со свистом опустился. Капюшон парки недостаточно смягчил
удар. В голове у Холлоранна взорвалась шутиха, оставив шлейф звездочек...
а потом все исчезло.
на этот раз молоток скользнул вбок, раздробив Холлоранну скулу и почти все
зубы с левой стороны. Тот безвольно опустился на пол.
посторонним вход воспрещен.
открылась дверь лифта. Джек Торранс был один. Кабина остановилась на
полпути к дверному проему и, чтобы выбраться на этаж, Джеку пришлось
подтянуться. Он извивался от боли. За собой Джек тащил сплющенный молоток
для роке. Снаружи под карнизами выл и ревел ветер. Глаза Джека вращались в
глазницах. В волосах кровь мешалась с конфетти.
Предоставленный самому себе, мальчишка мог творить, что угодно: выводить
мелками каракули на дорогих шелковистых обоях, портить мебель, бить окна.
Парень оказался врунишкой, мошенником, и его следовало наказать... сурово
наказать.
натворил, так я хочу, чтобы ты пришел получить по заслугам. Как мужчина.
Дэнни? Дэнни?
напоминали те, что пролегли в отеле "Оверлук", и все же неуловимо
отличались от них. Оклеенные шелковистыми обоями стены уходили в такую
высь, что, даже вытянув шею, Дэнни не удавалось разглядеть потолок - тот
тонул в полумраке. В сумрак же поднимались и запертые двери. В каждой,
пониже глазка (в этих гигантских дверях глазки были размером с ружейный
прицел), был привинчен крошечный череп со скрещенными костями.
ослабленные расстоянием, крики. Всех слов разобрать он не мог, но теперь
текст был уже известен. Дэнни слышал его раньше - и во сне, и наяву.
- и попытался определить, где оказался, где мог оказаться. Мальчик боялся
- но жить эта боязнь не мешала. Последние два месяца его ни на минуту не
покидал страх, сила которого менялась от постоянного беспокойства до
откровенного, не дающего думать ужаса. Сегодняшний же страх жить не мешал.
Но Дэнни хотелось узнать, почему появился Тони, почему тот звал его по
имени в коридоре, который не был ни частью реального мира, ни частью
страны видений, где Тони иногда показывал Дэнни разные вещи. Да что же
это, где...
же крошечная, как сам Дэнни.
убьют. Мистера Холлоранна тоже.
источало мрачное призрачное окружение. Однако в сознании возникли образы
смерти: распластанная по автостраде лягушка - странный отпечаток;
сломанные папины часы, лежащие наверху коробки с мусором и предназначенные
на выброс; могильные плиты, под каждой из которых лежит покойник; мертвая
сойка возле телеграфного столба; холодные объедки, которые мама отскребала
с тарелок, скидывая в темную пасть мусорного ведра.
сложной реальностью своей матери - она олицетворяла его детское
представление о вечности. Она уже была на свете, когда Дэнни еще не
появился, и будет существовать, когда он снова канет в небытие.
Возможность собственной смерти Дэнни мог принять - он уже столкнулся с
этим, когда попал в двести семнадцатый.
Орлов Алекс
Ларссон Стиг
Лукин Евгений
Лукин Евгений
Самойлова Елена
Муркок Майкл