Китае и пристрастии к гашишу, кое вы могли получить лишь на Кавказе.
Забавный парадокс. Я люблю парадоксы - они дают пищу для моему уму".
китайский, но у меня нет свидетелей, которые видели бы вас в Пекине. Из
этого я уже сделал свой вывод. Где были Вы, Бенкендорф? Почему сие надо
скрывать? Ваше алиби создается на самом верху, а меня очень интересуют люди
с протекцией при дворе! Итак?"
и, похлопав меня по плечу, сказал, многозначительно подмигивая при этом:
вы изобрели некую горючую гадость, а с Кавказа - что некий персидский
генерал применил некое зажигательное средство отравляющего действия против
каких-то там горцев и тем самым подтолкнул их к войне с Персией на благо
России. Потом мне сообщили, что открыватель сего напалма - горный стрелок
Бенкендорф применил его при обороне Шуши, но почему-то объявил собственное
изобретение английским трофеем. Парадокс. Обожаю сии парадоксы. Желаете еще
моих умозаключений, или - довольно?"
верхом на конторке и заложив ногу за ногу. Он сидел достаточно высоко и
носки его сапог покачивались возле моей груди и у меня все было чувство, что
милый иезуит в любую минуту готов пнуть меня в грудь... В конце концов я не
выдержал и спросил Фуше:
флот может выйти из Корфу. В тот день, когда русская эскадра пойдет на
прорыв, я поделюсь моим парадоксом с лордом Нельсоном, он тоже большой
любитель сих шуток. Особенно - если учесть, что Персия -- союзница
англичан".
нормальным зрением.
дипломатическим паспортом, разумеется. Всегда мечтал встретить смышленого
ученика, которому не жаль было бы передать весь мой опыт. До встречи...
Саша", - на сем оборвалась моя первая встреча со всесильным главным
жандармом Наполеоновской Франции.
не желала обратно. Через десять лет я спас графа Фуше от расстрела
союзниками только за то, что в тот день он не пустил меня под английскую
пулю.
Париже", он лишь - регулярно закрывал глаза на мои эскапады. Но в тот
страшный день он пощадил меня. И в день падения Парижа я не мог не пощадить
его...
Ордене, коий переслал мое сообщение в Ригу. В нем я признавался начальству в
том, что -- "вляпался", был раскрыт самим графом Фуше и теперь принужден
исполнять его волю.
самостоятельное принятие решений по любому вопросу по поводу Корфу. Русский
флот там обслуживался - католиками на русской службе. Эти люди все равно
были приговорены к смерти еще судом моего деда - Карла Бенкендорфа и не
смели носу показать в Риге. Поэтому я просил руководство дать мне добро на
"жертву" флотом, ради возможности переправки моего корпуса на материк -
ближе к театру разгорающейся австрийской кампании.
была уже делом решенным. Вопрос состоял в том, - что нужнее: мой
горнострелковый корпус в Альпах, или остатки нашего полусгнившего флота
где-нибудь у Трафальгара?
англичане перестали бы держать свой флот на Мальте. Французам же нужно было
выиграть время, чтоб их (объективно более слабый флот) успел помочь в
переброске войск. Англичане же не смели им возражать, пока русский флот
угрожал Мальте. (Стоило нам сжечь корабли по договору с Францией после
Аустерлица, англичане немедля снялись с Мальты и грянуло сражение у
Трафальгара...)
сказав, что не смог договориться с Нельсоном. Уже на марше в Альпах я
получил ответ от Спренгтпортена, в коем он соглашался с моим решением и
писал, что готов защитить меня перед любым Трибуналом. Только мы - проиграли
Аустерлиц, а англичане - выиграли Трафальгар и вопрос сей так никогда и не
был поднят...
настал день и я не смог дольше таить Правды. В день моего единогласного
избрания Гроссмейстером Ложи "Amis Reunis", на вопрос Распорядителя
Таинства:
мучит его и может повлечь Беды для Братства?" - я не выдержал и во всем
сознался.
- Саша Грибоедов считал, что сей поступок был вынужденным и после раскаяния
- будет прощен. Володя Герцен утверждал, что "все в руце Божией" и мой удел
состоял именно в последовательности поступков, приведших к нынешнему
состоянию... Были и другие мнения.
меня невиновным, а мой поступок -- "был вызван наркотическим опьянением и
временным помраченьем рассудка". Лишь после этого друзья единогласно
простили меня и опять-таки избрали - Гроссмейстером.
"Союза Благоденствия". Тогда к нему пришли мои люди, арестовали и привезли в
мою Ригу. Там я самолично посадил его на корабль и, на его глазах разрывая
паспорт, сказал так:
вздернуть на одну веревку со всякими Пестелями! Чтоб ноги твоей тут не было,
пока мы их всех не перевешаем!"
паспорт был восстановлен и я дозволил ему вернуться. Он же отплатил мне
"Философическим Письмом", за кое по всем понятиям ему полагалась смертная
казнь.
душевнобольным, ради спасения его жизни! Когда его увозили в лечебницу, он
заорал:
Я был в своем уме, когда писал мои строки!" - сердце мое сжалось и застыло в
груди. Но я нашел в себе силы ответить:
вы изгнали меня из Ложи, чем такое прощение! Я скажу тебе, как было дело. Я
обосрался от ужаса! Я знал, что со мной сделают англичане. Они выдадут меня
чеченам на растерзание!
своем уме и рассудке! Корабли наши стали полным дерьмом, а с отставкой
Ушакова все дельные капитаны вернулись в Россию, но не в том дело!
мою мерзость! И когда я повинился пред вами - я думал, что вот, наконец-то я
нашел в себе мужество сделать Честный поступок, а ты назвал меня -
чокнутым...
- чокнутый!"
его кареты, пытаясь зубами перегрызть ремни санитаров. А посторонние
смотрели на это и покачивали головами:
правдами и неправдами стали закупать себе лошадей и Дибич возглавил четыре
тысячи стрелков, я же взял под команду тысячный грузино-армянский конный
отряд. Мы переправились с Корфу и влились в общую армию эрцгерцога Карла в
Триесте. Австрийцы уже бежали, поджав хвосты, и теперь Венеция снова была в
руках якобинцев.
другой стороны Альп приходили ужасные известия о полном разгроме их армий в
Баварии. Теперь армии эрцгерцогов Карла и Иоанна с "огромной" (по
австрийским понятиям) скоростью откатывались из Северной Италии общим
направлением на Вену. Но уже в общих походных колоннах с австрийцами я
уловил зловещие нотки. Австрийцы отличаются от чистых немцев тем же самым,
чем малороссы от великороссов. Наши южные "братья меньшие" грешат
необычайной задиристостью и петушистостью, но стоит их разок окатить
холодной водой, как они тут же впадают в настоящую панику, а рукава
приходится засучивать их "старшим" - северным братьям.
обделались, но найдут тысячу причин, почему им "не удалось", но уж в
другой-то раз! Вот и теперь австрийцы говаривали, что "нам не повезло
потому, что мы - порознь, а вот если бы вместе..."
Никогда не доверял католическим свиньям. Кстати, в следующей кампании
австрийцы не повторили ошибки и "встали вместе". Всю их немереную армию
Пехов Алексей
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Апраксина Татьяна