монастыря с превеликими усилиями удавалось дойти даже не до патриарха -
до патриаршего секретаря-дьяка.
иначе, как под звон колоколов. Тех, кто являлся для поставления в свя-
щенники, владыка держал на крыльце в любую погоду по несколько часов.
Перевестись из одного прихода в другой можно было только за взятку.
Встречались архиереи, во всеуслышание бранившие прямо в церкви простых
священников, даже бившие их, сажавшие в цепи и в колодки (повторяю, я
цитирую не "антирелигиозные" листки и брошюры, а работы православных ис-
ториков царских времен).
"деликатного" обращения. В огромном большинстве своем оно не только не
могло "наизусть проповедовать догматы и законы Св. Писания", но и едва
разумело грамоте. Многие "проникали" в священники благодаря взятке. Отцы
Собора 1667 г. прямо констатировали, что в священники попадают "сельские
невежды, из коих иные и скота пасти не умели".
от длинной церковной службы, читали молитвы... в шапку, принесенную
родственником того, кто не мог или не хотел идти в церковь. Дома "про-
гульщик" надевал эту шапку на специально выбритую макушку - и считал,
что отныне на него и без посещения храма снизошла благодать. Попадались
священники, служившие молебны под дубом, а потом раздававшие ветки и же-
луди, как освященные - конечно, не бесплатно.
словам современника, "...иной такой пресвитер возложит на ся одежду зла-
тотканую, а на ногах лапти во всякой грязи обваленные, а кафтан нижний
весь гнусен". Еще в XVII в. жаловались на "безместных попов", кучками
сидевших у московских Спасских ворот и на Варварке: "...безчинства чинят
всякие, меж себя бранятся и укоризны чинят скаредные и смехотворные, а
иные меж себя играют и на кулачки бьются". В документах того времени
частенько попадаются даже дела о священниках, которых прихожане "били и
увечили", не пуская в церковь - конечно, из-за образа жизни "духовных
наставников".
стали уходить отнюдь не в поисках душевного спасения. Ростовский епископ
Георгий Дашков в письме царю с отчаянием сообщает, что чернецы его епар-
хии "спились и заворовались". Монахи за плату венчали браки (что им было
по церковному уставу строжайше запрещено), давали деньги в рост. Отмеча-
лись случаи, когда муж, желая избавиться от жены, призывал в дом "неве-
домого монаха", и тот насильно постригал женщину в инокини.
бросали воском в служащих молебен священников. Митрополит ростовский,
впоследствии канонизированный, Димитрий, с горечью писал: "Окаянное наше
время! И не знаю, кого прежде надобно винить, сеятелей или землю, свя-
щенников или сердца человеческие, или тех и других вместе? Иереи небре-
гут, а люди заблуждаются, иереи не учат, а люди невежествуют, иереи сло-
ва Божьего не проповедуют, а люди не слушают и слушать не хотят. С обеих
сторон худо: иереи глупы, а люди неразумны... О, окаянные иереи, не ра-
дящие о доме своем!"
шиваясь на "окаянных иереев": "Что тебя привело в чин священнический, то
ли, дабы спасти себя и других? Вовсе нет, а чтобы прокормить жену, детей
и домашних... Ты поискал Иисуса не для Иисуса, а для хлеба куса!"
лось, церковная благотворительность не существовала, духовенство в массе
своей не стояло выше паствы, а паства опускалась до глубин невежества,
грубости, безнравственности, равнодушия в вопросах веры, суеверного от-
ношения к ним. Церковь, как носительница нравственных начал в жизни го-
сударства, переставала существовать, не в состоянии поддерживать себя и
свое достоинство".
кона, приведшая к расколу, "...из русского церковного общества петровс-
ких времен осталось при старых обрядах, следовательно, вне влияния гос-
подствующей церкви, очень большое сравнительно количество людей, и это
были как раз те, которые по складу своего ума и натуры жили деятельной
религиозной жизнью, любили мыслить и спорить на религиозные темы, посе-
щали храмы, знали круг церковного пения и чтения и твердо держались за
церковные обряды и обычаи, какими они хранились древнерусской церковью,
не допуская самой возможности каких-либо перемен в них... в массе русс-
ких людей они были по-своему передовые люди, охранители благочестия,
жившие живой религиозной мыслью. Этим людям нельзя было приказать с уве-
ренностью в их повиновении верить так, а не этак, молиться вот так, а не
иначе, как это можно было делать по отношению к безразлично-суеверной
массе, утопавшей в полном невежестве и совершенно не подымавшейся до
вопросов личного нравственного совершенствования во имя религиозных по-
буждений".
еверной массой" (которой, конечно же, гораздо легче управлять), а на
старообрядцев, "передовых людей и охранителей благочестия" при Петре об-
рушились массовые репрессии, о которых я подробнее расскажу чуть позже.
бы ни зашла речь, страдал шизофренической раздвоенностью теории и прак-
тики, слов и дел. На словах он показывал себя ревнителем православия -
но преспокойно принимал в Англии причастие по англиканскому образцу, а в
Германии перед памятником Лютеру произнес хвалебную речь в честь "сего
великого пастыря". Когда случайно произошло какое-то промедление при
пострижении в монахини царицы Евдокии, Петр так рассердился на патриарха
Адриана, что тот, всерьез опасаясь за свою жизнь, свалил вину на архи-
мандрита и четырех священников - все пятеро были тут же арестованы и от-
правлены в страшный Преображенский приказ. Когда во время стрелецких
казней патриарх по стародавнему обычаю, побуждавшего его молиться за го-
нимых, возглавил двинувшийся в Преображенское крестный ход, Петр орал на
главу православной церкви, как капрал на недотепуновобранца...
где были шутовские фигуры "патриархов", "кардиналов", "епископов", "ар-
химандритов", "попов и дьяконов" - около 200 человек. "Патриархом" счи-
тался воспитатель Петра, ничтожный пьянчужка Зотов. Доходило до того,
что священников (!) забавы ради заставляли по всем правилам венчать в
церквах шута с вдовой или карлика с карлицей (помнится, кто-то негодовал
на большевиков, впоследствии венчавших священников с кобылами? Корни та-
ятся в петровских кощунственных забавах...). Публичное святотатство,
когда при шутовском "освящении храма бога Вакха во дворце Лефорта" народ
крестили табачными трубками, связанными в виде креста, ужаснуло даже
чуждого православию иностранца, немцалютеранина Иоганна Корба...
бедев: "Это то же двойничество. Петр и его приближенные - оборотни; в
обычное время они те, кто они есть, в часы потех они как бы надевают
маски... подобные потехи имеют демоническое происхождение. Это подража-
ние бесам, любящим принимать на себя образы различных людей или живот-
ных... люди очень точно узнали и почувствовали ДУХ петровских нововведе-
ний, определив его как дух АНТИХРИСТОВ" [108].
Москве после смерти Франца Лефорта, умиравшего жутко, не по-христиански
- он бранил и гнал от себя пастора, требовал музыки и вина, под развесе-
лую музыку и испустил последний вздох... Говорили, что еще до смерти Ле-
форта, незадолго, ночью, когда Франц пропадал у очередной любовницы, его
жена услышала страшный шум в спальне. Вошедшие слуги никого там не уви-
дели. Однако шум продолжался, а "на следующий день, ко всеобщему ужасу,
все кресла, столы и скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокину-
ты и разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались глубокие вздо-
хи"... Эти разговоры прилежно запечатлел тот же Иоганн Корб. Похоже, за
Лефортом ночью приходили его хозяева... так к то же бесился в ближайшем
окружении Петра?
Петр, как обычно, издал пространный указ. Всем предписывалось регулярно
посещать церкви и исповедоваться - под угрозой крупного штрафа. Практи-
чески одновременно именным указом было введено нечто невиданное и неслы-
ханное прежде на Руси: отныне священнику ПРЕДПИСЫВАЛОСЬ под страхом
смертной казни немедленно доносить по начальству о тех, кто на исповеди
признавался в злоумышлениях на жизнь государя и его семьи, прочих госу-
дарственных преступлениях, причастности к бунту... Как это повлияло на
отношение народа к духовным пастырям, догадаться легко - тем более, что
на духовенство тем же указом была возложена обязанность совместно со
светской администрацией, фискалами и сыщиками преследовать уклонявшихся
от двойных податей раскольников...
ты и переведя в "податное сословие" множество дьячков, монастырских
слуг, пономарей, поповичей, их детей и родственников. Запретили строить
новые церкви и монастыри. Архиереи, принимая кафедру, должны были давать
клятвенное обещание, что "ни сами не будут, ни другим не допустят стро-
ить церквей свыше потребы прихожан" ("потреба", естественно, определя-
лась самим Петром). Были установлены "штаты" священников и монастырских
служителей, сверх которых строго запрещалось рукополагать священников и
постригать монахов. Вообще Петр стремился превратить монастыри в нечто
среднее меж богадельнями и мастерскими. В знаменитом "Духовном регламен-
те" Петра так и говорилось: "Весьма монахам праздными быть да не допус-
кают настоятели, избирая всегда дело некое. А добро бы в монастырях за-
вести художества, например, дело столярное". Далее Петр... запретил мо-
нахам держать в кельях перья и чернила, писать что бы то ни было*. Отны-
не выходить за пределы монастыря монахи и монахини могли лишь на два-три