представилось, что его ждет, - и он не выдержал: закрыл лицо руками и
отвернулся.
не скрываясь, и ломал руки. - Дорогой старый Джонни, какое горе! Подумать
только, до чего мы дожили! Увидеть вашу гостиницу в таком состоянии!..
Мистер Хардейл... И старый Уоррен тоже... Ах, Джонни, как это тяжело! Указав
на мистера Хардейла, Соломон Дэйзи облокотился на спинку стула, к которому
был привязан Уиллет, и громко зарыдал у друга на плече.
бессмысленно таращил на него глаза. Судя по всему, он совершенно не
сознавал, что делается вокруг; но когда Соломон умолк, Джон устремил свои
большие круглые глаза туда, куда смотрел причетник, - и, должно быть, в
мозгу у него забрезжила смутная догадка, что кто-то пришел его навестить.
грудь. - Я - Дэйзи, ну, вспомните... церковь в Чигуэлле... звонарь... а по
воскресеньям у алтаря... Ну, вспоминаете, Джонни?
выражения:
Джонни. Теперь вы пришли в себя, да? Ну, скажите же, что вы целы и
невредимы!
это его личное дело. - Невредим?
тупые орудия, а Джонни? - допытывался Соломон, в сильной тревоге посматривая
на голову мистера Уиллета. - Не били вас?
какую-то арифметическую задачу, затем поднял их к потолку - казалось,
решение не давалось ему, - затем оглядел Соломона с головы до пряжек на
башмаках и медленно-медленно повел глазами вокруг. Вдруг из них выкатились
две большие, мутные, свинцовые слезы, и, мотнув головой, Джон сказал: - Если
бы они оказали мне такую милость - убили меня, я был бы им очень
благодарен...
маленький друг. - Конечно, все это очень тяжело, но не до такой уж степени,
нет, нет!
мистера Хардейла, который в это время, опустившись на одно колено, поспешно
распутывал на нем веревки. - Даже "майское древо", старое, безгласное древо
смотрит на меня в окно, как будто хочет сказать: "Эх, Джон Уиллет, Джон
Уиллет, пойдем-ка с тобой, брат, да нырнем в ближайший пруд, если он
достаточно глубок! Потому что для нас на этом свете все кончено!"
мрачным направлением мыслей мистера Уиллета и замогильным голосом, каким он
говорил о "майском древе". - Будет вам'
мистер Хардейл, нетерпеливо поглядывая на дверь. - Но я сейчас не в
состоянии вас утешать, да и не время. Раньше, чем я уйду, скажите мне одно,
и постарайтесь отвечать ясно, умоляю вас! Видели вы Эмму? Знаете что-нибудь
о ней?
сказал мистер Хардейл. Волнение и нетерпеливое желание поскорее очутиться в
седле мешали ему спокойно распутывать искусно завязанные узлы, и он не успел
еще развязать ни одного. - Дайте нож, Дэйзи!
видом человека, потерявшего носовой платок или другую мелочь. - Не видел кто
из вас тут гроба?
сразу обмякло. Он мог только пролепетать: "Господи!"
недавно сюда заходил покойник и ушел в ту сторону. Если он принес с собой
свой гроб и оставил его тут, я могу сказать вам чье имя написано на дощечке.
Ну, а если гроба нет, - значит, не о чем и толковать.
как он вскочил на ноги и молча потащил Соломона Дэйзи к двери. Мигом взлетел
он в седло, посадил за собой Соломона и стрелой помчался туда, где еще
сегодня днем солнце освещало великолепный дом, а сейчас на его месте
осталась лишь груда развалин. Мистер Уиллет поглядел им вслед, прислушался,
осмотрел свои руки и ноги... Убедившись, что он все еще не развязан, он не
проявил ни огорчения, ни гнева, ни удивления и впал в прежнее состояние, из
которого вышел так ненадолго.
спутника за руку и крадучись двинулся вместе с ним по дорожке туда, где
прежде был сад. Он только на секунду остановился, посмотрел на еще
дымившиеся стены, потом на звезды, светившие сквозь разрушенные потолки и
полы, на кучи золы и обломков. Соломон робко заглянул ему в лицо, но губы
мистера Хардейла были плотно сжаты, черты выражали суровую решимость; ни
одной слезой, ни взглядом, ни жестом не выдал он своего отчаяния.
какое-то оружие, затем снова схватил за руку Соломона и, осторожно ступая,
обошел дом. Заглядывал в каждый проем дверей, каждую пробоину в стенах,
возвращался при малейшем шелесте ветра в листве, обшаривал вытянутыми руками
каждую темную дыру. Так обошли они кругом весь дом и вернулись на то место,
откуда начали обход, не встретив ни одной живой души, не найдя и следа
какого-нибудь притаившегося здесь разбойника, отставшего от своих.
громко произнес:
здесь прячется кто из моих, умоляю вас - отзовитесь!
со всех сторон; потом снова наступила тишина.
пощадил ее, к тому же здесь все было изрублено, распилено, разбито в щепки,
и башня была вся открыта ночному ветру. Но часть лестницы уцелела и вилась
над горой мусора и пепла. Остатки разбитых, неровных ступеней кое-где могли
еще служить ноге ненадежной, шаткой опорой, а дальше снова терялись за
выступами стены или в густой тени, которую отбрасывали другие развалины,
потому что луна уже взошла и ярко сияла в небе.
замирающему вдали эхо в тщетной надежде услышать чей-нибудь знакомый голос,
с башня вдруг посыпался мусор. Соломон вздрогнул - его пугал каждый звук в
этом печальном месте - и, взглянув на мистера Хардейла, увидел, как он
повернулся в ту сторону и стал напряженно всматриваться. Внезапно он быстро
зажал Соломону рот и снова уставился на башню. Глаза у него засверкали.
Шепотом приказав Соломону стоять смирно, если ему жизнь дорога, молчать и не
шевелиться, он, затаив дыхание, согнувшись, проскользнул в башню, держа
шпагу наготове, и скрылся из виду.
после всего, что он видел и слышал сегодня. Он предпочел бы пойти за
мистером Хардейлом, но было в глазах и поведении мистера Хардейла что-то
такое, что приковало маленького причетника к месту, и, боясь даже вздохнуть,
он смотрел на лестницу башни со смесью страха и любопытства.
он скользил из-под чьих-то очень осторожно ступавших ног. Затем Соломон
различил смутные очертания человеческой фигуры. Человек поднимался по
лестнице бесшумно, часто останавливался и смотрел вниз. Он то весь был на
виду и продолжал трудный подъем, то скрывался из виду.
ненамного, потому что лестница была крутая и он двигался с трудом, очень
медленно. Какая фантазия влекла его туда и почему он то и дело смотрел вниз?
Он же знал, что здесь нет никого. Неужели несчастья этой ночи и душевная
мука свели его с ума? Неужели он решил броситься вниз с верхушки шаткой
стены? При этой мысли Соломон обмер и сжал руки; ноги у него подкосились,
холодный пот выступил на побледневшем лице. Если он и теперь не нарушил
приказа мистера Хардейла, то лишь потому, что не в силах был ни двинуться с
места, ни шевельнуть языком. Он только смотрел, напрягая зрение, на
освещенное луной место, где должен был появиться мистер Хардейл, если будет
подниматься дальше. Соломон решил окликнуть его, когда он появится.
шлепнулись на землю. Соломон не сводил глаз с полоски лунного света на
башне. А человек поднимался - тень его уже скользила по стене. Вот он
показался... вот обернулся лицом к Соломону... и тут...
мелькнул второй человек, кинулся на первого, повалил, стал коленом ему на
грудь и обеими руками вцепился ему в горло.
- Ты с дьявольской хитростью обманул всех, и тебя считали мертвым, но бог
сохранил тебя, чтобы я мог... Наконец-то, наконец ты мне попался! На твоих
руках кровь моего брата и его верного слуги, которого ты убил, чтобы скрыть
свое зверское преступление. Радж, двойной убийца, чудовище, я арестую тебя
именем бога, предавшего тебя в мои руки. Нет, хотя бы ты был силен, как
двадцать человек, - добавил он, когда убийца попробовал с ним бороться, - ты
от меня не уйдешь, не вырвешься!