отправиться в Сити, предъявить вексель на бирже и получить сколько возможно.
Если дельцы на бирже заставят мистера Микобера пойти на большие жертвы - это
дело их и их совести. Что до меня, то я твердо считаю это выгодным
помещением капитала. И я советую мистеру Микоберу, дорогой мистер
Копперфилд, поступить именно так, полагать такое помещение капитала надежным
и быть готовым на любые жертвы.
Микобер действительно является актом самоотречения и преданности; я даже
что-то пробормотал в этом духе. Нечто подобное пробормотал и Трэдлс,
подражая мне и по-прежнему не отрывая глаз от огня в камине.
делах мистера Микобера, - заявила миссис Микобер, допивая свой пунш, и
набросила на плечи шарф, собираясь удалиться в мою спальню. - Здесь, у
вашего очага, дорогой мистер Копперфилд, в присутствии мистера Трэдлса, -
хотя он не такой старый друг, как вы, но мы считаем его своим человеком, - я
не могла удержаться, чтобы не познакомить вас с тем, какой путь я советую
избрать мистеру Микоберу. Я чувствую, что настало время, когда мистер
Микобер должен заявить о себе и - я бы сказала - о своих правах, и
упомянутые средства представляются мне наиболее верными. Я только женщина, а
в подобных вопросах суждениям мужчин придают больше цены, но я не должна
забывать, что, когда я жила дома с папой и мамой, мой папа всегда повторял:
"Эмма на вид очень слабенькая, но в уменье проникнуть в суть дела никому не
уступит". Конечно, папа был пристрастен ко мне, но мой долг перед ним и мой
разум повелевают мне сказать прямо: на свой лад он был знаток людей!
покуда мы разопьем вкруговую оставшийся пунш, миссис Микобер удалилась в мою
спальню. И право же, я почувствовал, что она доблестная женщина - женщина,
которая могла бы стать римской матроной и совершить великие деяния в эпохи
политических смут.
таким сокровищем. Трэдлс тоже его поздравил. Мистер Микобер пожал нам обоим
руки и закрыл себе лицо носовым платком, запачканным табаком в большей мере,
чем это, по-видимому, было известно его обладателю. Затем, чрезвычайно
развеселившись, он снова принялся за пунш.
детях и что при денежных затруднениях нужно сугубо приветствовать приращение
семейства. Он сказал, что в последнее время миссис Микобер выражала сомнения
по этому поводу, но что он их рассеял и успокоил ее. Что касается ее родных,
то они совершенно недостойны ее, и до их суждений ему нет никакого дела, и
они могут - я привожу подлинные его слова - убираться ко всем чертям.
Трэдлс обладал такими надежными добродетелями, на которые он, мистер
Микобер, не может претендовать, но которыми, - благодарение небесам! - может
восхищаться. Он трогательно намекнул на неведомую молодую леди, удостоенную
Трэдлсом любви и в свою очередь наградившую его своей любовью. Мистер
Микобер провозгласил за нее тост. Я сделал то же самое. Трэдлс искренне и
простодушно поблагодарил нас обоих, и - мне это простодушие показалось
очаровательным.
она милая! - сказал он. Тут мистер Микобер воспользовался случаем и крайне
деликатно и церемонно намекнул на мои сердечные дела. Ничто, кроме
решительного опровержения со стороны его друга Копперфилда, сказал он, не
может его разубедить в том, что его друг Копперфилд любит и любим. Я сильно
покраснел, мне стало не по себе, я запинался, разубеждал, но в конце концов
поднял бокал и провозгласил: "Пусть так! Пью за здоровье Д.!" - а это
привело мистера Микобера в такое восхищение, что он помчался с бокалом пунша
в мою спальню, дабы миссис Микобер могла тоже выпить за здоровье Д. Та
выпила с великим восторгом, пронзительно закричала: "Браво! Дорогой мистер
Копперфилд, я страшно рада! Браво!" - и, словно аплодируя, забарабанила
руками по стене.
что жить в Кемден-Таун очень неудобно и он немедленно переедет оттуда, как
только счастье улыбнется после помещения вышеупомянутых объявлений. Он
упомянул о домах, выходящих на Гайд-парк в западном конце Оксфорд-стрит; на
эти дома он давно уже обращал внимание, но все еще не уверен, снимет ли он
один из них тотчас же, ибо хозяйство, поставленное на широкую ногу,
потребует слишком значительных расходов. Вполне возможно, сказал он, что
придется с этим повременить и удовольствоваться верхним этажом в
каком-нибудь другом доме, например на Пикадилли, над респектабельным
магазином, что понравилось бы миссис Микобер. К такому дому можно было бы
пристроить окно-фонарь, возвести еще один этаж или сделать какие-нибудь
другие изменения, после чего там можно будет жить с удобствами и не умаляя
своего достоинства в течение нескольких лет. Но, во всяком случае, добавил
он, где бы ему ни пришлось поселиться и какова бы ни была дальнейшая его
судьба, мы можем не сомневаться, что у него всегда найдется комната для
Трэдлса и место за столом для меня. Мы поблагодарили его за доброе
отношение, а он попросил извинить ему этот разговор о хозяйственных мелочах,
быть может простительный для человека, задумавшего начать нового жизнь.
чай, и прервала нашу дружескую беседу. Она любезно начала разливать чай и
каждый раз, когда я подходил к ней за чашками или бутербродами, тихонько
спрашивала меня о Д.: блондинка ли она, или брюнетка, какого роста и так
далее; сознаюсь, эти вопросы не были мне неприятны. После чая мы сидели у
камина и болтали на разные темы, а миссис Микобер была так мила, что спела
крохотным, слабым голоском (помнится, когда я впервые познакомился с ней, он
показался мне превосходным) свои любимые баллады "Храбрый белый сержант" и
"Крошка Тэффлин" *. Этими двумя песенками миссис Микобер прославилась еще
тогда, когда жила дома с папой и мамой. Мистер Микобер не преминул сообщить,
что, когда он впервые увидел ее под родительской кровлей, она привлекла к
себе особое его внимание, исполняя первую из этих двух песенок, а когда дело
дошло до "Крошки Тэффлин", он решил либо завоевать эту женщину, либо
погибнуть.
коричневый бумажный пакет и надела шляпку. Воспользовавшись моментом, когда
Трэдлс надевал пальто, мистер Микобер сунул мне в руку письмецо и шепнул,
чтобы я прочел его на досуге. Мистер Микобер уже спускался по лестнице, ведя
за собой миссис Микобер, за которой следовал Трэдлс с бумажным пакетом в
руке; я шел позади, освещая им путь свечой, и, также воспользовавшись
моментом, задержал Трэдлса на площадке.
месте я бы ему, бедняге, ничего не давал взаймы.
Трэдлс.
его взаймы...
впервые. Должно быть, по дороге домой он предложит мне подписать его. Но я
дал для другого дела.
сказал, что у него есть обеспечение. Так и сказал: "есть обеспечение".
предостеречь Трэдлса. Тот поблагодарил и спустился с лестницы. Но, увидев,
как благодушно он несет пакет с чепчиком и предлагает руку миссис Микобер, я
почувствовал сильнейшее опасение, что его все-таки поволокут на биржу.
наших отношениях; думал я о нем то серьезно, то посмеиваясь, как вдруг
услышал шаги - кто-то быстро поднимался по лестнице. Сперва у меня мелькнула
мысль, не вернулся ли Трэдлс за какой-нибудь вещью, забытой миссис Микобер,
но шаги приближались, и я их узнал и почувствовал, как забилось у меня
сердце и кровь прилила к голове. Это был Стирфорт.
сердца - да будет мне позволено так выразиться - и обитала там с первого дня
нашего знакомства. Но когда вошел Стирфорт и протянул мне руку, тень,
лежавшая на нем, исчезла, и засиял свет, и мне стало очень стыдно, что я
сомневался в том, кого так искренне люблю. Агнес я любил не меньше,
по-прежнему я почитал ее благословением моей жизни, моим кротким
ангелом-хранителем; я упрекал не ее, а себя за то, что был несправедлив к
Стирфорту, и готов был искупить свою вину, но не знал, как это сделать.
потряс мне руку и затем шутливо оттолкнул ее. - Снова после пирушки? Я
застиг вас врасплох, сибарит? Таких кутил, как эти парни из Докторс-Коммонс,
во всем Лондоне не сыскать. Куда нам до них, благонравным оксфордцам!
распоряжении миссис Микобер, он весело осматривал комнату, а потом начал
ворошить уголь в камине.
я, приветствуя его со всей сердечностью, на какую был способен.
в полном расцвете, Маргаритка. Как поживаете, мой милый вакхант? - засмеялся
Стирфорт.
сознаться, у меня опять было трое гостей, - сказал я.
этот ваш друг в узких панталонах?
Самойлова Елена
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Сапковский Анджей
Апраксина Татьяна
Махров Алексей