исчез, и долгое время я даже не знала, как его зовут и где Саня
познакомился с ним. Но это была минута, когда будущее - и, может быть,
близкое - вдруг представилось мне. Как будто я заглянула на несколько лет
вперед, и сжалась душа, похолодело сердце...
проснувшись среди ночи, увидела в номере незнакомого человека. Это был
военный моряк, не знаю уж, в каком звании. Саня полусидел на столе, рисуя
рожи, а он расхаживал по комнате - живой, быстрый, с казацким чубом и
темными насмешливыми глазами.
притворилась, что сплю. Это было приятно - слушать и дремать или
притворяться, что дремлешь, - можно было не знакомиться, не причесываться,
не переодеваться.
имеют ничего общего с основными задачами Главсевморпути. Это, конечно,
ерунда - стоит только вспомнить розыски Франклина. Вообще людей нужно
искать - это перестраивает географическую карту. Но я говорю о другом.
Карского морей. Я прислушивалась - это было ново!
ископаемых на Кольском полуострове - это было уже по моей части. Но ночной
гость считал все эти мирные минералы "стратегическим сырьем", необходимым
в случае войны, и я сейчас же стала мысленно возражать ему, потому что
была убеждена, что войны не будет.
понимал, что в основе каждой полярной экспедиции должна лежать военная
мысль.
можно думать и говорить, и это то же самое, что ни говорить, ни думать. -
А войны не будет!"
следования наших караванов... На Новой Земле, например, я бы с
удовольствием увидел хорошую дальнобойную батарею...
белыми медведями, что ли?"
гостиницы, где я полу спала с ногами в кресле, где Саня только что прикрыл
краем скатерти лампу, чтобы свет не падал мне в глаза, я перенеслась в
какой-то странный полусожженный город. И здесь - тишина, но страшная,
напряженная. Все ждут чего-то, говорят шепотом, и нужно идти вниз, в
подвал, ощупывая в темноте отсыревшие стены. Я не иду. Я стою на крыльце
пустого темного деревянного дома, и ясное, таинственное небо простирается
надо мной. Где он теперь? Несется в страшной звездной пустоте самолет,
мотор задыхается, с каждым мгновеньем тяжелеют обледеневшие крылья. Это
будет - ничего нельзя изменить. Все глуше стучит мотор, машина
вздрагивает, с далеких станций уже не слышны позывные...
проснулась и радостно вздохнула, потому что все это был вздор: на днях мы
вместе едем на Север, и вот он стоит передо мной, мой Саня, усталый, умный
и милый, которого я люблю и с которым теперь никогда не расстанусь.
хоть статью в БСЭ! Кстати, там приводится интересная цитата из Менделеева.
Вот послушайте, я списал ее. Замечательная цитата!
я, между прочим, встретила впервые где-то в бумагах отца: "Если бы хоть
десятая доля того, что мы потеряли при Цусиме, была затрачена на
достижение полюса, эскадра наша, вероятно, прошла бы во Владивосток, минуя
и Немецкое море, и Цусиму..."
сквозь прищуренные веки нашего неожиданного ночного гостя, с его
пылкостью, детской картавостью и его смешным казацким чубом, могла ли я
вообразить, что мое "путешествие в жизни" через несколько лет приведет
Саню в дом этого человека?
заранее знали свое "путешествие в жизни".
чистая, с сорокалетним стажем - "не няня, а профессор", как с восторгом
объявили мне Беренштейны. Она явилась, и следом за ней дворник втащил
большой старинный сундук, из которого няня немедленно вынула белый
передник, чепчик и старинную фотографию, на которой были еще немного видны
нянины родители и она сама в виде семилетней девочки с остолбенелым
выражением лица.
портрета, который Петя подарил Розалии Наумовне в честь рождения сына. С
этой минуты всем стало ясно, кто является главным человеком в доме. Мне
она сказала, что, согласно науке, у ребенка должна быть своя посуда, своя
мебель, по возможности белая, и свой постоянный врач. Но что она, слава
богу, выращивала детей без белой мебели, врача и своей посуды. Беренштейны
слушали ее с благоговением и, кажется, немного боялись, а я нет. В
сущности, это была добрая, простая старуха, глубоко убежденная в том, что
ее профессия - важнее всех других на земле.
с Дарьей Тимофеевной - так звали няню - в Москву. С большим Петей было
сложнее. Но вот однажды Саня увел его к себе, а меня прогнал, и,
запершись, они провели вдвоем целый вечер. Не знаю, о чем они говорили,
но, когда я вернулась во втором часу ночи, у обоих были красные глаза -
вероятно, от дыма, в номере было сильно накурено, а окно почему-то
закрыто.
- Вот сын у тебя. Ты посмотри на все одним взглядом и подумай спокойно.
беспокойтесь, ребята. Ты прав - что было, того не вернешь...
было готово и даже отправлено багажом в Архангельск, и у меня вдруг
оказалось несколько свободных дней. У меня - потому что Саня все равно с
утра до вечера пропадал в Арктическом институте. И вот в эти свободные
два-три дня я решила хоть немного познакомиться с Ленинградом.
верхом на змея, я думала о том, что, если бы я родилась в Ленинграде, у
меня было бы совсем другое детство - морское, балтийское. Именно здесь я
должна была некогда прочитать "Столетие открытий".
берег у Сената. Сигнальщик, стоя на парапете, передавал что-то флажками;
оттуда, с корабля, чрез сиянье воздуха, солнца, Невы ему отвечали
флажками; и все это было так празднично, так просторно, что у меня даже
слезы подступили к глазам.
как-то перепутались в сердце, и я бродила по этому чудному просторному
городу растерянная, очарованная, стараясь не думать о том, что скоро
кончатся эти счастливые и печальные ленинградские дни.
даже нравилось, что я стала такая сумасшедшая и что один раз даже
приревновала его к девушке, которая принесла в номер обед.
едва выйдя на улицу, я спешила вернуться домой. Поднимаясь по лестнице в
"Асторию", я гадала, дома ли Саня, хотя это можно было просто узнать у
портье, без гаданья.
Как будто мало было одного моего страстного желания и нужны были еще
какие-то сверхъестественные, чудесные силы, чтобы все было, наконец,
хорошо.
Вечером я забежала на Петроградскую. Петеньку только что выкупали, он
спал, няня в чепчике и великолепном белом переднике сидела на сундуке и
вязала.
просьбы и наставления.
глупостей, но я посмотрела на мальчика и успокоилась. Он лежал такой
чистенький, беленький, и все вокруг так и сверкало чистотой.
подобрала их и стала читать длинный список дел, которые Саня оставил на
завтра.
платье, умылась и надела халатик. Не знаю почему, но у меня горели щеки и
совсем не хотелось спать, даже наоборот, хотелось, чтобы Саня проснулся.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Шидловский Дмитрий
Контровский Владимир
Посняков Андрей
Перумов Ник