шрамы на запястьях и лодыжках.
вцепившаяся обеими руками в его наплечный платок.
куда-то вдаль, поверх голов собеседников. - Я опять с вами. Не стоит больше
печалиться... - И вдруг заинтересовался: - Вы куда-то торопились?
вмешаться, взять на себя лидерство среди "непонимающих":
мертвым. Сегодня - первый день недели и второй - траура. Но ты знаешь: в шабат
можно только молиться, а сегодня соседи Лазаря в Вифании должны приготовить
поминальную трапезу... - Он говорил подробно, мягко, как человеку, впавшему в
состояние амнезии, напоминал об известном и привычном, но звучало это вполне к
месту. А что? Человек отсутствовал в этом мире, мог и забыть о земном. Да и
чувствовал Иоанн - как и Петр, - что мысли Иешуа сейчас где-то далеко, что
могучий и непонятный механизм под названием "мозг" что-то обсчитывает, бросив
на сей процесс всю свою мощность. Как компьютер. А на бытовое у него не
осталось ни байта... - Мы ждали встречи с могильным камнем, а увидели живого
Машиаха. Попробуй представить наше изумление и нашу радость!
безуспешно. Он, Петр, уже попробовал и бросил, поскольку прервать работу компа,
считающего программу, можно только одним способом - вынуть из него
винт-кристалл. Но то, что не удалось Петру, получилось у Иоанна. Иешуа внезапно
ожил, глаза его, до того застывшие и невидящие, загорелись, он словно решил
наконец вернуться из "там" в "здесь" и сделал это по-библейски , точно,
используя полученный и прочитанный ночью материал.
Евангелия как раз от Иоанна, - я лишь восхожу к Нему, к Отцу Моему и Отцу
вашему и к Богу Моему и Богу вашему. Я рад видеть вас и обнадежить вас. Мы еще
долго пробудем вместе. И как послал меня Отец, так и я посылаю вас... - Он
сложил ладони корабликом и дунул в них. И из пустых ладоней словно облачко
поднялось, поплыло в нагретом воздухе, на мгновение окутало каждого и -
исчезло. - Примите Духа Святого, - сказал Иешуа, улыбаясь. Он совсем ожил,
обрел способность к легкой и невинной иронии, даже мельком глянул на Петра:
мол, устраивает текст? - А дальше - ваш выбор и ваше право. Кому простите
грехи, тому они простятся. На ком оставите, на том они и останутся. Вы - мои
апостолы, мои посланники, мои вестники. Вас осталось, к несчастью, только
одиннадцать, но очень скоро будет больше... А что до трапезы в доме моего друга
Лазаря... - он нашел старика, ласково кивнул ему, - то не надо ее отменять. Нам
есть кого помянуть: брата нашего Иуду, в смертной печали покинувшего нас брата.
Да, ему не хватило веры, чтобы продолжать жить и бороться, он - умелый и
сильный воин! - оказался слабым духом, но ведь он принял смерть за меня...
Закон не приветствует слабых, это правда. Но отныне и во веки веков закон - это
я. Пусть те, кто не был с нами, кто не истоптал подошв своих по дорогам Галили,
кто не входил со мной во враждебный сущему Иершалаим, кто не видел моего
Распятия и кто не слышит меня сейчас, - пусть они придумают небылицы о нашем
времени. Бог им судья!
уверовавшие". Я так и думаю. Будет сказано умным, кто возьмется хоть в малости
сил своих описать недлинную жизнь нашу как бесконечный подвиг: "Много сотворил
Машиах разных чудес, о которых не писано в книге сей..." - Он привлек к себе
Иоанна, обнял его. Не отпуская, закончил: - И даже если кто-то что-то добавит
своего - того, что не было, а так хотелось, чтоб было, пусть добавит - Бог ему
судья. Но не я, Кифа, не я. Мне судить - последующих... - И, отпустив Иоанна,
не подозревающего, что произнесенные Машиахом слова вычитаны из будущей книги
Богослова, спросил буднично: - Лазарь, мы идем к тебе или останемся болтать
посреди дороги?
поспешил вперед, обогнав остальных метров на Тридцать, спохватился,
притормозил, дождался всех, извиняюще улыбаясь: мол, не обессудьте, мол, от
всего от этого крыша поехала...
отмечалось, всего ничего, а на дворе - утро, до вечерней трапезы - еще жить и
жить, но Иешуа будто бы определил задачу людям, у которых в ближайшей
перспективе не наблюдалось никаких задач, кроме соблюдения траура, а тут - и не
траур вроде бы, хотя теперь он - по Иуде, но он все же сам себя порешил, так
что траур, да, но какой-то не очень настоящий...
привыкли все к нему, как можно забыть...
Петру подумалось, что комп просто досчитал программу.
и прочитанном ночью. И что же он насчитал?.. Петр сейчас не волновался, знал:
ученик скажет и спросит. Ученику нужна информация. Нового Завета и чудом
обнаруженной в каком-то из книгохранилищ или кристаллохранилищ компьютерной
распечатки латинского варианта книги по истории религий ему явно мало. А версию
о знании, которое исчезнет через сорок дней, начальники в Службе скушали.
Может, они и не очень поверили Петру, может, и закрались какие-то положенные
случаю подозрения, но и они помнили: сорок дней есть у всех, произойти за эти
дни может всякое. А уж Служба-то себя всерьез числила непогрешимо всесильной. И
еще. Служба исповедовала старое правило всех служб, к которым легко
приставлялся довесок "спец": лишняя информация сообщается либо посвященному,
либо тому, кто уже не сможет, не успеет ее использовать.
слуга и нераздумывающий апологет! Видно, что-то стало неладно в мире...
Большинство уже слышало - слухами в земле Израильской был пропитан сам воздух!
- о его смерти на кресте, другие, не слыхавшие о том, получали полную
информацию о событиях минувших дней от учеников и особенно от говорливой Марии
из Магдалы. Иешуа не останавливался, на ходу благословлял изумленных и
изумлявшихся, улыбался. Петр отметил, что у ученика появился новый жест -
крест, крестное знамение. Полной ладонью. Как у католиков. Вполне, кстати,
объяснимо: книга по истории религий подсказала. А выглядело красиво и - в связи
с недавним событием - логично. И вот уже ученики, заканчивая короткие беседы с
прохожими, тоже размашисто перечеркивали воздух крестом, подсмотрев жест у
Учителя... Когда этот жест родился, Петр не знал - не нашел сведений в книгах.
Будем считать, что сейчас и родился. От Иисуса Христа.
мысленное:
решить?.."
Вознестись в воздух - дело техники для него, которой мы с тобой не обладаем. А
вернуться на землю, чтобы продолжить дело, - это уже вопрос идеологии. Что,
если вернется?"
простой же вариант, почему он не пришел в голову! Одно дело- уговорить его
спрятаться, скрыть этот факт от Службы, официально декларировать принцип
"вознесся-исчез", но другое дело - сам Иешуа. Ход его мыслей, который Иоанн
здраво предположил... Совсем плох, Мастер. Что это? Усталость? Равнодушие:
Действительно; пора на покой, в заповедник, в заповедник... Иоанн легко
предугадал возможность Второго Пришествия. Не виртуального, бесконечно
ожидаемого, не мифа, а вполне реального. Так почему бы Иешуа не додуматься до
него? Наверняка додумался! Прочитал пару книг, обнаружил в Новом Завете по
крайней мере десяток достаточно прозрачных намеков на свое скорое пришествие,
отбросил отсутствие оного факта в истории религии и решил: нельзя слепо
слушаться дядьку Петра и исчезать, надо оставаться и самому делать дело, самому
строить Храм христианства, изначально избегая тех ошибок, которые совершат его
ближайшие последователи и которые он - останься живым! - сможет пресечь... А на
историю религии, безнадежно длящуюся в ожидании Второго Пришествия, наплевать.
Пусть о ней Кифа заботится.
проникновение в раннее христианство мздоимства, внутренних распрей, увлечения
повальным и безрассудным - точнее, нерассуждающим! - миссионерством по тупо
накопительному принципу: чем больше христиан, тем лучше христианству. А дальше?
Он смертей. Срок, отпущенный человеку Богом, конечен, и невероятное долголетие
библейских патриархов - это всего лишь жизнь в памяти поколений, а не реальная
жизнь. Рано или поздно придется уступить и место, и доррту, и право разруливать
ситуации. Прав сказавший: "Придут другие - еще лиричнее..." Степень лиричности
все равно станет расти от колена к колену, просто рост этот будет чуть быстрее
- ровно на тот срок, на который Иешуа сумеет его притормозить. Ничего не
изменится. Быстрое Второе Пришествие - это всего лишь крохотный камешек,
Андреев Николай
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Фазиль Искандер
Мурич Виктор