лась! Услыхав эту недобрую весть, вскочил Аларих, и сына своего, и собак
позабыв, помчался смотреть - какая напасть на питье божественное напала.
Когда же вернулся, псов уже увели, а раб скрылся, гнева аларихова спра-
ведливо опасаясь. Ибо гневлив был Аларих, но очень отходчив. Вот и тогда
- как отлегло от сердца, так сразу раба того изловил и на волю отпустил.
от них отбиваясь, был зачат дядя Храмнезинд, тот самый, которому потом
Лиутпранд голову срубил.
дить. И напоследок поведал, что еще в те времена, когда дружили мальчи-
ками Арбр, Хродомер и Рагнарис, был между ними условный свист. А потом,
когда на Рагнариса дух Вотана нисходить начал, свистом этим можно было
Рагнариса нарочно в священную ярость ввести. Хродомера это не раз выру-
чало, когда они с Рагнарисом бок о бок против врагов бились и враги одо-
левать начинали. Но Вотан стал по свисту этому в Рагнариса входить
только после того, как Рагнарис Арбра убил; а прежде такого не случа-
лось.
бым свистом.
Поднялся и ушел поскорее.
военный вождь, и никто ему не перечил. Тинг собрал, будто старейшина.
Говорить никому не дал, сам говорил - другие слушали.
чужаки нападут. За кузницу велел уходить и в болота. Чужаки - конные, в
болото не пойдут.
дить и рядить, а Ульф молчал. В споры не вступал.
и деревья заготовлены.
выказав.
К ним подкрадешься, крикнешь что-нибудь над ухом, они разбегаются с ку-
дахтаньем, как куры, если в них камнем бросить.
нялся, громко зевал и томился скукой. Либо же к Гизульфу и ко мне прис-
тавал с дурацкими шутками - лангобардскими, надо полагать.
Так мать наша, Гизела, говорит.
миться. Там уж Брустьо с Хильдефридой друг другу в волосы вцепиться го-
товы. А золотушная Фаухо - та, почитай, половины волос лишилась. Только
в одном и были все три согласны между собой: ненавидели они Арегун-
ду-вандалку.
не жаль Ульфа. Есть в нем что-то такое, отчего его жалеть не хочется.
нечто важное, а вот нам, по скудоумию нашему, не открыто. И втолковать
нам он никак этого не может.
чего не говорил, только глазом зыркал и носом по-особенному дергал.
Пропадал на пустошах по ту сторону реки. Изготовил себе лучек маленький,
будто игрушечный, двумя пальцами натянуть можно, и силки сплел. Бродил,
брюхо выкатив, птицу мелкую ловил. Ему одному чтобы насытиться, штук
пять таких птиц нужно. Да и не ел он их, Одвульфу отдавал, чтобы тот с
голоду не помер. Ибо урожай у Одвульфа в этом году такой был, что и мышь
бы с голоду подохла.
дет. Только он говорил это, когда ни Ульфа, ни дяди Агигульфа поблизости
не было. Он перед Ильдихо хвастался.
его. Подолгу у Хродомера пропадал. И спал плохо, ночами вскакивал. Я
знаю, потому что Ульф рядом со мной ночевал.
Рикимер - тот, у которого шрам через все лицо, а ликом с конем сходен и
зубы крупные; старый Снутрс, который за свою жизнь много насыпей и ук-
реплений иных воздвиг, а еще более - разрушил; и Арнульф, приемный сын
его.
шего дяди Агигульфа. Как увидел их дядя Агигульф, так подскочил от ра-
дости. Рябой же Арнульф на него прямо с седла прыгнул, и покатились они,
радостно рыча и друг друга шутейно волтузя, - только клочья во все сто-
роны летели. Снутрс глядел на них с ухмылкой. И видно было, что и сам
таков был некогда старый Снутрс, да только померли все друзья его.
барахтающимся, направил и вздыбил над ними, пугая. Дядя Агигульф с Ар-
нульфом в разные стороны раскатились, от копыт уходя. После же объедини-
лись и Рикимера из седла вынули.
приятелей его только взгляд метнул и поморщился; после к Снутрсу голову
поднял (тот в седле неподвижно сидел) - и видно было, что обрадовался
ему Ульф. Несказанно обрадовался.
тый, весь какой-то выцветший, выгоревший, вылинявший, будто долго под
солнцем лежал: глаза тусклые, светло-голубые, брови и волосы как желто-
ватая пакля - не поймешь, седые ли. А как посмотрит на тебя, так не по
себе делается. Снутрс глядит, будто кишку за кишкой у тебя в животе пе-
ребирает.
ли не за отца родного почитает. Оттого так и стелется перед ним. Ведь
раньше как оно было. Жил в бурге воин один, Фретила его звали. Его де-
душка наш Рагнарис хорошо знал.
двумя мечами бился, щитом же брезговал. Трусами называл тех, кто с щитом
в бой ходил. Оттого и недолюбливали в дружине Фретилу. Особняком держал-
ся.
не жалел его Фретила. Смертным боем бил Ульфа, он, Агигульф, сам видел.
И при Рагнарисе бил, а Рагнарис лишь смеялся.
обоеручный бой. И радовался Рагнарис, что семя его умение это воспринять
способно.
Ни в чем Фретиле не уступал. И столь же угрюм стал и высокомерен. Прямо
как герул.
его. Это оттого, что семя у фретилы, должно быть, слабое было. А вот у
дедушки Рагнариса оно сильное было. И у него, у Агигульфа сильное. У ге-
рулов теперь оно тоже сильное, потому что укрепил его Агигульф. Вот ког-
да он, Агигульф, в великом сражении смерть славную примет, трупы врагов
тыном вокруг себя нагромоздя, - вот тогда-то герулы и подомнут нас. Ибо
сильнее нас семенем окажутся.
Ульфу глаз выбило и, в плену его бесславно потомив, отпустило, лишился
Ульф вместе с глазом вторым обоерукого боя. Ибо для того широкий обзор
надобен. А с одним глазом какой обзор? Половинный, считай. Узко стал
глядеть Ульф. И мысли стали у Ульфа узкие.
приехал. Каждой бабы шарахался. Дядя Агигульф - брат ведь! - над ним
тогда опеку взял. И ничего, пообвыкся Ульф. Умом, правда, так и остался
узок.
рок, потому родную душу почуял и обучать Ульфа начал, как со щитом
биться. Ибо пришлось Ульфу в левую руку щит взять, как ни презирал он
прежде щит.
хватило. И вскоре вновь уже стал заноситься Ульф, ибо опять не стало ему
равных (Фретила-то помер).
Ульфом сражаться, руку Ульфу набивать - памятны были и насмешки ульфовы,
и высокомерие его былое. Один только Снутрс не погнушался. А Ульф - он
хоть и узок умом, хоть и чванлив, но добро помнит очень долго. Хотя зло
- еще дольше.
Конюшевский Владислав
Куликов Роман
Шилова Юлия
Браун Дэн
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий