происходит впервые и, следовательно, нет у всего законов, но и тем
интереснее. Именно потому, что она здесь, это не сон. С того самого
далекого дня, с той самой минуты он всегда думал о ней, каждый шаг, каждое
малое шевеление совершалось под ее немеркнущим образом. Да, здесь нужен
такой преувеличенно торжественный стиль. О, прекрасная гордая девочка, я
пришел к тебе пешком. На мне оборванная рубаха, грязные, испачканные
глиной брюки. У меня ноет спина, горят спекшиеся в кровь ноги. Душа моя
поет, а в груди моей горит раскаленный угль. Жить не хочется без тебя.
Приди, поцелуй мои сухие губы.
прилипают к центру зала, к полированному малахитовому столику.
отвечает Сергей Петрович.
серебряные приборы. Тосты, здравицы, поздравления в его честь, в честь
великого космического подвига. В центре ночного праздника трое. За
отдельным столом в окружении десятка официантов ужинают Соня, Варфоломеев
и неизвестный коренастый человек. Соня необыкновенно весела. Она смеется,
шутит и даже слегка пикируется с государственным начальством. Тот
ухмыляется, странно перемежая легкомысленный разговор всякими восточными
оборотами. Они вместе подтрунивают над Сергеем Петровичем, над его
нарядом, вместе хохочут, вспоминая отдельные моменты из похода на
крепостную стену. Варфоломеев же то и дело ловит ее взгляд, пытаясь
разгадать хоть что-нибудь, и все больше и больше раздражается от громкого
безудержного чавканья соседа. Тот будто не замечает, но ведет себя еще
развязнее. Много пьет и, кажется, слишком быстро пьянеет. Даже берет
Сонину руку и поглаживает до самого локтя.
породнился бы я с вами. Что за чудесная рука у вашей сестрицы, -
наклоняется, целует многократно.
не отпуская драгоценную ручку. - Что молчите, уважаемый? Поделитесь
результатами эксперимента. Не жадничайте.
- Ведь он не просто герой, не просто гордость отечества, он теперь мировое
существо, гражданин вселенной. Конечно, мы понимаем, что для вас звезда
героя - все одно что спасибо. За такой-то подвиг не то что звезды,
созвездия мало. Простите великодушно за нашу российскую бедность, дать
многого не можем, но уж отнять-то... - еще раз целует руку. - Впрочем, нам
чужого не надо. - Достает из-за пазухи ученическую тетрадь и протягивает
Соне. - Возьмите, великолепная, это ваше. - Но едва Соня пытается взять
дорогой предмет, тут же прячет обратно и облегченно вздыхает - Так и есть,
она, она. Видел, как глазки загорелись, как сердечко забухало. Ай-я-яй,
как же это у вас все сложно.
запихивает тетрадь.
поинтереснее отдам.
покачивает головой. - Дрянной оказался человечек, либерал, даром
реабилитирован. Ну, да бог с ним. Именно машину, именно последний наш
оплот государственной мощи. Знаете ли, приходит время раздавать камни. А,
- вертит ржавым ключом, - черт с ней, не жалко. - Поворачивается к Соне.
верю в научное оживление. Потому и денег не жалел, все, все отдал под ваш
секретный арктур. Теперь уж все отдам - все, слышите? Самоустранюсь, уйду
на вечный покой. Да и много ли нам, старикам, надо? - смотрит на Соню. - А
грудь, какие прелестные формы! - Привстает и целует в глубоко
декольтированное место.
фужер. В руках у Сони оказывается упругая рыжеватая прядь волос. Теперь
отчетливо видно, что крепыш вовсе не крепыш, а больной дряхлый старик. Он
судорожно хватается за темечко. Пальцы наполовину проваливаются. Он
медленно выпрямляется и кричит в толпу:
товарищи с ближайшими родственницами бросаются врассыпную.
надрывается, падает ниц.
нервный прерывистый смех многократно усиливается мраморными стенами
пустеющего зала, бьет упруго в золоченые канделябры, взмывает ввысь в
синее разрисованное небо, в тучные белокрылые стаи архангелов, и с сухим
древесным треском опадает на спиральный узор художественного паркета.
Распахиваются высокие ставни, раздвигаются шелковые шторы, и в тихую
июльскую ночь, опустившуюся на старую брусчатую площадь, на репчатые
макушки колоколен, за высокие зубчатые стены, за реку, наружу бульварного
кольца летит, не слабея, последний женский крик.
Прилетела птичка-невеличка, укусила в темя старичка, - запевает протяжно
старик, - помоги, помоги ему, сестричка, а не то подохнет с пустячка.
веснушчатый череп.
мне... нам, нам помоги. Уведи меня отсюда. Здесь плохое место, здесь все
потихоньку сходят с ума. Вон, гляди, и Соня не в себе. Да и ты, и человек
тот в окне. У него белуга. Он ждал тебя, он брат твой, он почти то же, что
и ты, только не совсем. Но по существу... - старик задрожал. - Скорее,
скорее, вон, видишь, появилось, уже появилось, высунулось, - показывает в
пустое место и снова поет: - Прилетела птичка...
пытаясь сдержать, успокоить невеселое возбуждение. Соня вырывается,
отталкивает его, вытирая на ходу руки, шею, грудь, и успокоившись, шепчет:
зала. Варфоломеев вначале бросается за ней, но вдруг останавливается,
подбегает снова к старику и вынимает тетрадку. Тот открывает глаза и
смотрит нахальными карауловскими глазами. Шепчет:
миф, призрак, зеркальное отражение. Я же властелин мира, руководитель.
государственной машины.
ползет по блестящему паркету. - Ее нет, слышишь, нет никакой машины. Есть
я! Я, я организатор всего! - кричит вдогонку.
тени. Кажется, это участники праздничного торжества. Слышится испуганный
шепот, переругивание, смех.
прыгая по брусчатке, покатилась пустая бутылка из-под шампанского. Он
бежит дальше, под арку, мимо соборов и часовен, кривым запутанным
маршрутом, попадает наконец в нужное место. Снова поднимается наверх, в
кабинет, останавливается и уже черным ходом выходит на обратную сторону.
Там, за стеной, вскрывает амбарный замок. Темно, не помогает даже
аварийное освещение. Злоумышленник раскрывает до предела веки, но ничего
не видит. Наконец из тьмы проступает обратная сторона государственной
машины, и Сергей Петрович с деловым видом приступает к акции. Береженого
бог бережет, шепчет бывший звездный капитан, выдергивая с рычагов медные
колокольчики. Те с красивым малиновым звоном падают на бетонный пол,
раскатываются, подпрыгивая на неровном бугристом рельефе, и навсегда
замолкают в темных прямых углах параллелепипеда. После успешного окончания
операции Варфоломеев возвращается в кабинет, выключает хриплую "спидолу",
тушит зеленую лампу и, удовлетворенный, выходит вниз на старый брусчатый
двор.
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Махров Алексей
Шилова Юлия
Пехов Алексей