Чтение 97–й страницы книги ~По тонкому льду~

и проверил его, я понял, что учить его обращению с ним не следует.

- Каким вы располагаете временем? - спросил я.

- Хорошо было бы покончить с этой затеей в два-три дня, - сказал он.

- Покончим, - заверил я и распрощался с Пейпером.

Теперь мне предстояло повидать Гизелу. Еще днем в управе я позвонил в
Викомандо и вызвал к телефону Гизелу Андреас Я спросил, может ли она
сообщить, когда зайти за новой инструкцией. Это был условный пароль. Она
бесстрастно ответила: "Инструкция еще не готова. Точнее, будет известно
позже. Позвонят и предупредят". Это тоже был условный ответ: надо ждать у
телефона.

Примерно через четверть часа, раздался ее звонок:

- Что случилось? Говори, я одна.

- Мне необходимо быть у тебя сегодня.

- Нельзя. Дезертировали бойцы карательного батальона. В нашем квартале
выставлены круглосуточные посты. Скажи свой адрес. Приду сама.

- Правда?

- Говори.

Я назвал адрес и объяснил, как найти меня.

- Когда удобнее?

- Приходи, когда стемнеет, и жди меня. Очень прошу, захвати то, что ты
хотела мне презентовать.

- Хорошо. Клади трубку.

Вечером я предупредил хозяев, что у меня будет гостья, попросил принять
ее и усадить в моей комнате.

У Трофима Герасимовича возникла ошибочная мысль.

- Опять прилетят наши? - спросил он.

- Нет. На этот раз, кажется, не прилетят.

Мне еще надо было переговорить с Демьяном, и я заторопился в убежище.
Беседа была недолгая, но обстоятельная. План мой ему понравился. Но Демьян с
полным пониманием дела внес в него существенные поправки. Он заметил, что
самое слабое место задуманного предприятия - это отсутствие у Пейпера
необходимых документов. Тут надо что-то придумать. И это "что-то" Демьян
придумал сам. Он сказал.

- Сделаем так: Когда убедимся, что Земельбауэр дома, Пейпер подойдет к
вахтеру гестапо и спросит, где сейчас начальник. Вахтер, конечно, не посмеет
солгать оберштурмбаннфюреру СС. Тогда Пейпер прикажет: "Позвоните ему сейчас
же и доложите, что оберштурмбаннфюрер Панцигер едет к нему на дом". Как,
по-вашему? Это должно несколько амортизировать внезапный визит Пейпера?

- Бесспорно, - согласился я.

- В этом случае, - продолжал Демьян, - Пейперу не надо представляться.
Земельбауэр будет знать, с кем имеет дело. Неплохо бы, разумеется,
предупредить начальника гестапо еще и из другого источника. А что, если вы?

- Что я?

- Если вы... после звонка вахтера тоже позвоните. Ну да. Из управы. И
скажете, что говорят с аэродрома. Так и так, господин штурмбаннфюрер, из
Берлина прилетел гость. Отправился к вам, встречайте. Тут уже Земельбауэру
будет не до проверки документов.

- Великолепно! - обрадовался я. - Но не лучше ли первому позвонить мне?

Демьян подумал и согласился. Конечно, лучше! И лучше потому, что мы
рискуем опоздать. У нас в резерве небольшой запас времени.

Когда детали плана были утрясены, я протянул Демьяну расшифрованную
радиограмму. Он прочел, постучал костяшками пальцев по столу и спросил:

- Что же вы решили?

Я ответил, что не в моих правилах отказываться от таких предложений.

- Пожалуй, правильно, - коротко заметил Демьян.

Тут же я написал Решетову о своем согласии, дал текст Наперстку и
побежал домой.

31. Панцигер

В то утро Гизела покинула наш дом за час до моего ухода на службу.

Когда я сел с хозяевами завтракать, Трофим Герасимович сказал:

- Умная и красивая. - Он имел в виду мою гостью. - Вот ведь беда. Весь
город обегаешь, а такой не сыщешь, - он покрутил головой, взглянул на жену к
спросил: - Ну, чего рожу вытянула?

- А ничего. Паскудник ты, и вся недолга! - огрызнулась Никодимовна. -
Все чужие тебе хороши.

- Так испокон веков, - проговорил невозмутимо Трофим Герасимович. - В
чужую бабу черт меду кладет.

Гизеле я не мог сказать, что скоро покину Энск. Но спросил, будет ли
она рада выехать со мной куда-либо. Мне хотелось взять Гизелу с собой. Я
много думал об этом. Мне казалось, что Демьян, если я обращусь к нему,
поддержит меня и полковник Решетов пойдет навстречу. И знаете, что мне
ответила Гизела? Она сказала, что нам хорошо будет в Германии, и спросила,
поеду ли я с ней туда. Я никак не ожидал такого вопроса.

Потом она еще сказала, что у каждого есть своя родина, которую человек
любит, которой дорожит и гордится. Для нее родина не просто земля, где
родилась она, ее отец, мать, а нечто большее, с чем она связана невидимыми
нитями и без чего не представляет себе жизни. Германия не всегда была такой,
какой сделал ее Гитлер. И она будет другой. Гизела уверена, что я так же не
смогу расстаться с Россией, как она с Германией Любит ли она меня? Да,
любит. Она еще никого не любила. Я первый. Она верит, что и я ее люблю. Но
трудно, невозможно предсказать, что готовит будущее. А быть может, оно само
придет нам на помощь.

Я не мог видеть глаз Гизелы, в комнате было темно, но, когда я провел
рукой по ее лицу, оно было мокро от слез.

Уходя, Гизела дала мне второй ключ от дверей ее дома и предупредила,
чтобы я не злоупотребляя возможностью им пользоваться. Оставила мне и костюм
покойного мужа.

Это было пять суток назад. И лишь сегодня, часа через полтора или два,
этот костюм начнет играть свою роль.

Я ошибся, заверив Пейпера, что с нашей затеей мы покончим в два-три
дня. Осуществлению моего плана помешал мундир Андреаса. Он оказался велик
для Пейпера. Потребовалось вмешательство портного. На розыски его ушло трое
суток. В группе Челнока нашлась женщина, муж которой в давние времена
работал театральным портным. Ему мы и доверили мундир. Переделка прошла
удачно, сегодня Пейпер получил мундир и остался им доволен.

Сейчас без четверти одиннадцать ночи. Мы ждем сигналами - в управе, в
своем служебном кабинете, Пейпер - в моей комнате, в доме Трофима
Герасимовича. Сигнал должен подать Костя.

Я выжидательно поглядываю на телефон, но он упорно молчит. Томительно
долго тянется время. Минуло одиннадцать, половина двенадцатого, двенадцать.
Начались новые сутки.

Когда наконец раздался звонок, я испуганно вздрогнул. Костя сказал
коротко:

- Господин Сухоруков? Беспокоит старшей полицай Гришин. Посты в
порядке. Иду отдыхать.

Сигнал расшифровывается иначе: Земельбауэр поехал домой. Костя
отправился к Трофиму Герасимовичу. Операция началась. Теперь только выждать,
когда Костя предупредит Пейпера. Пятнадцать минут, пожалуй, достаточно для
этого. Слежу за стрелкой часов. Пора!

Прохожу в пустую приемную бургомистра. Дежурный по управе сидит в
первом этаже и, как всегда, видимо, спит. Набираю номер квартиры начальника
гестапо по прямому телефону. Секунда, вторая. Наконец в трубке раздается
высокий, писклявый голос маленького штурмбаннфюрера.

- Кто? - спросил он, не называя себя.

- Дежурный по аэродрому. Мне нужен штурмбаннфюрер СС.

- Я штурмбаннфюрер. Дальше?

- Докладывает обер-лейтенант Бартельс, - понизил я голос до возможного
предела. - В ноль-ноль пятнадцать четырнадцатым рейсом прилетел
оберштурмбаннфюрер СС Панцигер. Он спросил меня, как найти гестапо, и
автобусом вместе с летчиками выехал в город.

- Когда выехал? - спросил Земельбауэр.

- Минуты три-четыре назад. Я счел нужным предупредить вас.

- Благодарю. Бартельс, вы сказали?

- Да.

Я запер свою комнату и задним ходом, через двор, вышел на улицу.

Ночь стояла душная, тихая, темная. Откуда-то издалека доносились глухие
раскаты артиллерийской канонады. Я прошел мимо гестапо. У подъезда плотной
массой вырисовывался силуэт машины. Постукивал коваными каблуками наружный
часовой. Тишина, безлюдье, никаких признаков Пейпера. Где же он сейчас?

Обогнув здание гестапо, я заторопился домой.

Костя и Трофим Герасимович сидели на корточках под открытым окном,
курили и закрывали огонь самокруток ладонями.

Я отпустил Костю, а с Трофимом Герасимовичем прошел в комнату. Теперь
еще томительнее потянулось время. Хозяин прилег на лавку, врезанную в стену
дома, а я стал бродить из угла в угол.

Прошло полчаса... сорок минут... час... Храп Трофима Герасимовича
сотрясал стены дома, а я все ходил и ходил, ощущая неприятное стеснение в
груди. Нет ничего хуже ожидания и неведения. Меня тянуло на улицу, будто там
можно было что-нибудь узнать. Подталкиваемый тревогой, я прошел в переднюю и
уже приоткрыл наружную дверь, как услышал шум приближающегося автомобиля.
Это еще что такое? На небольшой скорости машина прошла мимо и затихла вдали.

Я стоял у двери, скованный неясным чувством. Настроение портилось. Эта
ночь лишний раз подтверждала извечную житейскую мудрость: одно дело планы,
даже отличные, и совсем другое - их выполнение. Пейпера нет, хотя ему уже
давно пора появиться. Сколько можно разговаривать с начальником гестапо!
Впрочем, разговаривают ли они? Возможно, и слова не было произнесено. Все
кончилось в коридоре гестапо или на пороге особняка Земельбауэра. Кончилось