вообще жил. И вот в этот момент, в возрасте двенадцати лет, я поклялся,
что всю жизнь буду бороться ос смертью.
смотрела на меня, сидя скрестив ноги на пыльной равнине. Над головой
вились чайки.
существа. Я хотел увидеть свою семью, узнать, что с ней было дальше,
увидеть, как обернулась ее жизнь. Но она мне не показала этого. Она
говорила, что сама утратила сорок процентов памяти, но мне не показала
даже шестидесяти процентов. Показала лишь столько, чтобы я понял, как
много утратил. Мне было больно из-за этой утраты.
воспоминания о них. Только периферийные воспоминания.
сохранила, а что потеряла. Мне это не казалось важным.
однажды заметил, что мы всегда пытаемся представить тех, кого хотим убить,
лишенными человеческих качеств. И подумал: может, она в глубине души
ненавидит меня, не считает человеком и потому продолжает меня мучить. И
меня наполнило чувство ужаса и потери. Я хотел вернуться на Землю, найти
свою семью. Корабли готовы к возвращению, но на них будет полно японцев,
ненавидящих нас за то, что мы сделали. В этих кораблях я никогда не
доберусь домой живым. И даже если доберусь, смогу ли найти семью?
Викториано будет уже стариком. Даже Татьяне будет около шестидесяти. Если
она меня и помнит, то никакой эмоциональной привязанности ко мне у нее не
будет. Да и Панама не будет той же самой.
тряпку, и выбросила.
отключился.
запрет, который мешал мне напасть на нее. И я ударил ее по лицу. Раз. И
другой. И третий. Ее инвалидная коляска развернулась. Капли крови брызнули
из носа. Но я хотел убить ее. И не просто убить. Поиск. Я схватил ее за
горло, оно оказалось теплым, мягким и хрупким. Я могу сломать ей шею,
сообразил я и начал медленно и целенаправленно сжимать.
холоден и отчужден. Одна-единственная слеза выкатилась из угла ее глаза.
страсть, ту, что говорила:
и сочувствием, словно я изорванная и выброшенная кукла. Она знала, что я
убиваю ее, потому что именно она убила меня. И хотела, чтобы я жил, потому
что она украла у меня жизнь. И плакала она потому, что знала, как
уничтожила меня. Я снова увидел в ее глазах боль. Даже сейчас она
манипулирует мной и плачет, потому что снова уничтожает меня.
умереть, чем оказаться в мозговой сумке, но не могла сама убить себя. И
освободила меня, потому что хотела умереть.
обрели способность дышать. - Ты меня ненавидишь! Разве ты можешь не
презирать меня?
острие иглы. Прежний Анжело не мог убить ее. Но я изменился с тех пор, как
встретился с Тамарой. Теперь я чувствовал, что способен убить ее. И не был
уверен, что буду испытывать угрызения совести. Но выбор у меня свободный.
Я отступил, решив навсегда отказаться от оружия.
знаешь, в какую тюрьму он тебя поместит...
тебя. Милосердное убийство...
причинять боль другим - их будет бесконечно много!
- Ты будешь жить!
рассмеялась - смехом боли и презрения к себе.
бы меня. Большой и сильный. А ты был единственным подходящим куском мяса.
Когда ты подключился там в последний раз, я на самом деле подумала, что
это Эйриш и что он пытается убить меня. Поэтому я напала на тебя. Ты
потерял сознание. И я увидела, что ты лежишь на полу, а Эйриш жив. - Я
кивнул, вспоминая, как все это было на самом деле. - Я была больна. И
страшно устала. Хотела убежать. Хотела, чтобы Эйриш умер. Ты не стал бы
увозить меня. Не стал бы убивать ради меня. - Она всхлипнула. - Я была
больна. В лихорадке... я была вне себя. И дала тебе глубокую программу.
Запрограммировала тебя, чтобы ты отвез меня в райский сад. И посмотри,
куда ты привез меня!
неспособная двигаться, совершенно уничтоженная. А еще через несколько дней
- я знал это - Гарсон заключит ее в кимех, а этого она боится больше
всего. Все ее хитрые планы ничего ей не дали. Она сказала:
она попала в свой худший кошмар.
времени, как мы встретились, ты считала, что смерть - ответ на все
проблемы. Какая ограниченность! Какая тупость!
что означает для меня киборгизирование! - воскликнула Тамара.
Тебя поместят в клетку, где ты никому не сможешь вредить, - ответил я и
повернулся, собираясь уходить.
испугана, больна, не знала, что делать. Но клянусь, я никогда не хотела
причинить тебе вред!
значит жить. И понял, что она пыталась загладить свою вину. Я остановился.
человека. - Ты никогда не сживался с чужими мыслями. Считал, что все
думают так же, как ты. Но я побывала во многих сознаниях, была свидетелем
такого образа мыслей, который привел бы тебя в ужас. Я побывала в мозгу
военных киборгов. Военные хирурги удалили часть их гипоталамуса, химически
прекратили выделение определенных гормонов, полностью отрезали их от мира
эмоций. И так как они не способны чувствовать, не могут сочувствовать, они
утрачивают всякое сходство с человеком.
слова не встревожили меня. Я неожиданно понял, почему перспектива
заключения в кимехе приводит ее в такой ужас, почему она так отчаянно
бросилась бежать от Джафари, почему параноидально обвиняла меня в том, что
я киборг.
Это позволяет им легче выполнять работу. Когда ты доставил меня Гарсону,
он пообещал мне свободу. Пообещал отпустить меня, если я ему помогу. Но ты
видишь, как он держится за меня. Он меня никогда не отпустит. И постоянно
ворчит из-за сохранившихся у меня остатков морали. Я слишком часто
отказывалась от его предложений. Если он поместит меня в кимех, то
превратит в военную модель. И постепенно мне станет все равно.
Человеческое сознание, эмоции людей для меня станут только объектами
манипулирования. Я стану бесконечно более злой и сильной, чем кажусь тебе
сейчас.
хрупкую мораль. Всего две недели тренировок, и я понял, что навсегда теряю
способность к сочувствию. А что произойдет, если эта способность будет
ликвидирована хирургическим путем? Сколько продержится Тамара? Вообще
любой человек?
ее. - Сколько человек знают о твоей роли в разведке? - Тамара назвала мне
шесть имен, все ближайшие советники Гарсона. Я направился к выходу. И тут
мне пришла в голову еще одна мысль. Я понял, кто еще оказался ее жертвой.
- В обмен ты должна вернуть воспоминания Абрайре Сифуэнтес!
меня. Я подумал, что она отрицает, будто что-то отбирала у Абрайры. Она
спросила:
Шилова Юлия
Круз Андрей
Василенко Иван
Контровский Владимир
Ибсен Генрик
Махров Алексей