Чтение 98–й страницы книги ~Волоколамское шоссе~

думано-передумано, он хотел сам, так сказать из первых рук, передать
командирам свое детище, идею боя.

- Вы меня поняли? - привычно спросил он.

Оглядел присутствующих, увидел, что слушают, вникают.

- Итак, товарищи, проработаем первый маршрут.

Первый маршрут вел на правый фланг дивизии, к селу Авдотьино.

- Товарищ Филимонов, вы командуете батальоном.

Филимонов встал.

- Вам указан фронт: село Авдотьино, мост, высота. Выступайте,
располагайте роты.

- Есть! - отчеканил Филимонов.

На его лбу под аккуратным зачесом русых волос проступили две-три
крупные морщины. Он грамотно снарядил головную походную заставу, выстроил
батальонную колонну, привел роты в район обороны. И затруднился, запнулся.

- Располагайте, располагайте.

- Круговую оборону? - неуверенно спросил Филимонов.

- Да, прикрыться надобно со всех сторон. Мне поддержать вас нечем.

Филимонов очертил оборонительный обвод вокруг всего указанного
генералом района. Панфилов поправил, объяснил, что надо держаться не
ниточкой окопов, а опорными пунктами, узлами сопротивления. Эти узлы не
позволят противнику выйти на шоссе.

- Товарищ Брудный, располагайте теперь вы.

Брудный на лету схватил мысль генерала. Он разместил роты в ключевых
пунктах, использовал и условия местности. Роты оторвались одна от другой
на полтора-два километра.

Панфилов одобрил, еще раз втолковал, что разрывы между ротами не
страшны, сквозь них без дорог не пробьются, не пройдут немецкие
автоколонны.

- Перенести направление главного удара противник уже не сможет. На вас
он натолкнется, как на вторую полосу обороны. Поворачивать назад, идти в
обход - это трудновато. Он будет таранить... Товарищ Заев, где вы
расположите командный пункт батальона?

Подумав, Заев ответил:

- В селе.

- Почему в селе? Почему не на высоте? Там же безопаснее. А село,
наверное, явится главной целью для атак противника.

- Вот туда и штаб.

- Правильно. Правильно, сынок.

Второй раз на долю Заева пришлось это будто сказанное невзначай
ласковое "сынок". Панфилов и сам, как мы знавали, всегда выбирал место для
штаба близко к фронту, к решающему пункту боя, укрепляя этим стойкость
своих войск.

- А управление батальоном? Как, товарищ Заев, вы будете управлять
другими ротами?

- По телефону.

- Но телефонную связь разобьют.

- Тогда посыльными.

- Но в промежутки вклинится противник. Тут везде, - Панфилов показал на
карте пальцем, - будут шнырять немцы. Ну-с, как же управлять?

Заев молчал.

- Кто хочет ответить?

Никто не подал голоса. Генерал взглянул на меня, но я тоже затруднился.
Радиосредств в батальоне не было. В самом деле, как же управлять?

Генерал вновь всех оглядел. Рахимов что-то быстро набрасывал на листке
плотной бумаги.

- Товарищ Рахимов, что вы рисуете? Сидите, пожалуйста, сидите.

- Схему, товарищ генерал. Эти пять маршрутов.

- Покажите-ка.

- Пока, товарищ генерал, только наметка.

Панфилов взял листок, повертел, одобрительно хмыкнул.

- Скоро вы работаете. Ей-ей, как по щучьему велению. - Он опять
полюбовался наброском. - А почему, товарищ Рахимов, пять направлений?

Панфилову не терпелось еще и еще раз проверить, понята ли, усвоена ли
его мысль. Рахимов ответил:

- Противник где-то прорвется, выйдет на какую-нибудь из этих дорог,
надо закрыть ему путь.

- Верно.

Панфилов был доволен. Гусиные лапки заметнее обозначились у краешков
прищуренных глаз.

- Так как же, товарищи, управлять ротами, если нет никакой связи? - Он
помедлил. - А ведь управление все-таки будет. И знаете какое? Ясное и
точное понимание задачи. Если тебе ясна задача...

Он опять приостановился, словно ожидая, что кто-нибудь из командиров
подхватит, продолжит его фразу.

- Ясен долг! - твердо выговорил Филимонов.

Сколько я мог заметить, Панфилов обычно обходился без так называемых
высоких слов. Однако сейчас он сказал:

- Что же, пожалуй, тут это слово подойдет... Когда тебе ясно, что ты
должен делать, то именно в этом и заключено управление. Если всем ясна
задача, то можно драться разрозненными группами, без телефона, без
посыльных - и все-таки бой будет управляем... Вы поняли меня, товарищи?

Продолжая занятие, Панфилов предлагал новые вопросы: как использовать
пулеметы? где расставить пушки? - опять и опять возвращаясь к задаче:
запереть дорогу, не давать противнику, его мотоколоннам, выйти на шоссе.
Меня он спросил:

- Команду истребителей танков вы создали?

- Нет, товарищ генерал.

- Гм... Создать бы следовало. Кто мог бы взять это на себя?

- Я! - вырвалось у Заева.

- Я! - звонко воскликнул Брудный.

- Я! - с привлекательной смелой улыбкой произнес Бозжанов.

- Я! - веско, неторопливо сказал Филимонов.

Все четверо - каждый по-своему - выговорили это "я!". Каждый по-своему
- и на всякого можно понадеяться. На миг я ими залюбовался.

- Нет, вас, товарищи, я не отпущу; - сказал Панфилов. - Командовать
ротой - тоже не простое дело. И не менее трудное, чем бросить в танк
гранату. Да и вы, товарищ Бозжанов, нужны командиру батальона. Я еще это
обдумаю. И, может быть, чем-нибудь смогу помочь. А вы, товарищи, учите,
тренируйте людей на борьбу с танками.

Он опять угостил всех папиросами, вынул зажигалку, с минуту подержал в
сжатой ладони. Движение пальца - фитилек воспламенялся. Улыбаясь, Панфилов
поднес всем огонька.

- Почему так? - вдруг спросил он. - Говорим о тяжелых вещах... -
Панфилов посмотрел на карту, где были нанесены карандашом три замкнутых
обвода, наша возможная завтра-послезавтра круговая оборона. - Говорим о
тяжелых вещах, а на душе тяжести нет. Почему?

Никто не решился что-либо сказать, перебить нашего сутуловатого,
небравого с виду генерала.

- Потому, что верю вам, товарищи. Каждому из вас. А вы верите мне.
Когда это есть, то и помирать не так уж трудно... но и пожить, конечно,
можно!

Он встал, приосанился, тронул квадратики усов. Поднялись и командиры.
Панфилов отпустил их, попрощался, пожал каждому руку.

Я вышел с ними в сени.

- Глашатай! - нахлобучивая шапку, сказал Заев.

Определение, которое он дал Панфилову, показалось мне совсем
неподходящим. Я покачал головой. Это не смутило Заева.

- Глашатай! - повторил он.

Санки генерала увезли командиров рот.

- Товарищ генерал, пожалуйте обедать.

- С удовольствием. Давненько не угощался настоящим казахским пловом.

Мы еще не успели сесть за стол, как в комнату с мороза вошел Толстунов.
Снежинки, застрявшие на шинельном ворсе, на бобриковой шапке, мгновенно
обернулись капельками влаги. Старший политрук откозырял генералу.

- Раздевайтесь, товарищ Толстунов, - сказал Панфилов. И тотчас
поинтересовался: - Где были? Что делали?

- Собрали колхозников, товарищ генерал. Беседовал с ними.

- Расскажите, расскажите... О чем шла речь?

Толстунов начал рассказывать о беседе с колхозниками.

Бозжанов не выдержал, взмолился:

- Товарищ генерал, плов перестоялся.

- А, голос автора... Так раздевайтесь, товарищ Толстунов. Где тут ваше
место? Занимайте.

Наконец мы расселись. Вооружившись баклажкой, Бозжанов разлил по
полстакана (в ту пору мы уже начали получать так называемую наркомовскую
норму, по сто граммов водки в день). Повар Вахитов, - казалось, каждая его
морщинка улыбалась, - подал блюдо пахучего, приправленного морковью,
желтоватого, напитанного горячим жиром риса, смешанного с мелко
изрубленной бараниной. На столе были расставлены приборы - тарелки, вилки,
ложки. Толстунов взялся за ложку.

- Товарищ генерал, разрешите, я вам положу.

Панфилов прищурился:

- Товарищ Толстунов, вы в Казахстане долго жили?

- Родился там.

- Неужели?

Толстунов уловил иронию генерала.