который нашел в ящике с инструментами под мойкой Мэтти. Раздался ужасный
звук, брызнула кровь, я почувствовал, как подалась под железом кость. Футмен
рухнул как подкошенный, я выронил молоток, к горлу подкатила тошнота.
решение, но учитывая.., учитывая...
контролем, но в итоге тоже отключился. Я поднял револьвер, посмотрел на
него, затем зашвырнул в кусты по другую сторону дороги. Для себя пользы в
оружии я не видел. Скорее, наоборот, оно могло доставить мне лишние
неприятности.
платьях, под вуалями. Мне следовало поторопиться. Я расстегнул брюки Джорджа
и стянул их вниз. Пуля пробила бедро, но рана уже практически не кровила,
закупоренная сгустком свернувшейся крови. С Джоном дело обстояло иначе:
кровь из раны в предплечье продолжала течь ручьем. Я вытащил ремень из его
брюк и стянул им руку повыше раны. Потом отвесил Джону пару оплеух. Его
глаза раскрылись, вроде бы он меня узнал.
к нему и, когда наши носы едва не соприкоснулись, рявкнул:
"а-а-а". Я засунул конец ремня между губами.
Держи, даже если потеряешь сознание.
огляделся. Злобное черное небо, все в змеях-молниях. Такого видеть мне еще
не доводилось.
столу, положил на него руки, на них - голову. Кира по-прежнему сидела у
посудомоечной машины и заливалась слезами.
было больно! Сделай так, тьтобы она не умийала!
я увидел ленты для волос - ленты, которыми мать и дочь поначалу хотели
заплести волосы Киры, но потом отказались от этой мысли, остановив свой
выбор на закрутке. Белые ленты с красными полосками по краям. Красивые. Не
останавливаясь, я подхватил их, сунул в карман брюк, потом пересадил Киру на
другую руку.
начала вырываться. Забарабанила кулачками по моей голове. - Опусти меня!
Отпусти! Отпусти!!!
трейлера, она перестала сопротивляться.
посмотрел, куда она указывала, и мне все стало ясно. На дорожке, неподалеку
от горшка с помидором, под которым Мэтти прятала запасной ключ, лежала
набивная игрушка из "Счастливого домика". Игры на улице отразились на
внешности Стрикленда. От пыли светло-серый мех заметно потемнел. Однако если
игрушка могла успокоить девочку, почему отказывать ей в этой маленькой
радости? А о грязи и микробах в такой ситуации следовало забыть.
их, пока я тебе не разрешу Обещаешь?
только в сказках, но не в реальной жизни, покатились по ее щекам. Пахло
горелым. То ли травой, то ли мясом. К горлу подкатила тошнота, но мне
удалось подавить приступ.
Одну руку Кира вытянула перед собой, растопырив пальцы. Я спустился по
ступенькам, поднял игрушку, задумался. Сначала ленты, теперь собака.
Ленты-то ладно, но не хотелось давать Кире набивную собаку, чтобы она взяла
ее с собой. Не хотелось, а с другой стороны...
беспокоиться, она серая. А в твоем сне набивная игрушка была черной.
Стрикленда в ладошку Ки. Она схватила игрушку, поднесла к лицу, поцеловала
пыльный мех, по-прежнему не открывая глаз.
моего автомобиля со стороны пассажирского сиденья, опустил на него девочку.
Она тут же улеглась, закрыв голову руками, не выпуская собачки из пухлых
пальчиков. Я велел ей так и лежать, не поднимая головы. Она ничем не
показала, что услышала меня, но я и так знал, что мои слова дошли до нее.
хотели довести дело до конца. А укрыться от них мы могли только в одном
месте, только в одном месте мы могли чувствовать себя в безопасности - в
"Саре-Хохотушке". Но уехать сразу же я не мог.
пересек двор, остановился рядом с Мэтти Дивоур, набросил одеяло на ее тело.
Под одеялом она стала совсем маленькой. Повернувшись, я увидел, что Джон
смотрит на меня. Его глаза остекленели от шока, но я чувствовал, что он
постепенно приходит в себя. Зубами он по-прежнему держал ремень. Ну вылитый
наркоман, перетягивающий руку перед тем, как уколоться.
может быть".
Медленный, но наполненный. Рядом с ним тяжело дышал Футмен. Без сознания, но
живой. Естественно, убить "папулю" не так-то просто. Ветер бросил в меня
дымом от горящего автомобиля, и пах этот дым сгоревшей человеческой плотью.
У меня в который уж раз скрутило желудок.
Бросил один взгляд на двор: накрытое одеялом тело, трое мужчин на земле,
черные дыры от пуль в стенке трейлера, распахнутая дверь. Джон приподнялся
на здоровом локте, по-прежнему сжимая ремень зубами. Его плавающий взгляд
задержался на моем автомобиле. Молния сверкнула так ярко, что мне пришлось
прикрыть глаза рукой. А когда я убрал руку, вспышка погасла, и день скорее
напоминал темные сумерки.
направо и увидел пикап, припаркованный на обочине. На борту надпись
пассажирского сиденья сидел Бадди Джеллисон. Я узнал его по шляпе. Я
медленно поднял правую руку, выставил средний палец, показал им. Мужчины не
отреагировали, выражение застывших лиц не изменилось ни на йоту, но пикап
тронулся с места и покатил ко мне.
"Саре-Хохотушке".
***
запад, к озеру, стоял заброшенный сарай, на стене которого еще
просматривалась выцветшая надпись: "МОЛОЧНАЯ ФЕРМА ДОНКАСТЕРА". Когда мы
подъезжали к сараю, восточная половина неба осветилась мощной лиловато-белой
вспышкой. Я вскрикнул, загудел гудок "шеви" - сам по себе, я в этом уверен.
Из вспышки вылетела молния и вонзилась в сарай. С мгновение он стоял, как и
прежде, только подсвеченный изнутри, а потом обломки разлетелись в разные
стороны. Ничего похожего в реальной жизни я никогда не видел, только в кино.
А уж последовавший удар грома чуть не разорвал мои барабанные перепонки.
Кира жалобно пискнула и сползла с сиденья на пол, зажимая уши пухлыми
ручонками. В одной руке она сжимала набивную собачку.
от шоссе у подножия северного склона. С вершины я увидел весь Тэ-Эр-90:
леса, поля, сараи, даже кусочек озера. Все это лежало под черным, как
угольная пыль, небом, по которому то и дело змеились молнии. Воздух так
наэлектризовался, что начал светиться. А с каждым вздохом я ощущал во рту
вкус пороха. За Гребнем все словно застыло. И мне никогда не забыть
сюрреалистической четкости представшей передо мной картины. Я словно
соприкоснулся с неким явлением природы, о существовании которого даже не
подозревал.
еще два автомобиля, один из них с особым номерным знаком, указывающим на то,
что принадлежит автомобиль ветерану войны. Когда я притормаживал, сбрасывали
скорость и мои преследователи. Когда ускорялся, они тоже нажимали на педаль
газа. Однако я не сомневался, что они прекратят преследование, как только я
сверну на Сорок вторую дорогу.