Чтение 98–й страницы книги ~Рукопись Ченселора~

"Думай! Думай скорее! - приказывал себе Питер. - Самый фантастический
вариант в такой ситуации, как эта, может оказаться спасением. Фантазия и
реальность так тесно переплетаются иногда. Воображение порой сильнее любого
оружия..."

- Где письмо? - спросил генерал.

Ченселор убедил Рамиреса, будто подготовил письмо, в котором содержится
подробная информация о преступлении под Часоном, разоблачая его расовый
характер и махинации, предпринятые военными, чтобы скрыть это преступление
от общественности. По его словам, письмо уже отправлено в Нью-Йорк. Если
генерал не согласится ответить на интересующие его вопросы, копии письма
будут разосланы а крупнейшие газеты, в сенатскую комиссию по делам
вооруженных сил и министру сухопутных сил...

- И тогда я буду не в состоянии предотвратить разглашение вашей тайны, -
заявил под конец Ченселор. - Вы - тем более. Перехватить письмо невозможно.
Если завтра к полудню меня не будет в Нью-Йорке, мой издатель, человек
весьма решительный, вскроет письмо и прочтет о событиях под Часоном...

- Он согласится вернуть это письмо в обмен на вашу жизнь, - заявил
Рамирес, но в его голосе не было уверенности.

- Вряд ли. Сначала он обдумает, что важнее, и, полагаю, пойдет на риск.

- Однако есть более важные, не зависящие от нас вещи.

- Наверняка вы убедили себя в этом.

- Но это действительно так. В ходе управления войсками произошла
трагическая случайность. Такое бывает раз в тысячу лет. Зачем же придавать
этому какой-то особый смысл, как это делаете вы? Для чего приклеивать ярлык?

- Я понимаю вас, - начал Ченселор, глядя на кольт. Поколебавшись, генерал
положил его на стол, но далеко не отошел, чтобы в любой момент можно было
схватить оружие. Это не ускользнуло от внимания Питера. - Я понимаю вас, -
повторил он. - Такова официальная версия: трагическая случайность, роковые
обстоятельства. Однако разгромленные под Часоном подразделения почему-то
сплошь состояли из негров. Более шестисот человек погибло, бог знает сколько
пропало без вести. И все негры.

- Такие там были части.

- Не существовало подобных частей! - возразил Ченселор. - В армии в это
время уже не было сегрегации.

- Кто это вам сказал? - спросил Рамирес с оттенком высокомерия.

- Еще в 1948 году Трумэн отдал приказ об отмене сегрегации во всех родах
войск.

- Да, об отмене сегрегации в соответствующие сроки, - подчеркнуто
монотонно уточнил генерал. - В армии десегрегация действительно
осуществлялась, но не быстрее, чем где-либо.

- Вы хотите сказать, что стали жертвой собственной медлительности:
саботировали приказ президента, поэтому целые подразделения,
укомплектованные исключительно неграми, были полностью уничтожены. Так?

- Да, так, - ответил генерал, делая шаг вперед. - Мы действительно
сопротивлялись приказу. Это же казалось невозможным. Но если сейчас об этом
станет известно, то, боже мой, какой шум поднимут наши радикалы! А что
скажут за рубежом?

По глазам Рамиреса было видно: ухватившись, как за спасательный круг, за
официальную версию, он считал, что ему удалось овладеть положением.

"Напрасные надежды", - подумал Ченселор, а вслух сказал:

- Оставим потери пока в стороне. Скажите лучше: какую роль во всей этой
истории сыграл Макэндрю?

- Вы уже знаете. Когда вы звонили, я сообщил вам кое-что такое, чего не
следовало говорить.

Было ясно, что генерал запутался в собственной лжи. На его совести было
сразу два преступления, одно ужаснее другого. Вот почему он не стал отрицать
своей причастности к передаче противнику дезинформации, чтобы скрыть другое,
более страшное преступление. Но какое? Чего он так боится?

- Вы имеете в виду случившееся с женой Макэндрю?

Генерал кивнул с покорным видом, как бы признавая свою вину:

- Мы поступили как считали нужным, надеялись таким образом спасти жизнь
многих американцев.

- Вы что же, передавали через нее противнику ложную информацию?

- Да, она подходила для этой роли. Китайцы действовали в Японии очень
активно. Некоторые японские фанатики им помогали. Для многих из них расовая
принадлежность оказалась важнее всего остального. В их глазах корейская
война была борьбой азиатов против белых, - Никогда не слышал об этом.

- Эту проблему наша печать почти не затрагивала, ее значение всегда
преуменьшалось. Тем не менее она была как заноза для Макартура.

- Какую информацию вы передавали через жену Макэндрю?

- Обычную: о передвижении войск, о путях подвоза снабжения, о
концентрации военной техники, о тактических планах. В основном, конечно,
сведения о передвижении войск и тактических планах.

- Именно через нее противник узнал о предполагаемых операциях наших войск
в районе Часона?

Рамирес замолчал, опустив глаза. В его поведении было что-то
неестественное, наигранное.

- Да, через нее, - выдавил он.

- Но ведь информация оказалась достоверной и наши войска попали в
настоящую мясорубку?

- Никому не известно, как это произошло. Чтобы понять, почему так
случилось, надо знать, как действуют подобные разведывательные каналы, как
используются в этих целях скомпрометировавшие себя чем-то люди. Жена
Макэндрю, например. Так вот, их никогда не снабжают абсолютно ложными
данными, потому что подобным сведениям противник все равно не поверит и
может потерять доверие к самому источнику информации. Обычно сообщения
составляются таким образом, что в них включаются и достоверные сведения и
сведения, которые выглядят достоверными, а на деле представляют собой
искусно сфабрикованную информацию о событиях, которые в принципе могут
произойти, но в действительности не происходят. Так сказать, возможные
варианты. Например, сообщается о том, что третьего июля шестой саперный
батальон займет позиции в районе Б. На самом же деле активные действия
предпринимает не шестой саперный, а шестой дивизион самоходной артиллерии,
который выходит в район боевых действий Б, но не третьего, а пятого июля,
обойдя с флангов позиции противника. Случилось так, что жене Макэндрю был
передан точный план боевых операций. Каким-то образом напутала разведка. Она
передала информацию, и это привело к огромным потерям. - Генерал выпрямился
и посмотрел Питеру прямо в глаза:

- Теперь вы знаете правду.

- А правда ли это?

- Слово генерала.

- Хотел бы я знать, чего стоит ваше слово.

- Не давите на меня, Ченселор. Чтобы вы поняли, какие тяжелые последствия
повлечет за собой разглашение тайны Часона, я сказал вам больше, чем вы
имели право знать Если об этом станет известно прессе, она наверняка все
исказит, втопчет в грязь память о достойных людях - Подождите минуту, -
прервал лицемерные рассуждения генерала Питер. - Вы сказали что-то о
памяти...

Память... Воспоминания... Ну, конечно, воспоминания Элисон. Она
рассказывала, что родители ее матери содержались в тюрьме в бухте Бохай. Вот
первая из причин, по которым она могла быть связана с китайцами. Но дело не
в этом По словам Элисон, ужасное случилось уже после того вечера, когда мать
принесли домой на носилках. Еще она говорила об отце... Что он в
предпоследний раз прилетел в Токио. Вот в чем дело: в предпоследний раз!

Макэндрю еще раз побывал в Корее после того, как болезнь его жены
признали неизлечимой, но до возвращения в США. Именно тогда и произошла
битва под Часоном. Однако уже за несколько недель до этого трагического дня
мать Элисон находилась в больнице. Она никак не могла передать противнику
сведения - ни достоверные, ни ложные.

- В чем дело? - спросил генерал.

- Проклятие! Даты! Этого же не могло быть! Что вы сказали несколько минут
назад? Сообщается, что какой-то батальон займет позиции третьего июля, а на
самом деле активные действия предпринимает не этот, а совсем другой
батальон, и не третьего, а пятого. Как вы это назвали? Вы употребили еще
какие-то идиотские слова: "Возможные варианты..." Так ли все было? Вы сами
себе противоречите, генерал. Бойня под Часоном произошла несколько недель
спустя после того, как жену Макэндрю положили в больницу. Она никому не
могла передать информацию. А теперь говори, сукин сын, что произошло на
самом деле? Если не скажешь, завтра все узнают об этой истории. Письмо,
которое я послал в Нью-Йорк, прочтут уже сегодня вечером.

Рамирес буравил Питера глазами. У него начался нервный тик.

- Нет! - заревел он, протягивая руку к кольту. - Вы не сделаете этого! Не
смейте! Я не позволю!

Бросившись на генерала, Ченселор плечом ударил его в спину и отшвырнул к
стене, но тот все же успел схватить со стола оружие. Сжав в руке кольт, он
яростно замахнулся на Питера. Удар пришелся по виску, и у Ченселора от
страшной боли в глазах замелькали тысячи белых пятен. Левой рукой он
вцепился в китель генерала, а правой стал отражать сыпавшиеся на него удары,
стараясь перехватить оружие. Ему удалось ухватить рукоятку кольта и
одновременно нанести противнику удар коленом в живот, придавив его к стене.
Но Рамирес продолжал яростно колотить Питера по почкам, и тот от страшной
боли готов был вот-вот потерять сознание. Правда, Ченселор уже подобрался к
спусковому крючку, но стрелять не решался; услышат соседи, вызовут полицию,
и тогда он вообще ничего не узнает.

Отступив на полшага, он изо всех сил рванул на себя генерала и с размаху
ударил его коленом в лицо. Голова Рамиреса откинулась назад, из груди
вырвался хрип, пальцы разжались, и кольт, перелетев через всю комнату,
врезался в стоявший на столе мраморный письменный прибор. Питер выпустил
китель генерала, и тот без сознания рухнул на пол. Из носа поверженного
Рамиреса хлынула кровь.