остатки рощ. Все это покрыто бесконечным в пространстве прибоем
строительной волны.
рельсов, прутьев, огромные площадки, заваленные самым разнообразным
добром, от аккуратных крытых цементных баз до бесформенных нагромождений
обрезок, опилок, остатков, каких-то ведер, каких-то мешков.
копошатся люди, с трудом поворачиваются лошади, по неожиданным, кривым и
ухабистым дорожкам снуют сотни пыльных уставших грузовиков.
флаг СССР.
вздыбленный над равниной новенький чугунный мост и... перед нами до самого
горизонта живая, полная дыхания, наша родная, величественная Волга. Она
уходит от нас аккуратной веселой лентой, вовсе не такой узкой, как
казалась на газетном фото.
мало! Кто понимает в метрах, тот сразу себе представит.
никакие шутки и капризы, никакие перекаты и "Телячьи броды", здесь никто
не позволит ей вихлять из стороны в сторону и закручивать петли в 200
километров, как это она позволила себе сделать под Самарой.
к городу Дмитрову и дальше, к Москве.
взобраться не может, не возымели действия. Мы ей предложили: "Мы можем
"подсадить"... Пожалуйста! На восемь метров!"
45 метров - лекго сказать - Волгу. От шлюза N 6 до шлюза N 7, на
протяжении больше чем 50 километров, Волга держится на такой высоте.
говоря, у нее нет оснований для недовольства. Она мирно покоится в уютных
берегах канала. По ее поверхности под весенним ветром уже побежали
тоненькие волны и уже успели нарядиться веселыми гребешками.
снова развороченные мускулы земли, снова склады, краны, насыпи, обрывы,
откосы и отбросы, снова в центре хаоса высятся бетонные башни "узлов",
снова видим над ними победные флаги.
уцелевших березки.
побежденная Волга пошла туда, куда приказал ей человек. И победитель
приступил к украшению природы.
канала почти везде обложены дерном, и не как-нибудь, а "в решетку".
природа не способна была на такие узоры.
грунтов, изломанное в бою оружие, рассыпанные кругом залежи праха.
поручили протралить канал. Он неуклюже поворачивается в канале, и эта
неуклюжесть кажется неестественной: в канале так просторно...
и мы.
горку довольно трудно.
бега:
О ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ ЧУВСТВАХ
Сегодня такой хороший день! День авиации! Как и все граждане СССР, я
горжусь советской авиацией, этим героическим чудом, созданным моею
революцией.
гордость.
для себя славную дорогу летчика. Но это невозможно сделать: они
разлетелись по всему Союзу, пространство для этого народа, как известно,
не составляет препятствия.
каждого из них, вспоминаю их трудный, но бодрый и радостный путь, от
беспризорности до штурвала воздушного корабля, от дикого и голодного
уличного одиночества до уверенного и прекрасного самочувствия советского
гражданина.
счастьем, самым совершенным путем человека, самым благородным его
назначением. Он только несбыточным не представляется. Нужно только одно:
нужно захотеть. Я вспоминаю Шуру Чевелия, Митю Анисимова, Васю Дорошенко@1
и многих других. Когда им было по двенадцати лет, их летная душа уже
карабкалась на эроплан. Реально это выражалось в причудливых виражах
бумажных моделей, у которых мотор состоит из резинки и постройку которых
"лимитировала" эта самая резинка. Когда ребята подросли, бумажные
аэропланы перестали удовлетворять их летную душу. В пятнадцать лет они
требовали от меня командировки в авиашколу, сердились на меня за отказ,
надувались и по часам не разговаривали со мной.
купил для ребят планер, пригласил инструктора. Они с горячей гордостью
завозились вокруг планера, целыми днями прыгали на нем в поле и бросали в
лицо и без того ошеломленных товарищей убийственно-специальное слово:
"амортизатор"!
закружились вокруг меня и загалдели о летной школе. Теперь препятствий
было гораздо меньше. Математика и русский язык в наших руках. Возраст?
равно никто не знает, когда я родился. А может, я родился в 1909 г.?
рождения 1912-й?
Мало ли чего я сказал! Был, понимаете, несознательный, и все!
какой-нибудь стишок! Ты себе пишешь, а они сзади из нагана - бац! И
смотрят: если ты хлопнул глазами или кляксу сделал, какой же из тебя
летчик? Видите?
на меня сердились:
смотреть: хлопает глазами или не хлопает.
и... бац!
настороженно следили за мной, когда я заходил в класс во время уро-
ка, и их глаза налаживались, чтобы не хлопнуть, если вдруг бацну из
револьвера.
Каким-то чудом они перезнакомились со всеми летчиками соседней части,
принимали их в колонии, облепив жаркими своими телами, водили их по цехам
и показывали свои станки со сложным выражением гордости и презрения:
гордость потому, что это наши станки, а презрение потому, что это все-таки
станки, а не самолеты.
радостью, жали руки товарищам и целовались, и Шурка, бледнея, говорил:
младшие ребята взирали на них с благоговением, а вечером приходили ко мне
поговорить по делу:
г., а там напсано: в 1913 г. Это неправильно.
капитанскими петлицами и рассказывают о настоящих технических и