- Но Джеф, Олег Григорьевич, вся команда спецназа, Круглов... Особенно
Круглов.
- Иногда мне становится страшно. Да. Страшно. Может быть, это кризис
понимания собственной ненужности?
- Сережа, не мели чепухи. Такими людьми не бросаются. Вас осталось пятеро.
Пятеро, которым УПСМ доверяет безгранично.
- УПСМ? Да не УПСМ, а вы лично. И в этой глобальной игре, где на карту
поставлены даже не миллионы, а миллиарды бюджетных средств... Да что там
бюджет. Безопасность державы. Неужели вы думаете, что наши жизни, сама
постановка вопроса, берутся во внимание? Я согласен не просто рискнуть
своей шкурой, я поведу за собой ребят. Помните, как Луспекаев сказал: ЗА
ДЕРЖАВУ ОБИДНО. Так вот, нам уже давно за державу обидно.
- Ребята в курсе того, что ты мне сейчас сказал?
- В курсе.
- Ну и?..
- Может быть, мы замызгали многие слова, но слово Родина не вытирается,
сколь бы часто его ни трепали. Есть понятия растяжимые. Их каждый трактует
в силу собственного разумения. Но есть понятия вечные. К ним я отношу слово
"Родина". И мои ребята тоже...
- Ну спасибо, ну утешил. Ты хоть понимаешь, что ты мне сейчас сказал? С
таким настроением нельзя заканчивать операцию.
- Именно с таким и нужно. Когда человек решает стать военным, он должен
себе отдавать отчет в том, что может прийти такое время, когда Родина
потребует от него жизнь. Это на гражданке можно еще размышлять. Нам такой
роскоши не дано. Только сегодня в наших действиях должно присутствовать
одно немаловажное обстоятельство: мы должны твердо знать, во имя чего и в
чьих интересах льем свою и чужую кровь.
- Все то, что ты мне сейчас сказал, необходимо осмыслить. У меня сложились
довольно неформальные отношения с аналитиками. Попробую подкинуть твою
мысль о блефе им. Естественно, никаких бумаг и официальных запросов. Что ж,
если ты прав... Ну а коли так, где наша не пропадала.
- Не пропадет, - убежденно сказал Сергей.
Глава восемьдесят пятая
Как только Джеф добрался из аэропорта в Москву, он первым делом позвонил
своему человеку, который должен был принять здесь деньги.
- Алло, Олег Григорьевич? - любезно осведомился Джеф.
- Да, - ответили ему.
- Как там наши дела?
- Все в порядке. Деньги у меня.
- Вся сумма?
- Да.
- Очень хорошо. Документы?
- Я распорядился. Фирму прикроют быстро и без хвостов.
- Отлично. Слушайте меня внимательно. Я через двадцать минут буду у вас.
Есть еще несколько вопросов к вам. Если все будет в порядке, получите свои
деньги и навсегда забудете обо мне. Вам светит спокойная жизнь без нужды и
проблем. Только не сделайте ни одной ошибки. Вы меня поняли?
- Да. Но тут обстоятельства несколько изменились.
- В чем дело?
- Речь шла о миллионе долларов.
- Ах вон что?! А вы получили не миллион, а сорок?!
- Это и меняет обстоятельства.
- Ладно, приеду, поговорим.
- Готовься к тому, что потеряешь половину. Это я так тебе говорю, чтобы
было о чем подумать дорогой.
- Ждите.
Вот старый пес. Ну ладно, он еще и с ним разберется. Сегодня же разберется,
а завтра он уже будет гулять по Монмартру и вспоминать о своей прошлой
жизни, как о дурном сне. Безумные властители, жестокие порядки,
предательство и кровь - он сам стал частью всей этой действительности. Он
стал таким же, как и те безумные и жестокие, отдававшие ему приказы и
распоряжавшиеся его жизнью. Разве миллионы долларов и свобода -
несправедливая компенсация за это? А ведь его хотели уничтожить. Его хотели
оставить без выигрыша! И почти добились этого. Если бы Сергей Пастухов
оказался рядом на полчаса раньше, он, может быть, и выиграл бы эту партию в
прятки. Но профессия Джефа имеет большое достоинство: она научила его
всегда чуть-чуть спешить. Быть впереди. Иначе не выиграешь. Так что Сергей
Пастухов, пожалуй, не смог бы успеть, даже если очень бы захотел.
Четыре часа дня. Пора.
Он подошел к проезжей части и принялся ловить машину.
Его согласился подвезти бородатый мужик на сорок первом "Москвиче", а через
двадцать две минуты он уже объяснял этому бородачу, где удобнее
развернуться. Бородачу пришлось проехать немного вперед, чтобы
развернуться, и поэтому к подъезду, где жил Олег Григорьевич, Джеф подкатил
через полчаса после разговора по телефону, а не через двадцать минут, как
обещал. Но такие мелочи его уже не беспокоили.
Расплатившись с водителем, Джеф неторопливо зашел в подъезд, поднялся на
третий этаж и позвонил в дверь. Несколько минут ожидания в давящей тишине
пустого подъезда, и вот за дверью зашебуршились.
- Кто? - спросил заметно нервный голос.
- Свои, Олег Григорьевич, открывайте. Дверь отворилась, впуская Джефа
внутрь.
- Не беспокойтесь, я один, - хмыкнул Джеф.
В следующее мгновение он увидел перед собой появившуюся откуда-то, словно
материализовавшуюся, фигуру Сергея Пастухова. Это было настолько
неожиданно, это было настолько неправильно и несправедливо, что Джеф в это
самое первое мгновение и замер. А когда пришел в себя, тело его чуть
подалось в сторону, а рука едва уловимым движением скользнула в карман
шорт, потом обратно, и он нанес удар, в который вложил, казалось, всю свою
ненависть.
Сергей среагировал точно так же - он тоже нанес удар. Получилось, как любил
повторять Джеф, синхронно - и их кулаки столкнулись в воздухе с резким
костяным стуком. Сергей, правда, успел чуть ослабить напор, поэтому его
кисть осталась цела, а вот Джеф свою сломал. Но у него даже лицо не
дернулось. Он просто завел руку назад и теперь дрался одной левой. Боец он
был превосходный. Даже одной рукой он доставал Сергея. Пастухов уже жалел,
что начал драку, Джефа можно было просто арестовать. Оружия у того с собой
не было. Но это был бойцовский азарт, это было освобождение от ненависти к
негодяю. И Пастухов бил, впрочем тоже не пользуясь правой рукой.
Выдох, приглушенный вскрик, стук удара - они били одновременно. Но всего
один раз Джеф опоздал. Голова его дернулась назад, руки безвольно
замельтешили, и он рухнул на лестничную площадку.
Пастухов уже шагнул к Джефу, чтобы скрутить того, как неожиданно сверху
невидимый ими обоими человек выстрелил.
Приподнявшаяся голова Джефа брызнула розоватой жидкостью и гулко ударилась
о бетонные ступени.
Грабб Джеф
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Конан-Дойль Артур
Афанасьев Роман
Суворов Виктор