жернова, размером с горные хребты. Снова зубчатые колеса вовсе немыслимых
размеров, все хитроумно и сложно сцепленные одно с другим, Томас даже
услышал скрип, тяжелый ропот, потрясенно понял, что это и есть колеса
мироздания, которые движут небесными сферами, на которых укреплены звезды,
Луна и даже само Солнце...
Он зарычал в бешенстве, тряхнул головой, порыв ветра вцепился и начал
отрывать от коня. Томас застыл в страхе, вцепился, взмолился Пречистой,
чтобы хоть поддержала в этот страшный миг, всего лишь поддержала за спину,
а даже он сам, от ужаса, вспотел так, что глаза залило как при ливне,
доспехи шипели, охлаждаясь, он с нечеловеческими усилиями снова прильнул к
спасительной конской шее, схоронившись в красной гриве как ребенок под
одеялом, под ним начало потряхивать, он все не раскрывал глаз, еще не
веря, что конь настолько замедлил бег, потом ясно ощутил неистовый
галоп... Когда почудилось, что ветер стал не таким свирепым, начал дышать
свободнее, все еще страшась заглотнуть воздуха больше, разорвет изнутри,
но свист в ушах в самом деле начал стихать.
как у волка ушами коня зеленое. Давление воздуха в грудь быстро слабело,
конь еще скакал, но Томас различал мгновенно возникающие вдали деревья,
что проносились мимо как призраки, исчезали, а на самом горизонте
радостный оранжевый свет. Томас различил контуры сказочного дворца...
зеленые полосы, под ногами струилось такое же зеленое, но еще через
мгновение он начал различать бешено скачущие ноги, а затем конь перешел на
рысь, на грунь, остановился. На морде висела пена, бока взмокли, в мыле,
он дышал тяжело, глаза дикие, неверящие.
горело, словно натертое камнем для заточки меча. Когда облизнул губы,
ощутил солоноватое.
поморщившись. Красные волосы слиплись, растрепались как у черта, он был
как ругательство в этом сверкающем благостном мире, чистом и зеленом. Лицо
тоже красное, будто натертое кирпичом. Веки набрякли, Томас смутно
удивился, что не вывернуло и не сорвало ветром, вот уж дубленая кожа у
отшельника. Да что там дубленая, та бы не выдержала...
коснулась благодать истинной веры.-- Мы, кажись, на месте. Выше уже
некуда. Гляди, всего миг, а уже здесь...
кривился, но когда поднял забрало, сделал достойное лицо.-- Сэр калика, мы
скакали не меньше суток! У меня живот подвело.
переносице.-- Это как с ящерицей, что бегает по воде... Только здесь чем
быстрее мчишься, тем по-разному идет время... Так уже было, когда я
однажды за часок слетал к одному колдуну, а пока с ней общался, Таргитай
чуть не помер с голоду. Правда, он всегда голодный...
мироздания и даже колдуна в юбке, с которым ты... с которой! Я пришел за
Ярославой, самой достойной и добродетельной в мире женщиной!
рыцаря перекосило от неосторожного движения, от доспехов все еще идет пар
и пахнет горелым мясом, словно в бане смалили крупного кабана.
человека, а это для существ более высокого ранга. Томас слышал, как Олег
пробормотал:
Авалона... Везде деревья, везде золотые яблоки...
Что и радует, и печалит...
Олег уже хлопнул коня по боку. Сказал что-то, погладил другого по умной
морде. Кони переглянулись, один обнюхал волосы калики, фыркнул, попятился.
разобьется на бегу, свистнул, гикнул, кони заржали, взвились на дыбы.
Томас не успел увидеть их бега, ими словно выстрелили из баллисты. Только
что две черные глыбы были рядом, в следующий миг он увидел две
стремительно уменьшающиеся точки, что тут же пропали, только дробный стук
копыт медленно гас в напоенном ароматами диковинных цветов воздухе.
накрывая этот сад. За этим куполом, понял Томас с содроганием во всем
теле, бурлит страшное Ничто. Даже не пустота, а хуже, как раз то, из чего
и сотворен мир, начиная отсюда, из этого отвоеванного у Хаоса клочка.
спрячешься. А мы, почитай, в самое осиное гнездо попали!
седьмом небе. В самом сердце, так сказать, благолепия и святости! Эх,
нашего бы прелата сюда...
пришибут. Отступаем вон к тем кустам. Не густые, но вроде бы тянутся в ту
сторону.
золотым песком. Томас вертел головой, искал праведников или хотя бы
ангелов, потом вспоминал, что и те, и другие на первом небе, здесь только
высшие силы, сжимался от страха и горделивого восторга. Здесь и должно
быть пустынно, ибо высшие чины не терпят многолюдности. Им принадлежат
огромные угодья, где могут тешить себя... пусть не охотой, но все же
иногда изволят пролететь здесь, окинуть царственным взором владения, не
омраченные видом простых ангелов.
существа здесь... Язычник, ты неспроста все об этом мире знаешь?
человеку -- ангелы, архангелы и начала. Затем господства, силы, власти.
Этих мы пропустили, они снуют как муравьи где-то между вторым и пятым...
Как мне кажется. Ну, а здесь уже серафимы, херувимы и престолы. Они
никогда не покидают этого неба. Так что, если кто скажет, что видывал или
слышал глас херувима или, скажем, серафима, плюнь в глаза. Брешет как
попова собака. Не понял? Ну, как ксендзов пес. Ксендз -- это такой прелат,
что не пошел с вами в крестовый поход, а остался утешать ваших жен...
подкопничаешь! Столько сведений собрал! Повесить бы тех, кто разболтал
врагу веры нашей... Тихо, голоса!
Ветви подрагивали, будто тот, кто двигался в их сторону, задевал краем
плаща. А потом донеслись голоса, сильные и властные, привыкшие отдавать
приказы, надменные в силу своего благородного рождения. Сперва слышалось
два голоса, потом Томас различил и третий, такой же уверенный, привыкший к
повиновению.
надо...
небесных существ, дабы не ляпнуться в грязь лицом, хотя какая тут грязь,
называя противников не по их рангу и титулам. Томас сердито засопел,
простолюдину не понять значение гербов и девизов. Само небо ввело их в
рыцарское употребление, и не зря один знаток геральдики ценится выше ста
священников!
переговариваясь, могучего сложения гиганты. Выше Олега и Томаса едва ли на
голову, но в каждом движении сквозит та мощь, которая заставляет и более
высокого смотреть снизу вверх. И было их даже не трое. Пятеро!
аду не успел, здесь бы не промахнуться...
за спиной каждого, целых ворох, наметанный глаз Томаса сразу распознал
дорогие доспехи, что просвечивают из-под полупрозрачных белых хитонов,
оценил длину мечей, что по старой моде заброшены за спину, иначе не
поместились бы из-за длины, заметил боевые перчатки изумительной работы,
где каждая чешуйка подогнана одна к одной плотно, как ногти мертвецов на
корпусе Нагфалькара.
струился чистый оранжевый свет, казались застывшими молниями, что дремлют
в ножнах. Гиганты двигались легко, доспехи вовсе не стесняли движений.
Томас сразу ощутил тяжесть своего стального панциря, грубого и
неуклюжего...
отважных рыцарей, но рожденных от неосвященных союзов, делаются из
полированного металла, на гербах шлем ставится лицом влево, а если и
впрямь, то со спущенным забралом. У лиц жалованных благородным
Контровский Владимир
Аникина Наталья
Влодавец Леонид
Березин Федор
Свержин Владимир
Муркок Майкл