нявга, сума переметная!
на жидких, как от болезни, подгибающихся ногах к выходу. Не дошел.
окон.
чуя всем телом противную мерзкую дрожь. На рати не бывало такого.
тихо и печально:
очи долу.
одолеют Шемячичи. Нет, Москва одолела! Тверской князь, Литва - всех
береглись. Не убереглись великого князя Московского! Сам митрополит и
владыка Феофил за него. Видно, и Бог за него! Первый ли он изменяет? И где
бояре, господа новогородские? Где Михайло Берденев, где Казимер, дважды
чудом ушедший от плахи и заточения? Где Александр Самсонов, Федоров, Глухов?
Попрятались! Что он! Служилый князь! Служить стало некому... В черных людях
и то нестроение, кто за короля, кто за Московского князя!
осторожен великий князь, где можно согнуть - не ломит... Он не бежит, он
честью объявил на вече, что слагает с себя службу новгородскую. Он и давеча
не побежал, пошел было к мужикам... Все равно изменник. Общее было дело! Чье
оно теперь стало? И чего ждет вот уже второй день сложивший с себя целование
Господину Великому Новгороду служилый князь Василий Васильевич Шуйский?
Почто не едет прочь?
остановились сани, не удивился, понял сразу, пошел встречать.
губы сморщились, круги под глазами - совсем старуха. Глаза только в темных
глазницах по-прежнему горят неукротимо.
Василий!
отказались уже! Захарьинич с Коробом твоим, смотри, доторговались, совсем
город продали! Ратные бегут или мрут на стенах, а у московской рати всего
довольно, хлеб из Плескова везут! Я, Ивановна, дрался ищо, когда ты была
молода. Дрался и с великим князем Василием, и с Иваном, на Двины. С поля не
бегивал, а ныне... Сила не наша теперь!
поднялась с лавки.
поминай лихом!
крыльцо, что-то еще сказать, пояснить... Остоялся: сказать было нечего.
Они уже не просили ничего и ни о чем не уряживались. Молили об одном -
объявить им волю великого князя, какую ни буди, что прикажет государь.
потускневшие лица Короба с Феофилатом.
расстановкой:
тобою, и житьи, и черные люди от нашей отчины, от Великого Новгорода, чтобы
я пожаловал, гнев свой отложил, и вывода бы из новгородской земли не учинил,
и в вотчины, и в животы людские не вступался, и позва на Москву не было б, и
суду быти по старине в Новгороде, как суд в земле стоит, да и службы бы в
низовскую землю вами не наряжал - и я тем всем вас, свою отчину, жалую, все
то отложил. А о прочем сговорите с бояры моими!
приятное. Великий князь требовал земель себе, поскольку "без того ему свое
государство в Великом Новгороде держать не мочно". Посадники и житьи обещали
передать требование князя Новгороду.
князю Московскому и бил челом. Иван милостиво принял новгородского воеводу и
одарил.
Великие и Ржеву Пустую - пограничные области, бедные и разоряемые Литвой,
которая имела к тому же права на часть Ржевской волости. Это была хитрость
мелкая, смешная, придуманная Феофилатом Захарьиным на горе Новгороду. Иван
Третий отказался и еще три дня не принимал послов. За эти три дня начала
месяца мор усилился до того, что не успевали собирать трупы.
четыре владычных, три - Юрьевского монастыря, Благовещенскую волость у
города Демона, Онтоновскую волость и Тубас-волость, а сверх того - все
новгородские земли в Торжке. Иван отказался и от того. Послы, наученные
горьким опытом предыдущих переговоров, тут же били челом, прося, чтобы Иван
сам указал, что ему надобе? Ответ гласил: половину владычных и монастырских
волостей и все новоторжские, "чьи ни буди". И с тем Иван отпустил послов в
Новгород.
когда прятался в ужасе в спальне Ионы и молил отпустить его в монастырь. О,
теперь он ни от чего не хотел отрекаться! Стада, золото, соболя, драгоценные
камни и чаши, - скрепив сердце, он мог всем этим дарить и дарить великого
князя, дело наживное! Но земля! Волости дома святой Софии!
на своих сограждан, задаривал золотом князя Ивана - все для чего, для чего?!
Чтобы спасти себя, спасти земли, о коих он уже не мыслил безотрывно от
собственной особы.
запоздалого раскаянья. Зачем сжил со свету Пимена, послал на смерть Еремея
Сухощека? Доносил на Юрия Репехова? Изворачивался, запрещал воям ратиться с
Москвой! Предал Овина, помог, умолчанием пред Новгородом, посольству Назара
с Захаром - зачем? Травил еретиков, попа Дениса, за проповедь противу земель
монастырских. Зачем?! К королю надо было, к королю Казимиру! К митрополиту
Григорию! От последней мысли его кинуло в жар.
и старцы монастырские. Вздохнув, Феофил приказал впустить.
земли, пришли с челобитьем: говорим-де о сирых и убогих, но кто же не сир и
не убог из них, невзгодою оцепляемых и ратною силою разоряемых? Игумены и
старцы молили похлопотать перед государем о малых монастырях, смилостивился
бы и не отбирал у них земель монастырских, зане и так бедны, доходов никаких
нету, гладом помираем, вдосталь от рати пограблены, иные и вконец прожиток
свой истеряли! Да пожалует великий государь князь Московский убогих стариков
и старух господа ради нашего!
всех вместе?! У меня, у дома святой Софии, в одной волости новгородской,
кроме Двины и Заволочья, пять с половиною тысяч обжей земли со крестьянами!"
Он обещал старцам похлопотать о малых монастырях перед государем
Московским...
челобитию Феофила Иван ограничился землями шести крупнейших новгородских
монастырей: Юрьева, Благовещенского, Аркажа, Онтоновского,
Никольско-Неревского и Михайловского, что на Сковородке, взяв у них половину
волостей. Он не спешил - придет час, и они дадут ему, сами поклонившись, и
остальные. Иван велел составить список всех церковных земель, пригрозив, что
ежели которое утаят - то будет князево. Смягчась, на другой день Иван
передал владыке, что отбирает у него не половину, а лишь десять волостей. Он
не спеша разбирал грамоты, расспрашивал, что за земля и где расположена.