наместником Борисом удалось свести своих сограждан в любовь и заключить
мир.
задумывать начал уже не о кровных обидах своих, а об обидах всего
Господина Великого Новгорода. Понял, что не в том сила, чья сторона, чей
конец одолеют в борьбе за власть, а в том, чтобы притушить саму ту
бесконечную прю сограждан своих, объединить Новгород... Но как и чем?
случись Магнушева нахожденья на Новгород, невесть, и созвали бы его. Но
огромная шведская рать, но грозный ультиматум короля Магнуша содеяли то,
что и об Онцифоре вспомнили наконец.
водскую землю против свейских немцев, пустошивших край, крестя ижору и
вожан в свою веру. Рати трем воеводам дали, как сказано, всего четыреста
человек. Онцифор не спорил и не просил большего. Людей зато отбирал сам -
по старой памяти, по приятству, по навыкам боевым. Про себя подумалось:
воюют завсегда не числом, а уменьем! В себя он верил. Товарищи подобрались
добрые, коим мочно было и объяснить замысел свой, и потребовать строгого
сложенья за ратными. Шли скоро и скрытно, перенимаючи слухи. Ночевали в
лесах. Король, по сказкам беглецов, с великою ратью оступил Орехов, а по
волости выслал загонные дружины - пустошить край и крестить жителей.
голову, Онцифор лежал, слушая тонкий комариный зуд под пологом шатра,
изредка рассеянно проводил рукою по челу, стирая кровососов вместе с
собственною кровью, думал. Яков Хотов сердито ворочался в темноте,
матерился.
датски немчи, то орденьски, то свея, то литва, то московици!
поддатисе, Литве али Москве! А про своих, про новогородчев, и думы нет!
Мне коли бают: <Хто тоби люб больши, Ольгирд али князь Семен?> - отвецяю:
<Дурни! Господин Великий Новгород мене люб паче всих!> А у нас, гляди,
теснота во гради! Кому воли хотца - на Волгу али на Каму подавайсе али на
пожарах хоромы разбивать!
направить ее? Кому направлять?! Вота где скорбь наша! Бояре мы?! А водим
цернь ратью друг на друга, конечь на конечь, Торговый пол на Софийску
сторону! Тута и надобен нам то Ольгирд, то великий князь, сами за ся
решить ницего не можем дак!
ежели? Обчий совет посадничь, ото всех концей? Цтоб в кажном конци
посадник и печать своя, а надо всеми - степенной. И обид не станет! Как в
древлем Риме сенат, али в Афинах гречьких ареопаг ихний, или вон в
Венецейском гради, у фрягов... Совет станет совокупною властью - целое!
Воля города! Вникни! И - сами за ся! Быть может, от нас тогда затеет новая
власть! Не княжая, боярская! С вецем, с советом вятших! Гляди: весь север
наш! Заволочье! Великая Пермь! За Камень шагнули, на Волгу! А тамо, может,
и Орду мы передолим, и от нас, от нашего града возникнет и утвердит новая
Русь! Суздальского князя поддержим по первости-то, в Царьград пошлем!
Черква новогорочка древлее володимерьской самой!
дело, великое! Дак прежде тоби надобно до власти досягнуть, не то и не
послушають!
и сам почти что забыл о комарах. Раздоры да ссоры в Нове Городи стали уже
притчею во языцех повсюду окрест.
думах - не очень...
задремывал, голос Якова Хотова из темноты.
став во главе Новгорода, провел реформу, создавшую наконец боярскую
олигархию, - нового Рима из Господина Великого Новгорода так и не
получилось. Боярская власть вскоре всецело подавила демократию низов и
тем, роковым образом, ослабила великий вечевой город. Поднятый волною
народного мятежа, не понял Онцифор Лукин, что волна эта сколь губительна,
столь же и животворна, и не должно было ему ставить преграду <мощи
стихии>. Римляне, дав права плебеям, а не только патрициям, сумели создать
империю. Афиняне, пока опирались на демократические низы, создали союз
городов. Но Венеция, подчинив себя олигархическому правлению меньшинства,
замкнулась в себе и пала жертвою сильной монархической власти. То же,
меньше чем через полтора столетия, произошло и с Новгородом.
но, быстро вразумленный Онцифором, который на руку в надобное время бывал
очень скор, выложил все начистоту: кто где стоит и с коими силами. Четыре
мелких отряда загонщиков взяли без шуму. Кого порезали тут же, не уводя
домовь, кого повязали окупа ради. Главную немецкую рать пристигли на
Жабьем поле, где свеи, спешно стянув распущенные было по водской земле
дружины, пытались построить полк.
пешие свейские немцы, то ли не сожидая серьезного боя, то ли со спеси
своей не помыслив путем, пошли густою непроворотною кучею, увязая в сырой
земле. И здесь дурак бы не понял, - как потом объяснял Онцифор свой ратный
замысел, - дурак бы не понял, цего нать!
на опушку леса, весь свой невеликий отряд оврагом и мелколесьем заведя
немцам в хвост, ударили воеводы новогородские нежданно, рубя со спин
стиснутую толпу кметей и рыцарей, и уж тут - раззудись, рука! Недаром
Онцифор сам набирал людей. Не подвели молодцы, подобраны были один к
одному, с ними и на Волгу, и за Камень хаживать приходило! Только свист
разбойный, знаменитый новогородский свист повис над гомонящей толпою
ворогов, и сабельный блеск, и - с маху, сплеча! Кто поворотил - лег под
сабли, под страшные удары шестоперов, под копыта коней, под рогатины пешей
рати. И шли уже по колена в крови, и резали, добивая засапожниками. В мат,
в хрип, в кровь... Не почуяли и того, как переломилась рать, как
гомонящее, стесненное месиво, где от густоты тел неможно было и оружие
вздынуть, стало бегущим стадом, и, топча своих, теряя вьюки с добром,
бежали, стеснялись, падали, в смертном ужасе роняя оружие и руками
прикрывая шеи и головы от валящих на них безжалостных ударов.
кусты, немногих и повязали: пятьсот немецких трупов насчитали потом,
одирая оружие, доспехи и порты с убиенных. Пять сотен! А своих потеряли
токмо троих, кто костью пал. Прочие, раненые, задетые, - не в счет. Голова
цела - мясо на костях нарастет!
водских погостов назад, к королю, ко своим полкам, под крыло воевод,
побросавши вьюки и телеги с награбленным добром. Стало мочно повязать и
развешать по деревьям, для острастки, главных вожан-переветников, кто
принял свейскую веру, кто поддался королю. Край был вновь укреплен за
Новгородом, а Магнушева огромная рать лишилась запасов обилия, которое
чаяли свеи задаром набрать у вожан для долгой войны.
неможно. Онцифор поворотил с полоном и добычею к Новгороду.
не помогли, и король, осадив крепость кораблями и ратью, лестью - как
баяли потом - шестого, в начале августа, на Спасов день, взял
городок-остров, забрав в полон всю новогородскую дружину. Укрепив Ореховец
своими ратными, Наримонтовых наместников Магнуш отпустил, а Аврама
тысяцкого с прочими лучшими боярами Великого Нова Города, числом
одиннадцать душ, повел с собою за море.
торговый путь через Великое озеро Нево и Устье. Устьем в те поры
называлась река Нева, в истоках которой и лежал островок, на котором
высилась новогородская твердыня. За многие века до основания Петербурга
крепость эта надежно прикрывала русский выход к Балтике, и отдать ее свеям
- значило для Новгорода затянуть петлю на шее.
просьбой о помощи, а другое теперь спешно отправили во Псков, прося
псковичей прийти на помочь и предоставляя им наконец все права <младшего
брата новогородского>, о чем пря шла уже много лет. Новгород убирал из
Пскова своих посадников, передавал в руки самих псковичей судебное дело:
<посадникам новогородским в Пскове не седети, ни судити, а от владыки
судити их брату псковитину, а из Новгорода не позывати их ни дворяны, ни
подвойскими, ни софьяны, ни изветники, ни биричи>; признавал и называл
Псков уже не пригородом, а молодшим братом своим. Так ратная свейская беда
помогла плесковичам добиться того, чего они добивались еще при жизни
Александра Тверского. И псковская рать выступила в новогородский поход.
полки, тоже тронулся, наконец, с ратью новогородскою и ладожскою под город
Орехов. Не в пору для себя затеял Магнуш крестовый поход на Русь!
Шилова Юлия
Махров Алексей
Шилова Юлия
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Акунин Борис