отрицание, ибо положительное мыслится здесь не как единое, но как
бесконечное, точнее - как тождество противоположностей - единого и
беспредельного. "Основа всякой определенности есть отрицание (omne
determinatio est negatio, как говорит Спиноза). Лишенное мысли мнение
неправильно рассматривает определенные вещи как лишь положительные и
фиксирует их под формой бытия. На одном только бытии дело не кончается, ибо
оно, как мы раньше убедились, совершенно пусто и бессодержательно". Принцип
тождества мышления и бытия, которым держится гегелевский монизм,
предполагает, таким образом, тождество единого и беспредельного, и оно-то
лежит в основе гегелевской диалектики и гегелевского пантеизма.
источников гегелевского имперсонализма, оказавшего определяющее влияние на
философскую и политическую мысль XIX-XX вв. Специфической особенностью
немецкого идеализма, начиная с раннего Фихте и кончая Гегелем (поздний
Фихте как раз пытался преодолеть эту точку зрения), является представление
о Боге не как об актуально сущем (и в этом смысле тождественном себе), а
как о развивающемся из первоначально потенциального в актуальное. Абсолют у
Гегеля не есть нечто действительно существующее, он есть возможное, т.е.
сущее в понятии. Его актуализация мыслится как самоосуществление в ходе
мирового процесса - сначала природного, а затем исторического. Вне и помимо
мирового процесса Бог своей актуальной реальности, своего бытия не имеет:
самосознание свое он обретает только благодаря человеку (идея, чуждая и
античной философии, и христианскому теизму), в самой адекватной и
совершенной форме - в диалектическом монизме гегелевской философии. Вот
почему Гегель столь непримиримо критикует те представления о Боге, согласно
которым первое и главное, что присуще Богу, есть бытие. История мира, по
Гегелю, - это в сущности и есть жизнь Бога. Тут, правда, имеет место
парадоксальная ситуация: с одной стороны, все существующее растворяется в
Абсолютном, представая как его неистинное, преходящее, конечное явление; с
другой стороны, Абсолютное не существует вне мира, не имеет самостоятельной
реальности и полностью поглощено миром. Не случайно последователи Гегеля
раскололись на два лагеря - на правых и левых гегельянцев. Правые
акцентировали первую сторону, настаивая на том, что для Гегеля реально
существует лишь Бог, а левые - вторую, будучи убежденными в том, что
гегелевская философия открывает путь материализму. И они не очень
заблуждались: пантеистическая система Гегеля действительно во многом
подготовила марксистский материализм.
рождается не только человек, но и Бог, поскольку лишь в человеке он
актуально реализует себя, достигая в человеческом духе своего полного
самосознания.
Аристотеля, на которого так часто любит ссылаться. С точки зрения
Аристотеля, Бог есть чистая актуальность и лишь в качестве такового он
является условием возможности всякого конечного существования. Убеждение в
том, что актуальное бытие есть предпосылка потенциального, составляет
кардинальный принцип античной и средневековой философии: тезис немецкого
идеализма о становящемся Боге - специфически новоевропейский. Гегелевский
пантеистический монизм, как видим, существенно отличается как от античного
понимания единого, так и от христианского учения о трансцендентном личном
Боге.
абсолютная идея развертывает свои определения в идеальной сфере чистой
мысли до всякого "отчуждения" ее в природу и до возникновения человечества
и его истории. Так разве это не самостоятельное бытие трансцендентного
Бога, как его понимает христианство? Однако в этой своей чисто логической
стихии, в своем предмирном развитии Абсолют есть именно потенциальное
начало, сфера чистых возможностей, еще только ожидающих своей актуализации
в мировом процессе. И тем более это потенциальное состояние Абсолюта не
есть нечто трансцендентное - ведь в раскрытии логического содержания идеи
для человеческого - диалектического - разума нет ничего непостижимого.
Правда, поскольку диалектический разум опирается на закон противоречия (на
то самое противоречие, которое, с точки зрения средневековой теологии, есть
тот единственный запрет, который не может нарушить даже всемогущий Творец,
ибо это означало бы попрание самой формы разумного мышления), то ясность и
прозрачность гегелевского "разума" нередко оставляет желать лучшего: грань
между понятным для разума и непонятным для него до известной степени
стирается. Высшим принципом мышления для Человеко-Бога становится парадокс.
Именно отмена запрета противоречия делает человека способным постигнуть
процесс логического развертывания абсолютной идеи, т.е. всю внутреннюю
(хотя еще и только потенциальную) жизнь Божества. Такова сила,
всемогущество диалектики, этого поистине магического искусства.
определившие характер культуры XIX и ХХ вв.: во-первых, убеждение во
всемогуществе человека, а точнее богочеловечества, которому надлежит
овладеть природой и полностью подчинить ее своим целям; во-вторых,
убеждение в железной необходимости, с которой совершается богочеловеческий
процесс и в которой индивидуальной воле не дано ничего изменить.
Имперсонализм - естественное следствие пантеистического монизма Гегеля.