несчастного случая могли послужить проливные дожди и ураганные ветры,
которые не прекращались в течение полутора дней.
провести здесь отпуск. Непосредственный начальник лейтенанта Кроукера,
капитан Майкл С. Финншан сообщил, что..."
внутри пустого храма. Он ничего не видел перед собой и не замечал, что
газета трещит в его судорожно сжатых пальцах.
это поверить.
гневом. Смерть Кроукера пронзила его как нож, и острая боль не утихала.
этот раз до конца. Да, отпуск. И будто дух Кроукера спустился к нему.
Николас снова услышал его слова. Он убийца, Николас. Томкин - мошенник. И ты
должен это понять". Горячим ветром с кладбищенских вязов повеяло на
Николаса, когда он увидел события в новом свете. Кроукер сознательно был
груб с Томкином, провоцируя его на какой-нибудь опрометчивый шаг,
рассчитывая, что Томкин попытается заткнуть ему рот. И вот свершилось.
мучительной болью. "... кроме меня, никто не сможет это сделать".
Все его тело ныло, будто его жестоко избили. То, что произошло с Кроукером,
казалось ему несправедливым: такая редкая дружба дается для того, чтобы ею
наслаждаться, а не для того, чтобы ее похитил ночной вор. Горько было
сознавать, что их обоих жестоко обманули. Николас знал, что это чисто
западный подход, ион запрятал эту мысль глубоко в своей душе, как ставят на
дальнюю полку драгоценный сосуд, от греха подальше. И все же, ему не сразу
удалось прогнать навязчивую картину: они вчетвером на парусной шлюпке,
мокрые от соленых брызг, веселые и безмятежные. Наконец, видение отступило,
как последний луч закатного солнца. Но что это меняло? Любовь и дружба были
тесно переплетены в Японии, а Николас теперь понял, что после всех этих лет,
проведенных в Америке, он остался человеком Востока. Эта внезапная
уверенность волновала и успокаивала его одновременно. Он снова обрел чувство
пространства и времени.
истории. Именно это хотела сказать ему Итами на прощание, хотя он тогда и не
понял ее до конца.
слова, приписываемые Иэясу Токугава. Он теперь знал, как ему поступить.
плечи. Ответил Фрэнк. Значит, вернулся. Подонок. Но голос Николаса звучал
ровно и доброжелательно, когда он спросил:
чувствовал, как Жюстина прижимается грудью к его спине. - Конечно. Я тебе
все расскажу при встрече.
море в последних лучах солнца.
слова. - Он открыл глаза, и Жюстина почувствовала, как напряжено его тело;
это совсем не вязалось с его спокойным голосом. - Но... кое-что изменилось.
Я передумал. Да, пожалуй. - "О Иэясу, я еще раз докажу твою правоту!" - В
любое время. - Николас сжимал трубку побелевшими пальцами. - Да. Я читал в
газете. Конечно. Да, друзья.
Николасу, словно ее близость могла его смягчить. Николас знал, что очень
скоро - еще до того, как они пойдут на пляж - ему захочется ею обладать; ему
это было необходимо, несмотря на горечь утраты. А может быть, именно
поэтому. Он возвращался к жизни, и Жюстина тоже.
должны будете объяснить мне все детали. Впрочем... Да, поговорим обо всем в
самолете. Да. Да. - Николас слушал Томкина, но его мысли были далеко. -
Значит, до свидания. Да, очень скоро.
нужно прежде стать его другом", Николасу было необходимо сейчас тепло
Жюстины. Он цепенел при мысли о том, что Томкин отправил Франка разыскать ту
женщину в Ки-Уэсте, там где был убит Кроукер. Убийство. Это слово тяжелым
колоколом звенело в ушах Николаса.
для него подходящую кончину".
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Комментарий
элементы буддизма и синтоизма, фигурируют пять основных символов: Земля,
Вода, Ветер, Огонь и Пустота.
Колец" - дожила до наших дней (в английском переводе A Book of Five Rings,
translated by Victor Harris, The Overlook Press, Woodstock, New York).
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Маркеев Олег
Русанов Владислав
Каменистый Артем