из задумчивости нацеленный ему в левое ухо звук протяженного вздоха. Затем
нежный женский (или девичий?) голос тихо (на геялогосе) произнес:
кому-то другому) и встретил взгляд очень рослой светловолосой молодой
особы довольно приятной наружности. "Всего на пять сантиметров ниже меня",
- уверенно определил он. Ответил:
сокровенного больше, чем даже мелодия.
неестественно длинные ресницы затрепетали. - Значит, я была очарована не
только мелодией, но и глубиной текста! Как интересно!.. Вы говорите так
необычно... Можете называть меня просто Ширли... Я Ширли Холмс.
зажимом в виде золотой змеи; длинные пряди волос, искусно завитые
бесчисленным множеством тонких "сосулек" и небрежно переброшенные через
плечо, изящно прикрывали правую выпуклость смело декольтированной груди.
Касание этой выпуклости и ее стремительно твердеющего соска Кир-Кор
слишком явственно ощущал на своем предплечье чуть выше локтя. Неизвестно,
как обстояли у Ширли дела с глубиной восприятия песенных текстов, но
алибидемией она не страдала.
рифмо-каламбурическому словотворчеству; натиск соблазнительного полушария
усилился. - Говорят, в этом городе, Кирли, где-то в районе порта... мысом
выдается в море Сопка Любви! - заговорила она возбужденно. - Говорят, там
в полнолуние просто очаровательно!
аккорды.
Холмс. - Посещение Сопки Любви входит в программу сегодняшних развлечений.
Кирли, вы должны лететь туда только с нами! Я уверена, вам хочется
побывать на самой вершине Сопки Любви!..
снаряжение. Извините.
номером и с ее же помощью открыл дверь. В прихожей он сразу почувствовал
сладкий запах роз... Этот запах непонятно почему до боли остро напомнил
последний поцелуй Марсаны перед стартом "финиста" с Пляжа Любви на
Театральном...
несколько уступало весьма удобным апартаментам в "Каравелле", но, как он и
хотел, были с видом на море. Точнее - с видом на Авачинскую бухту и
Белобережье. Он возбудил мнемодим, подчиняя себе бытавтоматику местного
сервиса, и перво-наперво заставил раздвинуться прозрачную стенку погодного
экрана лоджии. Разбойно ввалившийся в гостиную океанский ветер грубо
рванул рубаху на груди, смахнул с журнального столика весь аккуратно
разложенный там глянцево-разноцветный полиграфический мусор, выдул из
керамлитовой вазы и разметал по полу букет алых роз.
том берегу (и даже глазами грагала) различались с трудом. Хорошо был виден
только ярко иллюминированный фасад "Ампариума". Как и всегда, сияла над
ним белым, чистым светом четырехлучевая звезда. А высоко в небе - над
бухтой и городом - ослепительно сияла еще одна замечательная звезда -
орбитальное ночесветное зеркало. Пятно орбитального света было гигантским
по площади, но не достигало Белобережья, и территория экзархата
довольствовалась обыкновенным светом луны. Кир-Кор поискал глазами далекий
купол АИЛАМ, нашел его по серповидному лунному блику и по мерцанию
красного светосигнала на самой верхушке зеркально-призрачного здания. Это
мерцание не позволяло уверенно разглядеть, светился ли еще верхушечный
сегмент Академии - ретрит. Похоже, светился...
погодного экрана сойтись на три четверти ширины проема лоджии.
пси-кинетическим усилием поднял с пола одну из роз. Подержал ее в воздухе,
наблюдая, как с мокрых листьев стекают кристально чистые капли, не спеша
опустил душистый цветок в вазу. Тем же способом поднял сразу две розы,
водрузил их на место. Потом - сразу три... Это немного его развлекло.
После гибели Нины он почему-то никогда не пользовался своими
пси-кинетическимм способностями на глазах кого бы то ни было. (Даже Сибуру
впервые продемонстрировал пси-кинез лишь в качестве практического
приложения к урокам теории.) В одиночестве иногда развлекался перемещением
и апроприацией не слишком тяжелых предметов. Он и сам не знал, чего было
больше в этих его развлечениях: беззаботной игры с не очень понятной для
него самого "магнетической" силой или инстинктивной тяги к периодическим
тренировкам.
пахнущим алым букетом. Завершая уборку гостиной, Кир-Кор взглядом "вымел"
в проем открытой двери кабинета полиграфический мусор. Кабинет сегодня все
равно никому не понадобится. И завтра.
белье, но одеваться пока не стал - налегке, в одних плавках, отправился
осматривать спальную комнату. Кроме большого квадратного ложа в
серебристо-бело-золотистой спальне никакой другой мебели в развернутом
виде не наблюдалось. Встроенный в стену диван, встроенный шкаф, прозрачная
стена-окно с полосками жидкокристаллических жалюзи, две напольные вазы с
торчащими в горловинах мумифицированными снопиками разноцветных
иммортелей. И все это аскетическое убранство было освещено овалами
люминелей вокруг трех зеркал над изголовьем. По углам выпирали из стен
люминофорные колонны, включить которые он не решился.
прозрачных чехлах и прочей опально-хозяйственной мелочью.
залетающих из гостиной завихрений ветра, с удовольствием раскинул руки в
стороны. Вот так мог бы начаться его земной отпуск...
ночь. Странная ночь. Словно у Шехерезады... Не думай ни о чем дурном. По
крайней мере, дай себе четверть часа пассивного отдыха. А когда тебе
надоест неподвижность - решишь, где и как провести эту странно-свободную
ночь. Можно выйти и побродить по улицам ночного города. Можно пообщаться с
людьми в незнакомых компаниях. В конце концов, можно даже слетать на Сопку
Любви, которую не уставали усиленно рекламировать в туристических
проспектах. Не важно, что ты сделаешь или не сделаешь, а важно то, что у
тебя есть свобода выбора - делать это или не делать.
она к этому отнесется. Ее реакцию трудно предугадать... За время
видеотекторного разговора ей ведь ничего не объяснишь. Ничего из того, о
чем она очень легко и просто узнает утром из свежих выпусков новостей, -
совершенно парадоксальная ситуация! Как быть? Ужасно не хочется вести
разговор уклончиво, произносить туманные фразы. И все же... как быть?
мнемодима Кир-Кор заставил автоматику видеосистемы подключиться к общему
каналу информации. Рожок вспыхнул - в спальню ворвался и заплясал,
кружась, метельный вихрь голубых искр.
был конец какой-то мелодии. Крики, аплодисменты публики - шквал
восторженного одобрения; летящие со всех сторон цветы, широко распахнутые
от возбуждения голубовато-серые глаза, улыбка на знакомом лице той,
которую он вовремя ухватил над откосом, поднятые для приветствия очень
знакомые изящные руки. Голос комментатора, пронизанный нотками удивления и
растерянности, извивался в этом шуме ужом. Путаясь в междометиях и
эпитетах и словно бы не доверяя самому себе, комментатор вынужденно
признал, что борьба за высшую награду фестиваля "Гении Большой Луны"
неожиданно обострилась. Из комментария, столь же обтекаемого, сколь и
витиеватого, нетрудно было сделать вывод, что певица с необычными,
неизвестными ранее в мире эстрадной песни голосовыми данными явно
превзошла вокальным мастерством бесспорного, казалось бы, фестивального
лидера Винату Эспартеро и что золотой венец Поющей Королевы этого года,
очевидно, украсит белокурую голову Сибирского Соловья. "Но... дамы и
господа, разумеется, вы понимаете: последнее слово за уважаемым нашим
жюри. Ему предстоит завтра выдержать трудный экзамен на беспристрастность,
и все мы будем надеяться, что этот экзамен оно выдержит с достоинством и
благородством. Лично я в этом не сомневаюсь".
посмотреть пропущенный репортаж с фестиваля в видеозаписи. Однако решил,
что сделать это сможет и позже. Неторопливо, со вкусом. Впереди длинная
ночь. Одна и та же для всех...
видеорепортаж о прорыве береговой дамбы в Северной Франции. Наводнение
было чудовищным. За короткое время морская вода оккупировала шесть тысяч
квадратных километров плодородных угодий. Образовался обширный залив...
Дамбостроители медленно, но верно уступали напору морской стихии,
проигрывали войну с ней как на севере Европы, так и на юге. Проигрывали по
всей планете. Меры, принятые для режимной стабилизации ледового
антарктического щита, оказались малоэффективными, уровень мирового океана
повышался из года в год, и люди зачастую не успевали укрепить даже самые
уязвимые места в ареалах своего обитания на побережьях. Морская вода
вторгалась в дельты рек, размывала долины, образовывала на континентах
Громыко Ольга
Конан-Дойль Артур
Конюшевский Владислав
Каменистый Артем
Куликов Роман
Сертаков Виталий