гугенотской цитадели наполнило его уверенностью в своей силе и
полководческом таланте. Теперь он готовил войска к походу на
Париж.
известие, что, невзирая на приведенные доводы, его святейшество
не желает расторгать брак католички Марии Клевской и гугенота
Генриха де Кондэ, а уж тем более давать ей разрешение на
повторный брак. Пока во Франции, благодаря попустительству
королевской власти, складывалась возможность существования
богомерзкой лютеранской ереси, пока сам христианнейший государь
готов был терпеть при своем дворе вождей еретиков, о
благосклонном решении столь щекотливого вопроса не могло быть и
речи. Живи я в день получения этой депеши в Париже, Генрих Валуа
наверняка бы приказал подстеречь меня на какой-нибудь темной
аллее с целью продемонстрировать святейшему Папе неуклонную
преданность в делах истинной веры. А уж то, что мэтр Руджиери в
этот день инспектировал содержимое своего заветного ларца, чтобы
угодить боголюбивому монарху, так это и вовсе к гадалке не
ходить.
зимой во Франции весьма затруднено из-за отвратительного
состояния дорог и бескормицы, заставляющей вынужденных странников
путешествовать только большими караванами, наполовину груженными
снедью для людей и кормом для лошадей. Правда, несколько раз в
Юссе пробивались фельдъегери мадам Екатерины, но в основном чтобы
потребовать у меня объяснений о хулиганских выходках истинного
Беарнца, собирающего полки в родной Гаскони. Впрочем, благодаря
усилиям пана Михала, нашпиговавшего своей агентурой войско
Генриха де Бурбона, о всех налетах двойника, вернее, оригинала на
различные слабо укрепленные королевские города с целью получения
выкупа мне становилось известно задолго до того, как об этом
узнавала Екатерина Медичи. Позиция защиты в этом случае была
проста, хотя, вероятно, в глазах Черной Вдовы и не слишком
убедительна: провокации непримиримых гугенотов, использующих,
должно быть, человека, на меня похожего, чтобы сорвать союз,
складывающийся между Валуа и Бурбоном.
больно много верных соратников Генриха Наваррского следовало за
"самозванцем" - Ларошфуко, Дюплесси-Морней, де Тремуй, да и
"Железная рука" де Ла Ну, в конце концов не выдержавший соседства
с мнительным и злобным Кондэ, устремился не на Луару, а в Нерак.
Кроме того, у моей дорогой тещи имелось паническое заявление
мадам де Сов о том, что я вовсе не тот, за кого себя выдаю. Тогда
Ее Величеству было недосуг разбираться с этой нелепой выдумкой,
ну а сейчас обворожительная наездница "Летучего эскадрона" мадам
Екатерины печально вздыхала о чернобородом шляхтиче Михале
Чарновском, прогуливаясь в парке Краковского дворца. Впрочем,
уже, по слухам, вовсе и не вздыхала.
Мишеля Дюнуара и его многочисленной агентуры не заманили
истинного Генриха в Юссе, чтобы здесь свести воедино разошедшиеся
в ночь святого Варфоломея судьбы "королей Наваррских", то теперь
передо мной вставала настоятельная необходимость доказать
нужность французскому трону После долгих поисков способ был
найден. План был авантюрный - дальше некуда, но в случае успеха
судил немалые дивиденды.
бы непролазные лужи на дорогах растопило снег на горных
перевалах, Францию ожидали весьма крупные неприятности. Первая из
них была испанская армия с благословения Святейшего Престола
посылаемая королем Филиппом II на помощь семейству Гизов.
Возглавлял е немощный старик почти полностью утративший интерес к
жизни Александр Фарнезе, герцог Пармский, пожалуй, самый
Виртуозный полководец Европы.
вернее, его эмиссаров, тогда же, весной, границы Франции должно
было перейти войско курфюрста Иоганна Казимира Пфальцского,
которое вместе с полыми Беарнца предполагалось бросить на Париж с
целью Защитить от посягательств учение Мартина Лютера, Вероятно
Генрих де Бурбон очень рассчитывал на это подкрепление, я тоже.
Благодаря польским связям пана Михала мне был Известен каждый шаг
воинственного курфюрста, а потому я нанялся опередить истинного
Генриха и, возглавив приведенные из германских княжеств полки,
обрушить их мощь на собранную в Лотарингии армию Гиза, не дав ей
соединиться с герцогом Пармским. Понятное дело, в союзе с
королевской армией и отчасти на королевские деньги.
я даже вступил в переписку с мадам Екатериной прося Ее Величество
хотя бы отчасти оплатить рейтар и ландскнехтов фон Пфальца, уже
нанятых моим двойником на золото, привезенное Агриппой д'Обинье
из Англии. Оставалось только ждать весны. И хотя пан Михал не
оставлял попыток заманить Беарнца в Юссе, "в гости к любящей
супруге", однако, по-моему, и он сам слабо верил в такую
возможность в течение ближайших месяцев.
Жози. Ощутив наконец ширь, достойную приложения своих недюжинных
сил, камеристка любимой фрейлины королевы Наваррской руководила
жизнью нашего крошечного двора с той же сноровистостью и напором,
как совсем недавно своей разухабистой "Шишкой". Кстати, о
борделе. Вернее, о том, на чьи деньги он был открыт. Узнав о
смерти маршала Таванна, Жозефина не на шутку огорчилась и месяц
не снимала траура, давая повод скорым на колкости гасконцам
заявлять, что теперь при Наваррском королевском дворе появилась
собственная Черная Вдова. Впрочем, это не смущало разбитную
камеристку, а той зычной ругани, при помощи которой мамаша Жози
заставляла повиноваться себе и "висельников", и "друзей короля",
прибывших сюда из Отремона, мог позавидовать даже покойный
маршал. Во всяком случае, Мано, покинувший Реймс в свите папского
нунция вместе с братом Адриэном, при звуке этих забористых
оборотов почтительно покачивал головой и подкручивал длинный ус,
должно быть, восхищаясь их цветистостью и многообразием. Моя
маленькая армия буквально боготворила ее.
восемь сотен всадников, разбитых на два эскадрона. Чтобы
снарядить и одоспешить их, невзирая на наши протесты, Конфьянс
заложила ломбардским банкирам Отремон. Так что теперь Мано,
которого она по-прежнему, невзирая ни на что, держала на
расстоянии вытянутой руки, уже звался коронелем. Впрочем, это
его, похоже, не радовало. Все ждали начала апреля.
пришли в активное движение. Первой ласточкой грядущего нашествия
с юга по еще не до конца просохшим дорогам в Париж прибыл
вице-король Каталонии герцог Гондийский, маркиз де Ламбе
Франческо Борджиа. Официально он представлял интересы Испании в
переговорах с Екатериной Медичи по поводу прав той на корону
Португалии, полагавшуюся ей по деду. В обмен на отказ от
притязаний на нее, Испания готова была отдать в жены Генриху III
свою инфанту. Однако непримиримая позиция государя, не желающего
и слушать о браке с собственной племянницей, не слишком огорчила
знатного посла.
поспешил откланяться. И все было бы ничего, мало ли
дипломатических миссий срывается из-за несовместимости позиций
сторон, когда бы не занимал этот маститый старик еще один весьма
почтенный пост - преемника Игнатия Лойолы в должности генерала
Ордена Иезуитов. А потому можно, конечно, списывать все на
случайность, но через две недели после отъезда посла, стоило лишь
Генриху III во главе двора и армии выступить против Гиза, в
Париже вспыхнуло восстание в поддержку Священной Лиги. Как
сообщил брат Адриэн, зимовавший в Париже и теперь догнавший наш
полк по дороге в Лангр, где была назначена встреча с армией
курфюрста Пфальцского, столица была покрыта баррикадами, отряды
цеховой стражи возглавлялись опытными офицерами, и городская
старшина, отказывающая в повиновении королю-распутнику,
погрязшему в шашнях с гугенотами, явно не имела недостатка в
золоте.
известии об очередном мятеже и без того нервического монарха,
была такова, что доведись остальным подданным короля наблюдать
ее, они бы тоже не пожелали видеть Генриха III своим сюзереном.
На счастье Валуа, предпочитавшего оплакивать горестность своего
правления на груди прелестной Марии Клевской, Екатерина Медичи
готова была сражаться хоть на два фронта, хоть на три, хоть в
полном кольце окружения. Здраво рассудив, что парижане, сколько
бы ни орали и ни потрясали в воздухе оружием, без особой нужды не
выйдут на городские стены, она решила сокрушить Гиза, не дав тому
соединиться с тринадцатитысячной армией Александра Фарнезе,
неспешным маршем идущей к границам Франции.
шевальжеров тормошили войска Лиги, не давая им покоя и вынуждая
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Влодавец Леонид
Громыко Ольга
Корнев Павел
Орловский Гай Юлий