знать, это и было-то всего один раз, в турпоходе, только для плана.
другими. Значит, без недостатков. Лишь бы в подъездах не целовался. Если
провожает -- это обидно. Постой-ка! Вы что, не встречаетесь? Если негде, ко
мне приходите. У меня, ежели на пол не лить, то и помыться можно. Только
вытри потом, а то хозайка орать будет, и за рубль не успокоишь! И простыню с
собой бери. А хочешь, давай вообще без мужиков!
мужика -- грубая, как шоферюга.
знаешь, хочется в театр с ним... У меня же в жизни не было, чтобы в театр...
Я вообще решила: порву!
раза три звонили. Беги к спецкорам!
она притворила за собой дверь и прислонилась к косяку, не глядя на Ивлева,
сидящего за столом и что-то списывающего с книги. Она набрала побольше
воздуху в легкие, готовясь высказать ему все спокойно и с достоинством.
Обязательно спокойно и обязательно с достоинством. И без пауз.
поцелую.
сознания, израсходовалась на это "нет".
Куда захочешь, только бы идти, а не лежать.
чтобы не устраивать разговоров в редакции. Надя отпросилась часа на три.
Ивлев ждал ее у метро, щурясь от солнца. Доехав до "Комсомольской", они
вышли к Казанскому вокзалу, автомат выбросил билеты до станции Удельная. На
платформе толкались бабы с мешками. В электричке стоял тяжелый смрад
непроветренной деревенской избы. По дороге они молча глядели в окно. Слава
хмурился, и ей стало его жалко.
за руку и потянула прочь от платформы по улочке, утонувшей в сосновом лесу.
-- Солнце, птицы, а воздух такой, что с ума сойти можно!
за ней, тяжело и медленно, изредка говоря: "Направо. Прямо. Смотри, лужа..."
Дачи стояли слепые, с окнами, заколоченными на зиму от ворья. На пригорках,
где уже стаял снег, желтела теплая прошлогодняя трава, и легкий парок
поднимался от оживающей земли. Вдоль глинистого обрыва торчали свечки
мать-и-мачехи и готовились озолотиться. А над обрывом серые ольхи набухли
бутонами, собираясь распустить сережки.
говорил, дрова есть. Затопим печку -- дом-то, наверно, сырой... Погоди-ка,
Надь. Что это?
назад. Возле дачи, ключи от которой лежали у него в кармане, стояли две
черные "Волги". Багажник у одной был открыт. Отступив за угол, Вячеслав
прикусил губу, поморщился, словно у него начал ныть зуб. Мозг,
расслабившийся от загородного приволья, мозг, занятый Надей, легко и
счастливо бегущей вприпрыжку впереди, его мозг переключился, вернул Ивлева к
действительности.
Занято?
заметили: обе машины были пусты. Но в любую минуту могли заметить, и надо
уходить.
вдоль углового соседнего дома. За двумя заборами из редкого штакетника был
виден сад, и голые кусты, не обросшие зеленью, не мешали смотреть. По саду
ходили пятеро, то и дело наклоняясь, будто что-то искали. К ним подошел
шестой. Все они собрались вместе, скинули плащи, отдали ему, и тот понес
плащи к машине.
разгибаться, двигаясь в разных направлениях. Теперь в руках у них стали
видны длинные тонкие стальные штыки, посверкивающие на солнце. Вячеслав
морщился от боли, будто протыкали не землю в саду, а его самого.
Прошу, уйдем!
подчинился. Не сворачивая и не оглядываясь, они прошли квартал, затем
обогнули пруд. Дома кончились. Дорожка, мокрая и скользкая, шла к лесу. Тени
от стволов и веток замелькали на их лицах, густой березняк принял их в свои
владения, скрыл, спрятал, отделил от остального мира. Надя то и дело
поглядывала с тревогой на Ивлева и, чтобы его успокоить, просунула руку в
распахнутый его плащ, обняла его за талию, пошла скособочась, спрятав голову
у него под мышкой.
напоминающем могилу. Надя начала дрожать.
мгновение забыть о том, что превращало его в одержимого. И она добилась
этого, восхищаясь им и чуть-чуть переигрывая свою страсть. Она научилась это
делать и сама так входила в роль, что об игре забывала.
еще не оттаяла... Прости, но мне холоднее, чем тебе...
беды, утраты -- что в них? Старость! Он постарел. У него на висках сегодня
прибавилось седины.
только для любви.
жизнь -- река? Я запомнила. Маленькой я плавать не умела, не знала, где
глубоко, где омут... Но теперь плыву сама. Только куда?
сношения, быт, службу... Большинство плывет по течению всю жизнь.
мерзлота!
течения.
патока.
деревьями.
автомата...
Погоди еще минуту. И потом будешь принадлежать ей всегда.
Лукьяненко Сергей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Березин Федор
Махров Алексей
Майер Стефани