сбиваются в одно плотное стадо и, не торопясь, все чаще останавливаясь,
начинают подниматься по прилавкам на верх гольца.
думать об удачной охоте.
Преодолеваем морену. За ней озерко. Бойка вдруг останавливается,
встревоженно вертит головою.
удержать ее. Сбрасываю с плеча карабин. Быстрым взглядом окидываю местность
-- ничего нигде нет.
сходятся остриями -- значит, близко зверь. Еще раз осматриваю карабин,
откидываю лапку предохранителя.
каменистый пригорок и там замирает. Подаюсь вперед и вижу: метрах в тридцати
от нас, посредине поляны, на пышном ягеле спит крупный баран. Не помню
случая, чтобы человек мог так близко подойти к спящему зверю. Я быстро
ставлю сошки, кладу на них ствол карабина. И вдруг заколебался: не велика
честь убить сонного зверя!
самое. Не мертвый ли он? Нет, у него поза спящего животного. Толкаю ногою
камень, и стук мгновенно пробуждает зверя. Он вскакивает, точно сорвавшаяся
пружина, бросается по стланику, быстро уходит. Но на россыпи его настигает
пуля.
на россыпи без признаков жизни, с кровавой слезинкой в глазу, поджав под
себя, как в беге, задние ноги и отбросив далеко передние. Это очень крупный
экземпляр снежного барана. Но у него на голове вместо рогов торчат только
толстые обрубки и во всю спину, от шеи до хвоста, тянется широким черным
ремнем давно заживший шрам.
зверя, но вдруг замечает уродливую голову животного, и на его лице
появляется удивление. Он пригибается, внимательно осматривает голову барана,
находит какие-то бугорки, метки, неровности, затем переходит к бокам и
спине: Больше всего его удивляют рога.
толстая, но прочно держится на мощных костяных стержнях, слитых с лобовой
частью головы. Разъединить их силой очень трудно. Эти рога выдерживают
чудовищные удары. Если бы барану пришлось сделать прыжок со скалы вниз и
упасть с трехметровой высоты на рога всей своей стокилограммовой тяжестью,
то они остались бы целыми. Какая же сила сломала рога у этого барана, и как
могло получиться, что он остался жив?
криво срослась, -- говорит он, показывая на правую заднюю ногу. -- Глаза
нет, на спине шрам без шерсти и рога сломаны -- высоко падал, шибко высоко.
осенью, когда бараны дерутся за самок, -- поясняет он и, достав нож,
готовится свежевать зверя.
заживал на холоде.
недостает, по меньшей мере, трех рук. Старику же хватает своих, и только
разве зубы иногда помогают оттягивать шкуру. К тому же он, как и в этот раз,
успевает еще и что-то рассказать.
значительное для себя. И всегда удивляешься, откуда у старика такая память.
баранов. Как наяву, передо мною возникают вершины заснеженных гор, подбитых
снизу туманом и погруженных в густой предутренний сумрак. Ледяной ветер,
вестник пурги, рыщет спозаранку по провалам. Мириады звезд доживают
последний час.
приподнята. Зверь весь насторожен. Чуть где стукнет или донесется какой-то
шорох, баран замирает, долго стоит, пытаясь разгадать, что это за звук? Он
много дней ничего не ел, потерял обычную осторожность, гонит его брачный
инстинкт по скалистым отрогам в поисках самки.
резкий стук заставляет его содрогнуться. Баран бросается по гребню, минует
седловину, взбирается по карнизам выше и выше. Дикая сила выносит самца на
верх скалы, и там он замирает. Беспокойными глазами прощупывает темное
пространство. Долго стоит в застывшей тишине.
на землю падают смежные вихри. И вдруг шорох, кто-то пошевелился на соседнем
выступе, кажется, самки. С диким стоном баран бросается к ним. Не щадит себя
в прыжках, торопится. Вот он уже на выступе, но там его поджидает соперник.
Бараны с разбегу налетают друг на друга, бьются лбами, свирепеют. Из
открытых ртов вырываются клубы горячего пара, окутывая морды дерущихся. Стон
и стук рогов сливаются с гулом скатывающихся в пропасть камней.
длительными переходами, сдает. Противник оказался сильнее, опытнее, все
яростнее нападает, теснит соперника к обрыву. А тот потерял разбег, ослабли
удары, могучие же рога, приспособленные к нападению, оказались беспомощными
при обороне. На него обрушиваются удары один за другим, все чаще, все
сильнее. Пробудились скалы, опаленные восходом, завыла пурга. От последнего
удара баран срывается со скалы, бесформенной глыбой летит в пропасть.
стесал лобную кость над правым глазом, глубокая борозда разрезала его спину.
Но эти удары о гранитные выступы задержали падение, и, вероятно, под скалою,
куда он свалился, лежал глубокий снег -- это и спасло барана.
скалы или спустился к границе леса и там провел тяжелую зиму. Раны заживали
болезненно, долго. Хорошо, что у него с осени был большой запас жира, -- он
не погиб от голода. Весну баран встретил на ногах. Ранняя зелень на
солнцепеках и ягель на обдуваемых ветром склонах помогли быстро восстановить
силы. Животное вернулось к жизни, но с обрубками рогов, хромым, окосевшим на
один глаз и глухим...
внутренности барана, залитые жиром. -- Только калека бывает такой жирный.
глухой; такой зверь живет все лето одно место, только кушай да спи, вот и
жирный. Так бывает и с сохатым и с сокжоем.
старик на оленях. Я кладу к себе в рюкзак переднюю лопатку и кусок мяса,
успевшего сжариться, пока мы управлялись с тушей.
Крик воронов. Прощайте, горы!
точно у него не осталось ни мышц, ни костей.
камень. -- Давно пора уходить...
желудок. Будешь как молодой.
молодым не станет.
говорит Улукиткан, со страхом поглядывая на синеватое облако, показавшееся
из-за южных хребтов. Небо помутнело. Вокруг солнца появился фиолетовый круг.
это к ненастью -- может сорваться работа, -- говорю я не без тревоги.
иначе. Еще послушай старика: если дождь придет в ночь, то выпадет снег.
ее белизна слепит глаза. Еще больше потускнело небо...
седловине мы расходимся со стариком, он направляется в лагерь, а я иду
гребнем на вершину, к Михаилу Михайловичу. Так ближе.
обломками, кое-где торчат скалы. Тороплюсь, иду наперегонки со временем.
Проклятый рюкзак, я слишком пожадничал, взял много мяса, вот и не могу
отдышаться на крутом подъеме. Как на грех, внезапно налетает сильный ветер.
На пункте меня давно заметили. Там двое. Кажется, Нина.
обрадованная. -- Мы ему сообщили, что я здесь!
еще с грузом, -- и я, собрав остатки сил, схватился руками за последний
выступ.