Чтение 99–й страницы книги ~Шестерки сатаны~

- Господи, да что ты придумал?

- Ничего особенного. Пощекочу кое-кому нервы "сто пятьдесят четвертым -
эс".

Щелк! В моей черепушке мгновенно проснулась память о ксерокопии с
документа, странным образом оказавшегося в офисе Варана незадолго перед тем,
как на него налетел Киря с друганами. И особенно вспомнились самые последние
строчки:

"При нежелательно-экстренном разв.:

а) Исп. опытный 154-й с борта 76-го. Демонстр. реж. "О" и "Д" по реал. ц.

б) Работа 154-м по руководству и страт. силам реж:. "У" и "В" (вплоть до
WW III, если не поймут!!!.)".

Мне стало понятно, что, возможно, где-то тут поблизости, хотя, может, и в
другом районе Земного шара, у отца стоит под парами "Ил-76" с мощнейшим
ГВЭПом. Если малютка "12п" мог танки стирать в порошок и дурить целые толпы
народу - последнему сам был свидетелем, когда под прикрытием имитации удрал
из резиденции Ахмад-хана, - то что же может этот "154-й, спутниковый"?
Стереть Москву и Вашингтон в придачу? Задурить башку мирному населению
спокойной Европы, чтоб рвануло на баррикады Советскую власть устанавливать и
штатовские базы громить? Или так поработать "по стратегическим силам и
руководству", что те обнаружат на своих компьютерах признаки подготовки
удара противником и откупорят "ядерные чемоданчики"?! Если Чудо-юдо сказал
"вплоть до WW III, если не поймут", то так и будет. Заяц трепаться не любит.
А то, что "WW" означает World War, от привычки думать о которой все
только-только поотвыкли, для меня загадки не составляло... Впрочем, что
такое третья мировая, если в 16.30 Конец Света запланирован! После ядерной
войны, в принципе, кое-кто и выжить может, а вот после того, что пришельцы
задумали, - хрен.

Но тут мне, конечно, подумалось и о другом. Например, о том, что я у
Чуда-юда записан в качестве избранной единицы, которую "хозяева" эвакуируют
через Большой Проход. То есть спасут мое бренное тело от удара своих
противников и перекинут на некую экологически чистую планету, которую
Чудо-юдо собирается назвать "Барыней". Душу, как я понял, батя отымать у
меня не собирается, но, похоже, жаждет ее капитально переделать. И очень
может быть, что после этой переделки я буду не я, а нечто совсем иное. Или
интеллектуал, или суперсолдат, или рабочая лошадь. А может, вообще
что-нибудь непредсказуемое. Например, "бактериологический" снаряд,
поражающий врагов информационно несущим излучением с иррациональной
компонентой. Допустим, сделают из меня поэта, который будет слагать вирши и
долдонить их по всей Галактике в каком-нибудь заранее заданном волновом
диапазоне с мощностью в пару гигаватт. Отчего межпланетные супостаты напрочь
свихнутся, а их враги, в лице "черного ящика" и его присных, водрузят свое
знамя (ежели таковое у них имеется) на... что-нибудь аналогичное рейхстагу.
Сам я, конечно, загнусь, израсходовав энергию, но памятник мне не поставят.
Я не солдат, а боеприпас.

Впрочем, скорее всего на боеприпасы у Чуда-юда уже достаточно кандидатур.
Если они сейчас начнут размножать своих наследственных "зомби"
черенкованием, иначе говоря, отрезать от них небольшие кусочки, а потом в
течение двух-трех часов из одного мелкошинкованного бойца регенерируется
целое войско, то вполне могут обойтись без меня.

Ох, как же трудно мне пришлось в эти минуты! Я прямо-таки задрожал от
яростного желания выскочить из стенного шкафа и постучаться в соседнюю
комнату, закричав: "Батя, я готов! Командуй! Исполню, что хошь, только
возьми меня с собой! Не желаю стать микробом, погибшим на поверхности
яблока, облитого кипятком! Хочу поскорее туда, на чистенькую планетку, где
ты будешь президентом-королем-императором, а я буду послушным и любящим
сыночком-паинькой. Даже если наследным принцем мне быть не придется".

Если ничего этого не произошло, то отнюдь не потому, что мне удалось
подавить этот соблазн титаническим усилием воли, и вовсе не потому, что мне
стало жалко Марию Николаевну, которую Чудо-юдо не нашел нужным внести в свой
список счастливчиков. Наконец, даже не жалость к Кольке и Катьке. Потому что
Чудо-юдо сказал фразу, которая крепенько меня зацепила: "У Михаила и всех
четверых внуков есть вредное сочетание генов". А у меня, видишь ли, оно
слабее выражено. Какой-то, условно говоря, "Black Box" подсунул мне
безжалостную мысль: "А как ты думаешь, почему эта самая, ненужная Чуду-юду
генная аномалия, одинакова у Мишки и всех четверых ребятишек? Не знаешь?
Ну-ка, вспомни, как вы женились на сестрах Чебаковых! То-то! Ты десять лет
Мишкиных детей кормил!"

Как ни ужасно, но в этот момент злоба и ненависть к родному брату, пусть
бестолковому, пусть забалованному в детстве за себя и за меня, но доброму,
веселому и вполне симпатичному парню, перехлестнули через край. Хотя
вообще-то мы не раз хихикали с ним по-дружески, насчет "колхозных детей" и
"бариново-чебаковских гибридов" и вообще относились к тому, что вся четверка
двойняшек может быть сделана кем-то одним, с юмором. А теперь... Я аж кипел!

Пусть остаются, заразы, все! Я там, на новой планете, им всем шариков
накидаю! И Зинке, и Ленке-Эленке, и Вике! А ты, падла, испаришься здесь со
своими ублюдками!

Да, я вполне мог бы выскочить из стенного шкафа и, позабыв виртуальные
речи Марии Николаевны, кинуться к Чуду-юду и Эухении! Только бы спастись
самому, только бы отделаться от двух страшных угроз, нависших над головами
всего этого явно никудышного мира. И плевать мне на душу - спаслась бы
шкура!

Но все-таки этого не случилось.

Потому что среди ночной, точнее, предутренней тишины послышался
сверлящий, стремительно нарастающий свист, переходящий в рев:
ви-и-и-у-у-о-о-о! А еще через секунду сверканула красно-оранжевая вспышка и
так шандарахнуло, что я разом вырубился на пару минут!

БЕДЛАМ

Что происходило в те две минуты, что я лежал без памяти, неизвестно.
Вообще-то, наверно, я и вовсе мог бы не очухаться, если б сидел в шкафу, не
закрыв за собой дверцы. Именно в дверцы пришлась целая туча осколков стекла,
выбитых взрывной волной, и один тяжеловесный, скрученный разрывом в форму
пропеллера, стальной осколок тяжелого снаряда. Если б дверца была потоньше,
а осколок не потерял силу, то он пришелся бы мне в башку, и она разлетелась
бы, как арбуз, упавший на асфальт. Не прикрывала бы меня дверца - и вовсе
нечего ловить. Ведь эта злая железяка все-таки пробила крепкую деревяшку,
но, потратив последние силы, застряла в ней, и ее зазубренные края торчали
сквозь расщепленную фанеровку с внутренней стороны. Сантиметрах в тридцати
от моего носа. Не закрой я дверцу, меня бы и стекляшки могли спровадить на
тот свет, если б угодили в глаза или по шее. Во всяком случае, поуродовали
бы капитально.

А так я более-менее отделался. Правда, здорово треснулся затылком, когда
тряхнуло, но башку не разбил, только шишку заработал. В период очухивания
перед глазами какие-то красноватые круги вертелись, но потом пропали. В шее
чего-то поскрипывало некоторое время, но тоже прошло. Обалдение кое-какое
имело место. А также временная глухота на оба уха. Но в общем и целом - ни
хрена серьезного.

Глухота была даже малость полезна, потому что вспышки снарядных разрывов
сквозь щели в дверцах я видел еще не раз и ощущал всем телом, как здание
"Горного Шале" вздрагивает от сотрясений почвы и воздуха. Но при этом я ни
черта не слышал, а потому вой снарядов и грохот не портили мне нервы. Мозги,
конечно, до определенного уровня, могли более-менее верно оценить ситуацию.
А ситуация была такая, что кто-то громил "Шале" из орудий, причем хорошего
калибра. Память Брауна - своя тут не годилась - после того, как мои глаза
рассмотрели осколок, сочла, что его прислала не менее чем 155-миллиметровая
самоходная гаубица. Они запросто могли накрыть "Горное Шале", перекинув
снаряды через горки, окружавшие этот райский уголок.

Наверно, если б я мог получше соображать, то удивился бы этому обстрелу.
На фига это нужно долбить из такого солидного калибра, которым приличные
доты раздолбать можно, по беззащитной вилле? Да и вообще, наверно, гораздо
спокойнее было не громыхать, а по-тихому послать несколько групп коммандос,
чтобы те, бесшумно порезав охранников Эухении и СБ ЦТМО, с разных сторон
проникли на виллу и взяли бы ее под контроль.

Но я соображать мог в очень ограниченных пределах. И критиковать действия
противника не собирался. У меня была одна, но верная мысль: надо поскорее
убраться со второго этажа хотя бы в винный подвал, где заседал Сарториус, а
еще лучше - в глубокие подземные горизонты бывшей асиенды "Лопес-28".

Поэтому я, по-быстрому осмотрев и ощупав самого себя на предмет целости и
сохранности, стал не спеша выбираться из шкафа. Сделать это оказалось не
так-то просто - я не имел обувки, а весь пол около шкафа был засыпан битым
стеклом. К тому же мое одеяние из махрового полотенца размоталось, и
пришлось его накручивать заново. Не знаю, кого я собирался стесняться в
такой ситуации, но мне казалось неудобным бегать под артобстрелом в голом
виде.

На мое счастье, в комнате было относительно светло. Нет, солнце еще не
встало, просто где-то по соседству что-то вовсю полыхало. Дыма, правда, тоже
хватало, но я все-таки хорошо различал стекляшки на полу, а потому сумел
вылезти из шкафа и выйти из комнаты, не порезавшись.

В коридоре битого стекла не было, хотя порядочно тянуло дымом, а кроме
того, в той стороне, где была лестница, проглядывали языки пламени. С
потолка, по которому бежало множество свежих трещин, просыпалось немало
побелки, а местами - и штукатурки. При каждом новом взрыве от сотрясения все
это продолжало вовсю обваливаться, а пол ходил ходуном, будто был палубой
судна, попавшего в качку. Пока я все еще был глухарем и не слышал воя и
грохота, эти сотрясения были единственным, что позволяло мне отмечать
попадания. Если меня при этом только шатнуло - значит, разрыв произошел
где-то далеко, если швырнуло на пол - значит, относительно близко.

Дверь в комнату, где перед началом обстрела разговаривали Чудо-юдо и
Эухения, была открыта. Я заглянул туда - пусто. Должно быть, они убежали за
то время, пока я был без сознания. Я подумал, что скорее всего они драпанули
вниз, на первый этаж.