Чтение 99–й страницы книги ~Принц Галлии~

- В самую точку, - улыбнулся Филипп. - Таков наш Гастон. Быстро же вы
его раскусили!

- Кстати, - сказала Изабелла, косясь в сторону. - Еще об одном вашем
друге.

Кажется, господин де Шатофьер победил.

С некоторым усилием Филипп оторвал взгляд от глубокого выреза ее
платья, обнажавшего верхнюю часть ее прелестной груди, и посмотрел в том
же направлении.

Последний из выпивох - противников Эрнана только что отключился, и
теперь Шатофьер принимал поздравления от компании Маргариты. Он стоял,
выпятив грудь, и, чуть пошатываясь, держался за спинку своего кресла.

- Матерь Божья! - пораженно пробормотал Филипп. - Да ведь он пьян!

- Разумеется, - пожала плечами Изабелла. - Как же ему быть трезвым
после такой залихватской попойки?

- Э нет, моя принцесса. Вы просто не знаете Шатофьера. Ни с того ни с
сего он никогда не пьянеет. И если он пьян, значит имеет на то основания.

- Вы не шутите?

- Ни в коей мере.

Тем временем Эрнан взял в обе руки два наполненных вином кубка и
неуверенной поступью двинулся через зал к Филиппу.

- Великолепный и грозный сеньор Эрнан де Шатофьер, граф Капсирский, -
заорал он, довольно удачно подражая главному герольду турнира, - вызывает
на поединок великолепного и грозного сеньора Филиппа Аквитанского, принца
Беарнского, верховного сюзерена Мальорки и Минорки... э-э... графа
Кантабрии и Андор-р-ры! - Это последнее раскатистое гасконское "р-р-р"
было произнесено так звучно и с таким смаком, что все присутствующие в
зале, которые еще оставались при своей памяти, дружно захохотали.

- Неужели он играет? - с сомнением произнесла Изабелла. - Уж больно
естественно у него все получается.

- Я думаю, - предположил Филипп, - что при необходимости он просто
позволяет хмелю ударить себе в голову. Но сколько бы он ни выпил, ни капли
здравомыслия не теряет - за это я отвечаю.

Подойдя к ним, Эрнан поставил оба кубка на стол и бухнулся в соседнее
кресло.

- Ну что, государь, посоревнуемся?

- Не возражаю, - ответил Филипп, внезапно почувствовав настоятельную
потребность дозаправиться. Он взял в руки один из принесенных Эрнаном
кубков, сделал небольшой глоток и спросил: - Что стряслось, дружище?
Почему ты пьян?

Шатофьер бросил быстрый взгляд на Изабеллу и, сохраняя пьяное выражение
лица, но совершенно трезвым голосом заговорил:

- Слушай меня внимательно, Филипп... И пей, пей, не смотри на меня
так... И вы, сударыня, тоже - сделайте вид, что я несу вам пьяный вздор...
Так вот, Филипп, сейчас я отключусь, а ты через час-полтора возвращайся к
себе. Нам надо потолковать. Понял?

- Да. Но что...

- Об этом позже. Одно скажу: дело серьезное... Гм, ладно. Только что
мне стало известно, что твой брат Робер плетет против тебя заговор. Но не
тревожься понапрасну - я держу ситуацию под контролем... И еще раз
повторяю: через час, максимум через полтора часа я жду тебя в твоих
покоях. - Он снова взглянул на Изабеллу. - Ну, хорошо. Крайний срок - два
пополуночи. Если в четверть третьего тебя не будет, я тебе голову оторву.
Уразумел?

- Да.

- А вас, сударыня, - обратился он к Изабелле, - убедительно прошу
держать все услышанное вами в тайне.

- Безусловно, граф, - кивнула она. - О чем может быть речь!

- Вот и ладушки! - Эрнан одним духом осушил свой кубок и пьяно завопил:
- Где вино, черт возьми? Куда делись слуги? Эй вы, свиньи ленивые, несите
еще вина.

С этими словами он запустил пустой кубок в ближайшего лакея, грузно
откинулся на спинку кресла, умиротворенно закрыл глаза, и спустя пару
секунд из его глотки раздался могучий храп, который вызвал новый приступ
гомерического хохота в окружении Маргариты.

- Отнесите господина графа в его покои, - велел Филипп двум подошедшим
лакеям. - Нет-нет, возьмите третьего - вдвоем вы его уроните... А еще
лучше, если вас будет четверо.

Когда четыре лакея вынесли Шатофьера из банкетного зала и смех пирующих
поутих, Изабелла спросила у Филиппа:

- Он что, вправду заснул?

- Похоже на то. Но через полчаса он проснется и будет свеженький, как
огурчик.

- Однако странный у вас друг!

- До странности странный, - согласился Филипп. - И жутко охоч до
драматических эффектов.

- Вы о его последней выходке?

Филипп молча кивнул.

- Да, кстати, - произнесла Изабелла. - Ваш брат Робер действительно
интригует против вас?

- О нет, для этого он слишком прост и прямолинеен. По сравнению с ним
даже Симон де Бигор может показаться гигантом мысли.

- Но ведь господин де Шатофьер...

- Он не доверяет женщинам, их способности молчать, поэтому решил
пустить вас по ложному следу - на тот случай, если вы пробол... если вам
будет невтерпеж с кем-нибудь поделиться услышанным.

- Понятно. А вы, стало быть, доверяете женщинам?

- Не всем. Но вам - да.

- Спасибо. Я постараюсь оправдать ваше доверие, - сказала Изабелла и
поднялась с кресла.

Следом за ней вскочил и Филипп.

- Вы уже покидаете меня?

- Пожалуй, мне пора уходить. Я не привыкла засиживаться так допоздна.
Благодарю вас за приятную беседу, кузен... - Она умолкла в
нерешительности; на щеках ее заиграл слабый румянец смущения. Наконец она
собралась с духом и робко добавила:

- Окажите мне еще одну любезность, проводите меня до моих покоев.

Филипп одарил ее лучезарной улыбкой:

- С превеликим удовольствием, кузина.

К этому времени граф де Пуатье уже перестал что-либо соображать, кроме
того, что в правой руке у него вместительный кубок, а в кубке - вино,
которое надо пить, и то побольше, чтобы не давать возможности
бездельничать пажам, в чьи обязанности вменялось следить за бокалами
гостей. Изабелла даже не стала прощаться с ним. Ей было хорошо знакомо это
агрессивное беспамятство, в которое впадал наследник французского
престола, всякий раз напившись в стельку. В таком состоянии он никого,
кроме своей кормилицы, не узнавал, а всех прочих, кто пытался заговорить с
ним, в том числе и родителей, посылал в очень неприличные и весьма
отдаленные места.

Когда Филипп и Изабелла выходили из зала, за их спиной послышался едкий
комментарий Маргариты:

- Приношу свои извинения, кузен Фернандо. Ведь поначалу я грешным делом
подумала, что вы малость присочинили насчет нескольких свиданий в одну
ночь...

Филипп ухмыльнулся. Он уже забыл о своей перебранке с Маргаритой.
Будучи вообще злопамятным, Филипп, однако, не мог подолгу держать зла на
хорошеньких женщин.

- Боюсь, принцесса, - тихо произнес он, - что граф, муж ваш, сегодня
вряд ли способен посетить супружеское ложе.

Изабелла сделала вид, что не поняла его тонкого намека, а
сопровождавший их паж украдкой захихикал.

Глава XLVII

В КОТОРОЙ ФИЛИПП ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО НЕ ПРИВЫК ДОЛГО ОСТАВАТЬСЯ В ДОЛГУ

По пути в восточную башню они не разговаривали. Изабелла искоса
поглядывала на Филиппа и то и дело заливалась краской. Во всем ее облике,
в каждом ее движении чувствовалось необычайное напряжение, будто она
решала про себя какую-то мучительную дилемму.

Возле дверей ее покоев Филипп взял Изабеллу за обе руки и спросил:

- Так вы точно сожгли мои долговые расписки или только припрятали их?

В ответ она смерила его томным взглядом и тихо, но с пылом, произнесла:

- Анна даже не представляет, как ей повезло с мужем. Надеюсь,
когда-нибудь она поймет это и думать забудет про девчонок.

Изабелла рывком прижалась к Филиппу и жадно поцеловала его в губы. Но
не успел он опомниться и заключить ее в объятия, как она быстро
отстранилась от него, даже чуть оттолкнула, и, страстно прошептав: "Прости
меня, Господи!" - скрылась за дверью.

Несколько секунд Филипп стоял, не двигаясь с места, и растерянно
таращился на дверь. Затем он посмотрел на ухмылявшегося пажа, затем снова
на дверь, наконец пробормотал: "Черти полосатые!" - и ворвался внутрь.

В два прыжка он пересек маленькую переднюю, распахнул следующую дверь и
вихрем влетел в прихожую, едва не столкнувшись с Изабеллой. Лицо ее было
бледное, как мрамор; она прижимала руки к груди и прерывисто дышала. В
полумраке комнаты, освещенной лишь одной свечой, ее изумрудные глаза
сияли, как две яркие звезды.

"У меня еще никогда не было зеленоглазых женщин", - почему-то подумал
Филипп.