Но тут я слышу протест читателя: "Не может быть! Это авторский домысел!
Почему мы не должны верить хорошо осведомленным современникам тамплиерам, а
должны верить историку XX в.?" Хорошо, читатель, давай разберемся самым
обычным способом - сопоставлением фактов.
В 1287 г. ильхан Аргун в поисках союзников против мамлюков послал
несторианского клирика уйгура Сауму в Западную Европу, поручив ему
подговорить католических королей на новый крестовый поход. Саума посетил
Византию, Неаполь, Рим, Париж и Бордо - домен английского короля. Везде он
был принят как почетный, желанный гость. Его водили по храмам и могилам
святых, как теперь водят послов по Лувру или Эрмитажу. Филипп IV и Эдуард
I, на словах обещая помощь и союз с монголами, пригласили несторианина в
церковь, а английский король принял из его рук причастие. Даже папа Николай
IV позволил Сауме совершить евхаристию и дал ему в вербное воскресенье
причастие из своих рук [є86].
Это было весной 1288 г., а 27 апреля 1289 г. пал Триполис и началась
эвакуация европейцев из Палестины [*137]. Тогда же был послан тем же папой
в Китай Монтекорвино, и мы уже видели зачем. Совпадение дат говорит само за
себя.
Странно было бы полагать, что уцелевшие крестоносцы приняли вину за
поражение на себя. Осуждать папу и королей в их положении было бы крайне
неостроумно, да и небезопасно. И вот создалась вторая сказка, не менее
фантастичная, чем первая, - о попе Иоанне. За два десятилетия (1289-1307),
пока тамплиеры гуляли в Европе, она стала привычной и общедоступной
версией, в которой перестали сомневаться все.
Но удивительно не столько это, сколько то, что и 700 лет спустя легенда о
монгольской исключительности близка интеллекту европейского обывателя,
несмотря на то что большинство средневековых представлений пересмотрены,
отброшены и ныне воспринимаются как курьезы. Мы улыбаемся, читая о
псоглавцах или амазонках, но ведь наивная монголофобия - вымысел того же
порядка. И даже еще хуже, ибо искаженное знание о постороннем предмете
подменяется отношением к нему, т.е. из сферы науки вопрос переходит в
область эмоций, вследствие чего трезвый подход становится невозможным.
ОПЫТ ОСМЫСЛЕНИЯ
Кажется необъяснимым тот факт, что русские летописцы ничего не рассказывают
о несторианах при дворах монгольских ханов, в то время как китайцы,
мусульмане, армяне-монофизиты и католики пишут об этом обстоятельстве
весьма подробно и охотно. Неосведомленность русских исключена. Князь
Ярослав Всеволодович и его сын Андрей были в ставке Гуюка в то время, когда
там было полно несториан. Александр Невский стал побратимом Сартака,
окруженного несторианами. В царствование Мункэ, когда несториане были у
власти, русские мастера ездили в Каракорум на заработки. Короче говоря, они
не могли не видеть и не знать, что существуют кочевники-христиане.
Впрочем, в некоторых документах есть недвусмысленные оговорки. На Лионском
соборе 1245 г. киевский митрополит Петр Акерович, отвечая на вопросы о
татарской вере, сообщил: "Они верят в единого владыку света... (это еще
можно понять как митраизм, хотя в равной мере определение может быть
отнесено к христианству. - Л.Г.) ...Бог и его сын на небе, а Чирхан на
земле! (Тут уже наверняка не митраизм, не бон и не "Черная вера", так как
вторая ипостась у всех них - женская. - Л.Г.). Каждое утро возводят к небу
руки в честь творца (способ молитвы несториан, тогда как православные
складывают руки на груди. - Л.Г.). Если едят, то первый кусок бросают в
воздух в честь творца, если пьют - часть льют на землю (это не религиозный,
а этнографический обряд. - Л.Г.). Они говорят, что руководитель их святой
Иван".
Сомнений, что киевский митрополит знал о несторианах не меньше любого из
своих современников, нет, но сведение об этом сохранилось не в русских
летописях или житиях, а в Renim Britannicarum mediaevi scriptores, or
Chronicles and memorials of Great Britain and Ireland during the Middle
Age's (t. 36, pp. 386-389; t. 70, pp. 272-273) [є87].
Второй текст совсем иного характера. Это ответы митрополии на вопросы
сарайского епископа Феогноста, датируемые приблизительно 1269 г. "Въпрос.
Подобает ли, свящав трапезу (освятив святые дары. - Л.Г.), преносити с
места на место и на ней литоргисати? (т.е. служить обедню. - Л.Г.). Ответ
Подобаеть, занеже по нужи есть. Ходящие люди (кочевники. - Л.Г.) не имеют
себе упокойна места; но стрещи (беречь. -Л.Г.) со страхом и трепетом, в
чистом месте поставить ю, и служити на ней" [є88].
Речь идет о способе церковной службы для кочевников. Но для каких?
Православные аланы (предки осетин) и бродники (предки казаков) жили оседло;
крещеные половцы бежали от монголов в Венгрию и Галицкую землю. Остаются
только пришлые монгольские воины, т.е. несториане. Но мог ли православный
епископ допускать к евхаристии еретиков? Канонически - нет. Но попробуем
заглянуть в историю.
В первой половине XIII в. православные и несториане были врагами, но
переворот Берке (1257 г.) и гонения, произведенные им против несториан,
сторонников его соперников Сартака и Улакчи, подорвали значение
несторианской общины как политической силы. При Менгу-Тимуре обострились
отношения между Золотой Ордой и ильханом Хулагу, покровительствовавшим
несторианству. Золотоордынские несториане оказались в изоляции и, можно
думать, стали посещать православные церкви. Никакой специальной унии не
понадобилось. Объединение христиан в пределах Сарайской епархии, видимо,
произошло исподволь, как естественный процесс.
А не в этой ли исторической модификации кроется разгадка заговора молчания?
Вначале, до 1257 г., когда несториане были в силе, о них хотели писать
злобно, но не смели. А потом, когда православная церковь и ханская власть
достигли соглашения, а униженные несториане стали неопасны, стало выгоднее
привлекать их на свою сторону, нежели напоминать им об Эфесском соборе 431
г., после которого утекло столько воды. Сменилось время - и стали другими
отношения людей между собой.
В XIII в. верные татары были нужны каждому, а по понятиям того времени
"верные" означало "единоверные". Подобно тому, как торки, черные клобуки и
берендеи искали в XII в. покровительства киевских князей, так должны были
монгольские христиане лепиться к южной границе Русской земли, замалчивая
былую рознь. Если наши общие соображения правильны, то там должны остаться
их потомки. И они есть, это так называемые однодворцы, христиане, носящие
тюркские фамилии [*138]. Они никогда не были мусульманами, потому что
татар, обращенных в христианство из ислама, называют "кряшены", а о
татарских богатырях, выходцах из Орды, мы скажем ниже, в другой связи.
В отличие от предыдущей эта, этногенетическая, гипотеза может быть отчасти
проверена и уточнена путем этнографических работ, проведенных под
определенным углом зрения и подчиненных заранее заданной цели. Чтобы решить
любую проблему, надо сначала се поставить. В этом смысл любой гипотезы.
ОПЫТ ОБОБЩЕНИЯ
А теперь, зная реальную историю Центральной Азии, спросим: могло ли в ней
создаться в XII-XIII вв. государство, основанное, подобно халифату, на
конфессиональном принципе? Да - могло! По своей структуре оно напоминало бы
[є89] тюркский и уйгурский каганаты, но, пожалуй, было бы более устойчивым
и менее агрессивным. Оно было бы третьим вариантом христианских культур и
легко воспринимало бы достижения Европы и Ближнего Востока, находясь в
постоянной оппозиции к Сунскому Китаю. Экономика его базировалась бы на
сочетании кочевого скотоводства и оазисного земледелия Уйгурии; в нем
процветала бы транзитная караванная торговля, но не возникло бы возможность
организации далеких военных походов, потому что "люди длинной воли" не
пришли бы к власти, а победили бы их соперники: найманы, кераиты и меркиты.
Кто помешал этому естественному ходу событий? Чингисхан и его монгольские
ветераны, поставившие во главу угла не родо-племенную, а военную
организацию, которая по самой своей природе решила все внешнеполитические,
культурно-идеологические и социально-экономические проблемы длинным копьем
и острой саблей.
Человек он был, бесспорно, способный, и соратники его обладали мужеством,
но ясно, что выиграть четыре внешних войны (с половцами, чжурчжэнями,
хорезмийскими тюрками и тангутами) монголам удалось не столько из-за личных
качеств Чинисхана, сколько из-за глубокого кризиса - точнее, перелома,
затронувшего в XIII в. всю Европу, Ближний и Дальний Восток. Характерным
для эпохи явлением была потеря психологической и этологической
(поведенческой) доминанты, крайне болезненно отразившаяся на проблемах
социальных и внешнеполитических. Выразилось это, говоря вообще, в том, что
личный интерес стал ставиться выше коллективного, из чего возникли два
следствия: инертность и рознь. В разных регионах эта черта проявлялась
своеобразно, на фоне местных условий.
В Западной Европе бурно росла экономика и были средства для прокорма