"действительно великим человеком". Маркс считал Петра гением, дея-
тельность Петра - "исторически оправданным закономерным историческим
процессом".) Так что среди учителей Ильича несправедливо будет числить
лишь Маркса с Энгельсом - эту сомнительную честь разделяет и Петр, наз-
ванный Герценом "революционером на троне". Он же, Герцен, говаривал, что
Петр был "первой свободной личностью в России". Спорить с этим нельзя -
беда только, что Петр был еще и единственной свободной личностью в Рос-
сии, все прочие, от фельдмаршала, до крестьянина, - по сути, рабами...
лось, что Петр "поставил Россию в ряд с западными державами". И никто не
задумывался, какой ценой... Главное, все брили бороды и носили европейс-
кое платье. Суть глубинных процессов интеллигенция понимать не в состоя-
нии...
рался писать роман о нем, но впоследствии наступило отрезвление, и Толс-
той оставляет такие строчки: "Был осатанелый зверь..." "Великий мерза-
вец, благочестивейший разбойник, убийца, который кощунствовал над Еван-
гелием..." Говорил о Петре I и его сподвижниках: "...убивали людей. За-
быть про это, а не памятники ставить".
вался о Петре несколько иначе, чем в своем будущем романе (талантливом,
несмотря ни на что): "Но все же случилось не то, что хотел гордый Петр:
Россия не вошла, нарядная и сильная, на пир великих держав. А, подтяну-
тая им за волосы, окровавленная и обезумевшая от ужаса и отчаяния,
предстала новым родственникам в жалком и неравном виде - рабою. И
сколько бы ни гремели грозно русские пушки, повелось, что рабской и уни-
женной была перед всем миром великая страна, раскинувшаяся от Вислы до
Китайской стены".
Чингисхан без телеграфа". Именно таким "Чингисханом с телеграфом" и был
Петр, и добавить мне больше нечего...
ралов" мне встретились в воспоминаниях митрополита Вениамина (Федченко-
ва), в той их части, где речь идет об участии его в продолжавшемся де-
вять месяцев Московском Церковном Соборе, открывшемся вскоре после Фев-
ральской революции:
слова: было по сердцу добрым, желало помочь устроению жизни, готово было
к жертвенности, не гордилось собою, считалось с братским мнением Других,
было достаточно свободно в своем понимании окружающих обстоятельств.
Обычно слово "консерватор" считалось в русском интеллигентском воззрении
синонимом тупости, злобы. По совести сказать, на Соборе было как раз об-
ратное. Вот либералы (они почти все вышли из преподавательской, отчасти
и профессорской среды духовных школ) были действительно раздражены,
злобны, упорны в своем либерализме, партийно нетерпимы и просто злостно
тупы... они очень не любили повиновения, послушания, признания авторите-
тов, любви и уважения к начальству. Наоборот, всячески унижать то, что
выше их, лишать прав, ограничивать, отвоевывать привилегии самим себе,
командовать над другими - вот их свойства. И чего бы ни коснулось, они
готовы тотчас же в злобный бой против инакомыслящих... как люди с самоу-
веренным духом, большими знаниями и способными развязными языками, они
производили большой шум: и по количеству подобных ораторов (они всегда
выступали!), и по горячим речам их иногда казалось, будто чуть не весь
Собор мыслит так, как они звонят. Но когда дело доходило до решений...
эта десятая частичка оставалась в меньшинстве" [33].
изменились ни на йоту. Все вышеприведенное прекрасно описывает и нынеш-
них. Злобный бой против любого инакомыслия, жажда власти, стремление ли-
шать оппонента всех и всяческих прав... Вот только знаний не в пример
меньше, старая интеллигенция при всех своих недостатках была все же хо-
рошо образована, а нынешняя - совки-с...
Европу" выдумано не в России - этот пассаж впервые употребил в 1769 г. в
своих "Письмах о России" итальянец Франческо Альгорроти. Хорошо, что на-
ши соотечественники не причастны хотя бык этой глупости. В самом деле,
эпитет выбран неудачнейше. Нормальный человек прорубил бы дверь. Рефор-
мы, лезущие в окно - зрелище довольно сюрреалистическое...
был шанс обойтись без Петра. Я имею в виду до сих пор не проясненные до
конца события в ночь с 7 на 8 августа 1689 г.
лись занять Кремль, убить царевну и Ивана. Сторонники Петра уверяют, что
все обстояло как раз наоборот, и люди самого энергичного и решительного
из сторонников Софьи стрелецкого начальника Федора Шакловитого хотели
убить Петра.
рях хватало деятелей, понимавших, что мирным путем решить проблему не
удастся. Главное, той ночью Петр мог быть убит (впрочем, его могли убить
и много раньше, когда в Кремль ворвались верные Софье стрельцы, недо-
вольные тем, что "младший" обошел "старшего").
ным), эволюционное развитие. Реформы, проводимые с гораздо меньшей
кровью, не сотрясшие страну столь жестоко, не создавшие непреодолимой
пропасти меж высшими и низшими, меж народом и государством, церковью и
народом. Все, что нам известно о достижениях России допетровской эпохи,
позволяет говорить с уверенностью: не было бы никакого "застоя". И не
было бы кровавого вихря...
путь развития довольно оригинально. Вспомнил о так называемом "плане
Лейбница".
кого союза, призванного обеспечить Европе вечный мир. Для этого, по
Лейбницу, излишнюю энергию ("пассионарность", сказал бы Гумилев) следо-
вало направить на колониальную экспансию. Англии и Дании, по Лейбницу,
следовало колонизировать Северную Америку, Франции - Африку и Египет,
Испании - Южную Америку, Голландии - Восточную Индию, Швеции - Россию.
угрожало колониальное рабство" [126].
войны: "Вот в воинственном азарте воевода Пальмерстон поражает Русь на
карте указательным перстом"...
"Россия - не Африка", как выражался казачий урядник из романа Пикуля.
Вряд ли у Швеции хватило бы сил не то что "колонизовать" Россию - отхва-
тить кусок территории. Это швеям не удалось даже в тяжелейшие времена
Смуты... И потом, вся колониальная экспансия, как бы энергично она ни
проводилась, никоим образом не уберегла Европу от войн - а следова-
тельно, "план Лейбница" остается очередной утопией, согласно известной
русской солдатской песне совершенно не учитывавшей овраги...
го: "Ценой разорения страны Россия возведена была в ранг европейской
державы... Политический рост государства опять опередил его экономичес-
кое развитие". В первом томе "Истории России", вышедшей в 1935 г. на
французском языке в Париже под редакцией Милюкова, глава о петровских
преобразованиях имеет многозначительный заголовок: "Результаты реформы:
хаос".
ных "развилки в истории" - точки, где отечественная история могла свер-
нуть на другие рельсы.
тельствах мог и не подняться на брегах Невы. Если бы Петр захватил Ригу
на несколько лет раньше, а не в 1710 г., в постройке Санкт-Петербурга не
было бы ровным счетом никакой нужды. Рига являлась уже готовым портом на
Балтике, мало того, ее гавань была свободна ото льда на целых шесть не-
дель дольше, чем Невская губа. В новой столице у Петра, в общем, не было
особой необходимости - ему нужны были крепость на Балтике и порт, позво-
ливший бы вести морскую торговлю по той же Балтике, в обход Архан-
гельска. Обоим условиям вполне отвечала Рига. Окажись она в руках Петра
году в 1702-м, десятки тысяч людей не погибли бы в непосильных трудах
посреди гнилых болот. Правда, при этом варианте не было бы Эрмитажа и
многого другого, но когда вопрос стоит именно так, лучше уж обойтись без
Адмиралтейства и Эрмитажа...
ровны. В 1722 г. Петр всерьез намеревался выдать ее за одного из принцев
французского королевского дома, юного герцога Шартрского, а впос-
ледствии, после смерти тогдашнего польского короля Августа Саксонского,
посадить зятя с дочерью на польский престол.
наскоро просчитывать возможные варианты, оставляя это другим. Возможно,
Елизавета при этом раскладе никогда не оказалась бы на русском престоле.
Возможно, Жечь Посполита избегла бы раздела. Возможно, обе страны обра-
зовали бы единую державу... Увы, мне просто некогда в рамках этой книги
решать столь сложные уравнения.
Георга I, старого недруга Петра. Герцог Шартрский в конце концов женился
на немецкой принцессе, а Елизавета осталась дома...
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Конюшевский Владислав
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Журавлев Владимир