слов. Тем не менее в нем нет ни единого персонажа, взятого собственно из
истории.
живописец Иохим из Дельфта. Он пишет письма в заморские края своему другу,
главному герою, пытаясь выразить свои мысли о живописи словами; однако
словами он, живописец, изъясняется плохо.
датирует свое письмо Иохиму прозрачной датой -- 166* год. В плавании и
пребывании сперва в Индии, потом в Индонезии герой проводит, как сказано в
последней главе романа, три года. Перку в начале романа лет двадцать с
небольшим, Иохиму, видимо, не намного больше. Таким образом, автор романа
сделал своего Иохима почти ровесником последнего великого из "малых
голландцев" -- Вермеера Дельфтского (1632-- 1675), да и город, из которого
происходит Иохим, назван точно (да не ошибется читатель!) -- Дельфт. Тот
самый Дельфт, который пейзажем присутствует едва ли не во всех сохранившихся
картинах Вермеера; даже в примелькавшейся "Девушке с письмом" из Дрездена,
-- впрочем, там Дельфт лишь отражен в стекле окна, и ни одна репродукция не
в силах этот отраженный пейзаж воспроизвести.
Иохима из Дельфта -- портрет старухи, в котором "удивительный свет играл на
старческих складках, на подбородке, на одной из щек". Автор романа,
несомненно, описывает "Портрет матери" Рембрандта. Рембрандт был на четверть
века старше Вермеера, -- однако умер в Амстердаме в 1669 году. Действительно
-- в бедности. Действительно -- вблизи от Йоденстрат, еврейского квартала,
где искал он и находил модели для своих апостолов. Однако время действия
романа можно датировать еще точней.
первых же глав "страной короля Карла", а Карл II Стюарт иступил на престол в
1660 году. Самое позднее начало действия романа 1664 год, ибо, прибавив к
этой цифре три года, получаем 1667 год: год начала второй Англо-Голландской
морской войны (начнись она, и конце романа не был бы так уверен в своем
благополучии, выстроенном на торговле пряностями, главный герой).
половины шестидесятых годов семнадцатого века. Время последнего всплеска
воистину грозного владычества Голландии на морях. Время, когда в самой
стране -- после временного, в 1650 году свержения статхаудерства*
в ней -- наступил относительный покой: статхаудер Виллем II, молодой
аферист, в 1650 году (в возрасте 24 лет) был изгнан из Нидерландов и погиб
при смутных обстоятельствах; в 1654 году кончается (без особых результатов)
Первая англо-голландская война; в самих "Генеральных штатах" царит
довольство и спокойствие; в Северной Америке процветает город Новый
Амстердам (будущий Нью-Йорк), в Южной -- под ее контролем также значительные
территория, хотя и сократившиеся после восстановления Португалии как
государства, в Африке -- множество факторий на Западном берегу; там же, но
на крайнем юге материка, растет основанная в 1652 году колония
южнонидерландских переселенцев-реформатов, не пожелавших мириться с
испанским владычеством во Фландрии, -- все они служат нуждам "Нидерландской
Ост-Индской Компании". Есть фактории и в Азии: от почти целиком
принадлежащего Нидерландам Цейлона (там и по сей день существует народность,
именующая себя "бюргеры", т. е. "горожане") и множества факторий как на
Западном, так и на Восточном побережье Индии -- и до Японии, которая, после
окончательного закрытия страны в 1640 году, разрешила торговать (в Нагасаки)
лишь голландским купцам. Нечего и говорить о полностью захваченных
Голландией "островах пряностей" и остальной нынешней Индонезии (голл.
"Инсюлинде"), -- имбирь, перец, кофе и корица, вывозимые оттуда, могли бы
прокормить маленькую Голландию даже без дополнительных доходов. Стоит ли
удивляться после этого перечисления, что даже мало интересовавшая европейцев
чуть ли не до XIX века Австралия называлась на картах тогда "Новой
Голландией". Не так уж далеко от нее обнаружил свой бессмертный Остров
Гуингнмов ирландец Свифт.
последние картины Рембрандт. Пытался ставить на сцене (по большей части
безуспешно) свои драмы "главный" поэт и драматург страны, Йост Ван ден
Вондел, -- достигнув творческой зрелости лишь после того, как годы его
перешли на шестой десяток. Лили колокола для новых церквей братья Хемони.
Уже работал в области математики великий Христиан Гюйгенс, еще, до самых
1680-х годов, продолжал писать стихи, поэмы и музыкальные произведения его
гениальный отец Константейн ХЕйгенс*. И так далее, и так далее. Бессмертный
"золотой век" литературы, живописи, наук, ремесел незримо для Нидерландов
подходил к концу -- но был все еще в расцвете.
(да к тому же -- советского) романа из жизни классических Нидерландов --
"Ост-Индии" С.В. Шервинского. Книги, которая, если говорить честно, должна
была бы быть на сегодняшний день не предметом для выпуска в серии "Забытая
книга" (ибо издана все-таки была она ГИХЛом в 1933 году), а отыскаться в
запыленных запасниках какого-либо архива в виде рукописи и привлечь (или не
привлечь) внимание исследователя. Ибо такой книги в советской литературе
попросту быть не могло. Да, пожалуй, в известном смысле ее и не было: пресса
тридцатых годов аккуратно обошла ее молчанием, литературоведы забыли о ней
напрочь; для них Шервинский до 1980-х годов оставался только переводчиком
античных авторов, притом "бывшим буквалистом" к тому же (по мнению
сторонников переводческой "гладкописи"). Издав, в 1924 году книгу "Стихи об
Италии", Шервинский увидел свой следующий поэтический сборник лишь почти
шесть десятков лет спустя -- в 1983 году, уже отпраздновав свое
девяностолетие. Позже (в Армении) вышло его "Избранное", большая книга, тем
не менее не вместившая одного из главных жанров в его творчестве --
художественной призы.
которой, как правило, не знают даже современные советские индологи, семь
собачьих выставок семь собачьих выставок съевшие на любом самомалейшем
упоминании об Индии в русской, тем паче советской, словесности.
слова "забытая книга". Шервинский, почти ровесник Ахматовой, Пастернака,
Мандельштама, остался последним огоньком в океане забвения. Сейчас, когда
писатели "серебряного века" один за другим посмертно встают в планы и
издательств более или менее полными собраниями сочинений, настает пора выйти
из тени и немногим "живым осколкам" того времени. Шервинскому -- первому,
хотя бы по старшинству: осенью 1989 года он благополучно отпраздновал свое
девяностосемилетие.
забывать: нынешняя Индонезия) еще была самой настоящей колонией Нидерландов.
Точно так же колониями Португалии оставались ее владения в Индии (Гоа,
Даман, Диу), где происходит немалая часть действия романа Шервинского, а
почти вся остальная Индия была колонией Англии. Еще не была продана японцам
КВЖД, -- хотя японские войска вступили в Маньчжурию в конце 1931 года. Еще
не было ни оккупации Филиппин, ни захвата японцами Индонезии, где японцы
запретили не только печатать газеты и книги по-голландски, но даже и
говорить на этом языке не позволялось. Может быть, кто-то из друзей
Шервинского в ГИХЛе преподал роман Шервинского как "антиколониальный" (в чем
была большая доля правды) -- потому книгу и издали. Мы теперь уже сами
знаем, чем был наш 1933 год. Об этом узнали позже, чем о том, как он
переломил судьбу Германии: это был год демократического прихода нацистов к
власти. Книга была издана, -- роман, конечно, антиколониальный, -- но в этом
определении -- лишь вершина айсберга, по свидетельству мореходов, часто
крохотная и замызганная, тогда как вся громадина благополучно пребывает под
водой. То же случилось, и с романом Шервинского. И увы -- приходится
констатировать, что если не цензура его покромсала, то САМОцензура не
позволила автору писать обо многом, что затронуло бы пуританские нравы
формирующегося лицемерного сталинского общества: стоит лишь перелистать
картотеку, собранную автором в процессе работы над романом, как видишь,
сколь же многое осталось неиспользованным: разврат, царивший в колониях,
показался бы редактору чрезмерным, описания жестокостей -- излишними: ну,
кому в цивилизованные 1930-е годы нужны описания искусственно
организовываемого голода и людоедства? К чему ворошить прошлое? (И вправду
-- ни к чему: подобное прошлое было тогда настоящим.)
занятый "венецианизмами" Московского Кремля. В 20-е годы он перевел на
русский язык всего Софокла, что тоже требовало серьезной предварительной
работы. Поэтому, когда сорокалетний поэт, искусствовед, переводчик, режиссер
Шилова Юлия
Василенко Иван
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Лондон Джек