одобрительным взглядом произведения изящных искусств.
него есть и картины так называемой "Маскарадной школы", до которой Искусство
снисходит лишь редко, а описывать их лучше всего в том стиле, в каком
составляются каталоги разнообразных предметов на аукционе. Как, например:
"Три стула с высокими спинками, стол со скатертью, бутылка с длинным
горлышком (в бутылке вино), одна фляжка, один женский испанский костюм,
портрет в три четверти натурщицы мисс Джог, набор доспехов, содержащий
Дон-Кихота". Или: "Одна каменная терраса (с трещинами), одна гондола на
заднем плане, одно полное облачение венецианского сенатора, богато расшитый
белый атласный костюм с портретом в профиль натурщицы мисс Джог, одна кривая
сабля в роскошных золоченых ножнах с рукоятью, выложенной драгоценными
камнями, изысканный костюм мавра (очень редкий) и Отелло".
занимается разными имущественными делами Дедлоков, как, например,
возобновлением арендных договоров и тому подобным. С миледи он тоже
встречается довольно часто, и оба они все так же бесстрастны, все так же
невозмутимы, все так же почти не обращают внимания друг на друга. Возможно,
однако, что миледи боится этого мистера Талкингхорна и что он об этом знает.
Возможно, что он преследует ее настойчиво и упорно, без тени сожаления,
угрызений совести или сострадания. Возможно, что ее красота и окружающие ее
пышность и блеск только разжигают его интерес к тому, что он предпринял,
только укрепляют его намерения. Холоден ли он, или жесток; непреклонен ли,
когда выполняет то, что считает своим долгом; охвачен ли жаждой власти;
решил ли докопаться до последней тайны, погребенной в той почве, где он всю
жизнь рылся в поисках тайн; презирает ли в глубине души то великолепие,
слабым отблеском которого является сам; копит ли в себе обиды и мелкие
оскорбления, нанесенные ему под маской приветливости его высокопоставленными
клиентами, - словом, движет ли им лишь одна из этих побудительных причин или
все вместе, но возможно, что для миледи было бы лучше, если бы в нее впились
с бдительным недоверием пять тысяч пар великосветских глаз, чем лишь два
глаза этого старосветского поверенного в помятом галстуке жгутом и в
тускло-черных коротких штанах, перехваченных лентами у колен.
однажды читал свидетельские показания, приобщенные к делу "Джарндисы против
Джарндисов", - и сегодня он особенно самодоволен. Миледи, - как и в тот
день, - сидит перед камином, обмахиваясь ручным экраном. Сэр Лестер сегодня
особенно самодоволен потому, что нашел в своей газете несколько замечаний,
совпадающих с его взглядами на "шлюзы" и "рамки" общественного строя. Эти
заметки имеют столь близкое отношение к недавнему разговору в Чесни-Уолде,
что сэр Лестер пришел из библиотеки в комнату миледи специально для того,
чтобы прочесть их вслух.
говорит он вместо предисловия, кивая огню с таким видом, словно поднялся на
вершину горы и оттуда кивает автору статьи, который стоит у подножия, - да,
уравновешенным умом.
миледи, и, томно попытавшись слушать или, вернее, томно покорившись
необходимости притвориться слушающей, она погружается в созерцание пламени,
словно это пламя ее камина в Чесни-Уолде, откуда она и не уезжала. Не
подозревая об этом, сэр Лестер читает, приложив к глазам лорнет, но время от
времени опускает его и прерывает чтение, чтобы выразить одобрение автору
такими, например, замечаниями: "Совершенно справедливо", "Весьма удачно
выражено", "Я сам нередко высказывал подобное мнение"; при этом он после
каждого замечания неизменно забывает, где остановился, теряет последнюю
строчку и в ее поисках снова пробегает глазами весь столбец.
открывается, и Меркурий в пудреном парике докладывает о приходе посетителя в
следующих, необычных для него выражениях:
убийственно холодным тоном:
растерялся и ни своим видом, ни манерами не внушает особого уважения.
позволяете себе приводить сюда, без надлежащего доклада, какого-то молодого
человека... некоего Гаппи?
молодого человека в любое время - когда бы он ни пришел. Я не знал, что вы
здесь, сэр Лестер.
молодого человека, некоего Гаппи, как бы желая сказать: "Безобразие!
Ворвался сюда и подложил мне свинью".
молодого человека подождать.
я не стану мешать.
поклон молодого человека, в надменной уверенности, что это какой-то
назойливый башмачник.
окидывает его глазами с головы до ног. Он стоит у дверей, но она не
приглашает его подойти ближе - только спрашивает, что ему угодно.
со мной, - отвечает мистер Гаппи в смущении.
милость удостоили меня ответом.
ваше сообщение меня не касается, - а я не понимаю, как оно может меня
касаться, и не думаю, что касается, - я позволю себе прервать вас без
дальнейших церемоний. Извольте говорить.
и садится чуть ли не спиной к молодому человеку, некоему Гаппи.
изложу свое дело. Хм! Как я уже предуведомил вашу милость в своем первом
письме, я служу по юридической части. И вот, служа по юридической части, я
привык не выдавать себя ни в каких документах, почему и не сообщил вашей
милости, в какой именно конторе я служу, хотя мое служебное положение - и
жалованье тоже, - в общем, можно назвать удовлетворительными. Теперь же я
могу открыть вашей милости, разумеется конфиденциально, что служу я в
конторе Кенджа и Карбоя в Линкольнс-Инне, и, быть может, она небезызвестна
вашей милости, поскольку ведет дела, связанные с тяжбой "Джарндисы против
Джарндисов", которая разбирается в Канцлерском суде.
обмахиваться ручным экраном и держит его неподвижно, должно быть
прислушиваясь к словам молодого человека.
лучше уж я сразу скажу, что дело, которое привело меня сюда, не имеет
никакого отношения к тяжбе Джарндисов, - не из-за нее так стремился я
поговорить с вашей милостью; а потому мое поведение, конечно, казалось и
кажется навязчивым... оно, в сущности, даже похоже на вымогательство. -
Подождав минутку, чтобы получить уверение в противном, но не дождавшись,
мистер Гаппи продолжает: - Будь это по поводу тяжбы Джарндисов, я немедленно
обратился бы к поверенному вашей милости, мистеру Талкингхорну, проживающему
на Линкольновых полях. Я имею удовольствие знать мистера Талкингхорна, - по
крайней мере мы при встречах обмениваемся поклонами, - и будь это такого
рода дело, я обратился бы к нему.
милость, - мистер Гаппи справляется по бумажке, на которой сделал краткие
заметки по своему докладу, но, по-видимому, ничего в ней не может понять,
сколько бы он на нее ни смотрел. - Я... да!.. Я целиком отдаюсь в руки вашей
милости. Если ваша милость найдет нужным пожаловаться на меня Кенджу и
Карбою или мистеру Талкингхорну за то, что я сегодня пришел сюда, я попаду в
прескверное положение. Это я признаю откровенно. Следовательно, я полагаюсь
на благородство вашей милости.
посетителя, что он не стоит ее жалоб.
удовлетворен. А теперь... я... ах, чтоб его! Дело в том, что у меня тут
записаны два-три пункта насчет тех вопросов, которые я собирался затронуть,
но записаны они вкратце, и я никак не могу разобрать, что к чему. Извините,
пожалуйста, ваша милость, я только на минуточку поднесу записку к окну, и...
попугаями и в замешательстве говорит им: "Простите, пожалуйста!" Но от этого
заметки его не становятся разборчивее. Он что-то бормочет, потеет, краснеет
и то подносит бумажку к глазам, то читает ее издали, держа в вытянутой руке.
"З. С.? К чему тут З. С.? А-а! Э. С.! Понимаю! Ну да, конечно!" И он
возвращается просветленный.
говорит мистер Гаппи, останавливаясь на полпути между миледи и своим стулом,
- или, может быть, даже видеть одну молодую леди, которую зовут мисс Эстер
Саммерсон?