к себе, дабы вы усвоили те учтивые манеры, которые необходимы всякому
галантному человеку и которые одни только женщины умеют привить молодому
кавалеру. Помимо этого, я использовала свое влияние, чтобы устроить вас к
первому министру. Словом, я сделала для вас все, что обязана была сделать
для собственного сына. После этого признания поступайте по своему
усмотрению. Если вы можете одухотворить свои чувства и смотреть на меня
только, как на мать, то я не стану прогонять вас от себя и буду питать к
вам прежнюю нежность. Но если вы не способны сделать над собой это усилие,
которого требуют от вас природа и разум, то удалитесь сейчас же и избавьте
меня от ужаса, который внушает мне ваше присутствие.
мрачное молчание: казалось, что он взывает к своей добродетели и
собирается себя побороть. Но он и не думал об этом. У него зародилось
новое намерение, и он готовил матери совсем иное зрелище. Не будучи в
состоянии примириться с препятствием, мешавшим его счастью, он безвольно
поддался отчаянию. Обнажив шпагу, он пронзил свою грудь и наказал себя
сам, подобно Эдипу (*150), с той лишь разницей, что фиванец ослепил себя,
побуждаемый раскаянием в содеянном грехе, а кастилец, напротив, покончил с
жизнью из-за того, что не смог его совершить.
в себя и испросить у бога прощение за то, что лишил себя жизни. Так как с
его смертью освободилась должность секретаря при герцоге Лерме, то этот
министр, вспомнив мое донесение о пожаре, а также лестные отзывы,
полученные им обо мне, назначил меня на место этого молодого человека.
слишком люблю вас, чтобы не радоваться вашему назначению на место дона
Валерио. Вы не преминете сделать блестящую карьеру, если последуете двум
советам, которые я собираюсь вам дать: во-первых, выкажите перед его
светлостью такое рвение, чтобы он не сомневался в вашей беззаветной
преданности; во-вторых, ходите на поклон к сеньору Родриго Кальдерону, ибо
этот человек обращается с душой своего господина, как с воском. Если вам
выпадет счастье снискать расположение любимого секретаря, то вы пойдете
далеко в самое короткое время, в чем беру на себя смелость вам поручиться.
будете ли вы столь любезны сказать мне, какой характер у дона Родриго? Я
слыхал несколько раз, как люди о нем судачили. Они отзывались о графском
любимце, как о довольно дурном человеке. Но я не доверяю тому, что говорит
народ о лицах, состоящих при дворе, хотя иной раз он судит вполне здраво.
Не откажите сообщить, какого вы мнения о сеньоре Кальдероне.
улыбкой. - Всякому другому я ответил бы, не колеблясь, что он достойнейший
идальго и что о нем можно сказать одно только хорошее. Но с вами я буду
откровенен. Во-первых, потому, что считаю вас молодым человеком, весьма
сдержанным на язык, а во-вторых, полагаю, что обязан говорить с вами
чистосердечно о доне Родриго, поскольку сам советовал вам снискать его
благоволение; иначе выйдет, что я оказал вам услугу только наполовину.
Узнайте же, - продолжал он, - что, будучи сперва простым слугой у его
светлости, когда тот назывался еще только доном Франсиско де Сандоваль, он
мало-помалу дошел до должности первого секретаря. Нет на свете человека
более гордого, чем дон Родриго. Он отвечает на учтивости, которые ему
оказывают, только тогда, когда у него имеются на это веские причины.
Словом, он почитает себя как бы собратом герцога Лермы и в сущности
разделяет с ним власть первого министра, так как раздает должности и
губернаторства, как ему заблагорассудится. Народ нередко ропщет, но это
его ничуть не беспокоит; лишь бы ему сорвать мзду со всякого дела, а на
хулителей он плюет. Вы усмотрите из того, что я вам сказал, - добавил дон
Диего, - какого поведения вам держаться со столь надменным смертным.
сумел снискать расположение этого сеньора. Когда знаешь недостатки
человека, которому хочешь понравиться, то надо быть редким растяпой, чтобы
не добиться успеха.
герцогу Лерме.
просторном зале, где он давал аудиенции. Просителей там толпилось больше,
чем у самого короля. Я видел командоров и кавалеров орденов св.Якова и
Калатравы, выхлопатывавших себе губернаторства и вице-королевства,
епископов, которые хворали в своих епархиях и только ради перемены климата
хотели стать архиепископами, а также тишайших отцов доминиканцев и
францисканцев, смиренно просивших, чтобы их рукоположили в епископы. Были
там и отставные офицеры, подвизавшиеся в такой же роли, как незадолго
перед тем капитан Чинчилья, т.е. томившиеся в ожидании пенсии. Если герцог
и не удовлетворял их желаний, то, по крайней мере, приветливо принимал от
них челобитные, и я заметил, что он отвечал весьма учтиво тем, кто с ним
разговаривал.
Диего сказал ему:
Это тот молодой человек, которого ваша светлость назначили на место дона
Валерио.
заслужил это назначение теми услугами, которые ему оказал. Затем он велел
мне пройти в его кабинет, чтобы поговорить со мной с глазу на глаз, или,
точнее, чтобы из личной беседы составить себе суждение о моих
способностях. Прежде всего он пожелал узнать, кто я такой и какую жизнь
вел до этого. Он даже потребовал, чтобы я ничего не скрыл от него.
Исполнить такое приказание было нелегким делом. Не могло быть речи о том,
чтобы солгать первому министру испанского королевства. С другой стороны,
мне предстояло повествовать о стольких событиях, тягостных для моего
самолюбия, что я был не в силах решиться на полную исповедь. Как выйти из
такого затруднения? Я надумал слегка прикрыть истину в тех местах, где она
могла испугать его своей наготой. Но он докопался до сути, несмотря на всю
мою изворотливость.
- сказал он улыбаясь, когда я кончил свое повествование.
ослушаться.
отделался, и я удивляюсь тому, что дурные примеры не сгубили тебя вконец.
Найдется немало честных людей, которые превратились бы в отчаянных плутов,
если бы судьба послала им такие же испытания. Друг Сантильяна, - продолжал
министр, - забудь свое прошлое: помни, что ты служишь теперь королю и
будешь впредь трудиться для него. Ступай за мной; я покажу тебе, в чем
будут состоять твои занятия.
помещался рядом с его собственным и где на полках стояло штук двадцать
толстенных фолиантов.
собой роспись всех знатных родов (*152), имеющихся в королевствах и
княжествах испанской монархии. Каждая книга содержит в алфавитном порядке
краткую историю дворян данной области, причем там перечисляются услуги,
оказанные ими и их предками государству, равно как и поединки, в которых
они участвовали. Упоминается там также об их поместьях, об их нравах и
вообще обо всех их хороших и дурных особенностях, так что когда они
являются ко двору просить каких-либо милостей, то я сразу вижу,
заслуживают ли они их или нет. Для получения точных и подробных сведений я
держу везде лиц на жалованье, которые наводят справки и присылают мне свои
донесения. Но поскольку эти донесения слишком многословны и полны
провинциализмов, то необходимо их отделать и сгладить слог, так как король
иногда приказывает, чтобы ему их читали. А потому я и хочу, чтобы ты
тотчас же приступил к этой работе, требующей четкого и сжатого стиля.
донесений и вручил его мне. Затем он вышел из моего кабинета, предоставив
своему новоиспеченному секретарю приняться без помехи за первый опыт. Я
прочел докладную записку и обнаружил, что она была не только нашпигована
варварскими выражениями, но к тому же написана с излишней страстностью. А
между тем ее составил один сольсонский монах. Его преподобие,
притворившись порядочным человеком, поносил в нем без малейшего милосердия
один знатный каталонский род, и только богу известно, говорил ли он
правду. Я испытывал такое ощущение, точно читаю гнусный пасквиль, и мне
сперва показалось зазорным браться за эту работу, так как не хотелось
стать соучастником клеветы. Но хотя я был еще новичком при дворе, однако
справился со своей совестью, поставив на карту спасение души доброго
монаха и отнеся за его счет все несправедливости, - если таковые были, -
принялся бесчестить изысканным кастильским слогом два или три поколения,
быть может, вполне порядочных людей.
терпелось узнать, как я справился с работой, вернулся в мой кабинет и
сказал:
Андреев Николай
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Акунин Борис
Флинт Эрик
Орловский Гай Юлий