Чтение 100–й страницы книги ~Воскресенье: пришел лесник и...~

низшие ярусы и до сих пор не вернулся. Наверное, ему там понравилось...

В это время, перейдя вброд мутный и очень холодный подземный поток,
путники оказались перед очередной дверью. В отличие от всех предыдущих она
была богато декорирована медью и еще каким-то желтым металлом, определить
который Бран затруднился. После обычного нажатия дверь, как ни странно, не
открылась, только в ее левом верхнем углу зазмеились красным таинственные
руны.

-- Чего мне нужно? -- недоуменно переспросил девил, уставившись на
надпись. -- А-а-а! Конечно же! И как я мог забыть?..

Он начал лихорадочно рыться в многочисленных карманах своего камзола.
Через полминуты он с торжеством извлек из-за пазухи золотую пластину,
искусно стилизованную под череп размером примерно с ладонь. Девил на секунду
прижал ее к поверхности двери и -- вжик! -- панель поехала наверх, открывая
взорам путников очередной длинный коридор.

-- И как это все действует? -- поинтересовался прагматичный Свартхед.

-- Много будешь знать скоро состаришься! -- явно передразнивая кого-то,
отрезал Саттарис. -- Идемте, уже немного осталось!

И действительно: пройдя полсотни шагов по коридору, троица свернула за
угол и оказалась перед дверью, которую, судя по цвету, недавно облили свежей
кровью. На свет появилась "черепная пластинка", сделанная на сей раз из
цельного рубина. За дверью оказалась лестница наверх.

-- Вот мы и пришли! -- усмехнулся девил. -- Там наверху открыт портал,
который перенесет нас прямо в Двенадцатый Блок Северной Цитадели. А оттуда
нам уже рукой подать до Тринадцатого, куда мы, собственно, и направляемся...
Оп-па! А это что за новости?

Вместо обещанного портала на верхней площадке их встретила очередная
дверь. На этот раз цвета вечернего неба.

-- Вот теперь я наконец полностью осознал смысл слова "осточертело"...
-- мечтательно произнес Свартхед.

-- Ее тут, видимо, недавно поставили, -- смутился девил. -- Чтобы не
шастали кто ни попадя, значит.

-- И ключа от нее у тебя, конечно, нет? -- все так же мечтательно
вопросил колдун.

-- Нет. Но плох тот девил, который не может пройти в дверь без ключа!
Сейчас мы тут чего-нибудь изобретем.

Саттарис извлек из кармана толстую записную книжку и стал быстро
перелистывать страницы. Найдя нужную запись, он невнятно пробормотал что-то
и махнул рукой.

С потолка начали обильным дождем сыпаться какие-то длинные зеленые
бумажки. Бран поймал одну из них и осмотрел. Кроме искусно выполненных, но
непонятных значков и украшений, на ней красовался чудесно сделанный портрет
человека. Судя по всему он страдал от какой-то болезни головы, так как его
уши завернулись в трубочку.

-- Как говаривал мой друг Дворкин, ошибочки случаются -- карты не
стеклянные! -- бормотал Саттарис, снова перелистывая странички. -- О!
Эврика! Нашел! Idreallon Dahar-Kutunn Farrasht At-beantir!

Саттарис начертал в воздухе перед дверью сверкающую пятиконечную звезду
и тут же прямо из воздуха достал голубой черепной ключ.

За дверью оказалась маленькая, едва два шага в длину, камера. Ее пол и
потолок издавали странное красноватое мерцание, которое почему-то очень
нервировало Брана. На полу красовалась вычерченная по всем правилам
пентаграмма.

-- Ну-с, господа, нам сюда! -- воскликнул Саттарис, шагнул вперед и...
исчез в яркой вспышке зеленого пламени.

Некоторое время оставшиеся стояли молча.

-- У тебя есть желание возвращаться тем путем, которым мы сюда пришли?
-- спросил Свартхед.

-- Нет! -- чистосердечно признался алхимик.

-- Ну, на нет и Божьего суда нет! -- бросил колдун и сделал шаг. Через
мгновение за ним последовал и Бран.

Глава 9

-- Обилие информации не всегда есть кузяво, но всегда благолепие! --
выдал Серый Дракон, постепенно отходя от увиденного и умело пародируя стиль
той эпохи. -- И мне хотелось бы узнать такоже, состоялся ли твой поход за
Крысоловом и к чему он привел...

-- Это как раз несложно, -- расплылся в довольной улыбке Сатоурис. --
Гляди, пока нам никто не мешает! Это было сразу же после того, как Крысиный
Король открыл мне проход на Землю...

Саттарис не любил Дорогу: глазом не успеешь моргнуть, как запакует в
какой-нибудь закуток с вечно моросящим дождем и будешь брести по насыпи,
пока не раскаешься во всем, что успел натворить и даже просто задумать... А
как же раскаиваться -- так же и работу несложно потерять!

Однако открытый Крысиным Повелителем (как-то не поворачивался язык
называть его Королем и за глаза...) проход был не совсем Дорогой, точнее --
не той Дорогой, к которой так привыкли Странники и Пограничники. Где-то
слышал Саттарис про что-то подобное, но вот что... То ли там это называлось
Сумеречной Дорогой, то ли Зеркальным Путем... Вспоминать точнее было просто
в облом, главное -- что данный проход совершенно не проявлял собственной
свободы воли и не мешал идущим по нему... Звезды под ногами, клубящиеся
сумерки над головой... Куча нового полезного барахла в сумке и карманах...

Дорога оборвалась внезапно. Только что -- тянущаяся вдаль тропа, а в
следующий миг -- трава. Небо над головой. Птички... Меткая попалась! Ап!
Ползает! Ничего, пару воплощений в теле змейслы тоже не вредно для практики!

Теперь можно и осмотреться. Ну надо же: оказывается, там, где небо
соприкасается с травой -- стоит городок. Миленький такой городок, серенький,
с крышами яркими... Философом попахивает почему-то...

Теперь стоило позаботиться и о транспорте. Вот только бы не перепутать
те из бумажек, что на малоиспользуемых языках подписаны.

Саттарис достал из кармана колоду свернутых бумажек-карточек и
просмотрел. Витые хвостики надписи... Кажется -- арабский... Значит --
Аль-Бурак, конь верный нарисованный, для полетов не только на небо годный...
Развернуть -- плевое дело...

Упс! Точно -- на небо готовый! Что-то не то: стальные крылья, сопло в
корме, восемь поменьше -- под брюхом... Блин, ну да: надпись-то на
санскрите! "Тело сей Птицы сделано из сплава по виду сходным с телом летящей
птицы, в центре ящик со "ртутью"..." Гаруда, кажется... На такой заявиться в
Гамельн -- и можно не утруждать Инквизицию поиском доказательств! Им-то не
докажешь, что птичка божественная! Да и общаться с ее борткомпьютером, все
сноски на санскрите дающем... Тут не то что понять -- прочитать язык
сломаешь, а вот когда это все -- на скорости "жемчужины в теле Неба" и с
запросом типа "да" или "нет"... Один вот до сих пор хромает после такого
полета!

Не-е-е, так не пойдет! Сворачиваем обратно, метим красным карандашом:
"Продается!" и -- в левый карман... При возможности загоню Серебряному
Арджуне. Он давно что-то в этом духе просил...

А вот и конь! С виду -- как настоящий! Можно и в город...

Саттарис был так увлечен мыслями о торге с Арджуной, что не заметил,
как по рассеянности разархивировал не гнедого, а черного жеребца. Впрочем --
какая разница: конь -- он и в Африке конь, пока под лианами не позагорает. А
как позагорает -- зебра!

Улочки были грязные, а жители сволочные: помои прямо из окон! Ну
ладно-то, опыт есть, успел проскочить, а вот тот парнишка, что на улице
рассматривал флейту... Угодил... Куда ему, хромому, от такого потока-то...

Поток... Льет... Наливает... Нет, что ни говори, а ассоциации --
страшная вещь: резко захотелось выпить пивка... "Побыть посредником", как
говаривал один знакомец... В пивнушку зайти, что ли... Въехать прямо на
коне, прогарцевать по столам, да так искусно, что ни одной рюмочки не
разбить... Нет... Кажется, кто-то это уже устраивал... Да и рюмок тут нет:
пивные кружки... Как же тут пивнушки да забегаловки называются? Дядя что-то
рассказывал, да вот -- дурак был, не запомнил... Или запомнил? Куб? Пуб?
А-а-а, ПАБ! Кажется... А это что такое тут впереди? Над входом --
"Hauptturmuhr der EdelmUtigstadt" готикой. А под дверью -- мужик. Местами
еще трезвый. Кажется -- в переводе это называется "Любимый будильник головы
снизу"? Мужика этого, что ли? Так он тут для рекламы лежит?! Или что-то во
временах путаю... А, понял: в падежах напортачил! Значит -- "Голова башни
Ухр определенно благородного государства"! Ну и названьице! Впрочем -- что с
них возьмешь: темненькие, средневековенькие, назвали во как, а рядом
зачем-то башню с циферблатом намалевали! И к чему бы это... Полное
отсутствие логики!

Спрыгнув с коня, Саттарис протянул повод подбежавшему служке. На ходу
бросил:

-- Как всегда, -- и пошел в помещение, надеясь, что служка знает, что
всегда делают с лошадьми усталых путников...

Народу в пабе было в этот час немного, но трезвого -- значительно
меньше. Подавив врожденное родовое желание спеть арию о чем-нибудь чистом,
светлом, золотом, Саттарис плюхнулся за стол, пахнущий еще свежеоструганным
смолистым деревом и потребовал пива. Подумав, присоединил к заказу перо и
чернила. Пергамент заказывать не стал: свой, саморастворяющийся после
прочтения, надежнее.

Отхлебнув жидкости, чем-то напоминавшей пиво, и аккуратно утерев
щегольские усики, девил с удовлетворением услышал чей-то шепоток:

-- Ну вот, а я-то испугался, что и этот петь будет!

Известность!.. Родовая...

И тут симпатичная девица, видать, дочка хозяина, принесла чернильницу с