Чтение 100–й страницы книги ~Путь меча~

- Поможем. Вам - выбрать. Обоим. Если будет кому выбирать.

И мы пошли к дальнему шатру.

Ждал ли нас там кто-нибудь?

Не знаю.

Зато нас ждал Путь.

Ждали Кабир и Мэйлань.

Ждала Шулма.

И ждал Джамуха Восьмирукий.

Хотя у меня возникало странное ощущение, что Джамуха уже дождался.

Чего?

Может быть, я тоже становлюсь шаманом?..

ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ. ЧУЖДЫЕ ПОЛЯ

...Мы бились мечами на чуждых полях...

Н.Языков

Этот шатер был совсем не таким, как другие.

Сырой и холодный, он неожиданно пах болотом, и зябкая дрожь пробежала
по моему клинку, когда я подумал о том, куда ведет дорога, начинающаяся от
этого шатра.

- Темно, - пробурчал Дзюттэ, неуютно ворочаясь.

- Да уж, - согласился я. - Темно.

Сказано было гораздо меньше, чем не сказано.

Чэн и шаман вообще молчали.

- Темно, - повторило эхо, и я сперва не понял, что это не эхо, а
когда понял, то ложное эхо уже смолкло, повисла тяжелая пауза, и сразу же,
полукриком-полустоном:

- Во имя Небесного Молота! Блистающие! А вас... вас-то за что? Тоже -
не смогли?!

Куш-тэнгри с громким шорохом отдернул полог, рассеянный вечерний свет
вошел в шатер, в углу слабо засветилась белая кошма - и стройное тело на
ней, длиной примерно с Волчью Метлу. Я вышел из ножен, привыкая к скудному
освещению, и вскоре сумел разобрать, что передо мной - Чыда.

Из хакасских копейных семейств. Потому что только в Малом Хакасе
давались такие имена, которые произнести было труднее, чем Беседовать с
Гвенилем, когда эспадон пребывал в дурном расположении духа.

А еще только хакасская Чыда имела столь вытянутый узкий наконечник на
длинной трубке, которая насаживалась на древко, обвитое стальными лентами
внахлест - и из основания трубки, на полтора локтя ниже жала наконечника,
торчала поперечная перекладина, чьи заточенные края слабо загибались
вверх.

Я знаю, что говорю. В первые два десятилетия моей жизни в Кабире я не
раз наведывался в дом напротив, где жила Чыда Абенсерах, Блистающая одних
лет со мной - и мы с удовольствием Беседовали, пока в один не очень-то
прекрасный день Абенсерах не уехала навсегда, вернувшись в свой родной
Хакас.

- ...Значит, не смогли, - тоскливо подытожила Чыда, по-своему
истолковав наше молчание. - Ну что ж... чему быть, тому быть, а вместе и
плавится легче. Давайте знакомиться, а то скоро, небось, прощаться
придется. Чыда Хан-Сегри с Белых гор Сафед-Кух. Ой, где ж вы, горы мои
Белые...

- Сафед-Кух? - недоуменно переспросил Обломок. - Причем тут
Сафед-Кух? Ты что, в Кулхане не была?

- Кулхан? - в свою очередь удивилась Чыда Хан-Сегри, тускло блестя
наконечником. - Что такое Кулхан? Где это? Я Придатка за перевал Ан-Рок
увела, дура любопытная, а там пошло-полетело... Скала на скале, ущелье за
ущельем, где скользишь, где падаешь! Говорили ж мне: кто думает, что знает
горы - тот их узнает, да поздно будет!.. Вот и узнала. И горы, и горе,
только горы кончились, а горю конца-края не видно...

- Отсюда выйти хочешь? - напрямик свистнул я.

Было ясно, что если сейчас мы возьмемся с подробностями объяснять
простоватой Чыде, что происходило с нами за последние полгода, да где это
было, да как это было, да с кем это было и зачем-почему - то закончим мы
как раз к возвращению Джамухи и Чинкуэды из победоносного похода на Кабир.

И то можем не успеть...

- Как не хотеть? - простодушно изумилась Хан-Сегри. - Да только как?

- Вместе с новым Придатком, - вмешался Обломок. - Станешь его обучать
- сегодня же свободной будешь, чудо ты горное, не с той стороны
свалившееся!

- А где ж мне Придатка-то нового взять?

- Да вот он стоит! - брякнул я, острием указывая на Куш-тэнгри. -
Куш-тэнгри да Хан-Сегри - чем не пара?!

- Этот? - тихо и не по-доброму, так не по-доброму начала Хан-Сегри,
что меня ознобом прохватило. - Этого... мне в Придатки? Ох, и научу я его,
окалину паскудную, ох и...

- Цыц! - рявкнул Обломок, обрывая Чыду, и, уже спокойнее, обратился
ко мне:

- Слушай, Единорог - бери-ка ты Чэна с шаманом, и выйдите отсюда
ненадолго. А меня на кошме оставьте. Всю жизнь мечтал на такой кошме
поваляться, да с такой Чыдой поговорить...

И мы вышли.

- Полог-то задерните, - донеслось нам вслед. - Любовь у нас сейчас
будет, а я любви при свете не понимаю...

Чэн пожал плечами и задернул полог.

...Вот уже с полчаса Неправильный Шаман сидел на земле, подобный
сухому пню, а я неторопливо танцевал вокруг него, то входя в замедленное
"Облако семи звезд", то выходя из него и одновременно с Чэном поглядывая
на шатер.

Тишина.

Тяжелый войлок заглушал все, и казалось, что шатер пуст.

Я разочарованно посвистывал - в который раз? - и снова принимался за
свое.

Нет, в способности Обломка убедить кого угодно в чем угодно я не
сомневался - сам был тому примером - но нам не нужна была тупая покорность
Чыды.

Нам нужно было свободное и безоговорочное содействие!

- На посох похоже, - задумчиво пробормотал шаман.

Чэн остановился, а я разок-другой прогулялся над головой Куш-тэнгри.

- Какой посох? - спросил Я-Чэн.

- Наш, шаманский... с которым на камлание выходят. Духов злых гонять.

Шальная мысль мелькнула у меня - а что, если... но мысль пришлось
отложить на время, потому что тут из шатра донесся голос Дзюттэ.

- О Высший Мэйланя, Блистающий и блистательный Дан Гьен! - орал
Обломок, и я не сразу понял, издевается он, или как?!

- Внемлите гласу моему! Шлите сюда этого Куш-Придатка, и пусть он
прогуляется с очаровательной Хан-Сегри к священному водоему! А мы пока
насладимся красотами шулмусской осени!..

Чэн изложил шаману, что тот должен сделать - умолчав о Куш-Придатке -
и шаман скрылся за пологом.

Вышел он уже с Чыдой на плече и с Обломком в левой руке. Чэн забрал
Дзюттэ, и Куш-тэнгри отправился к священному водоему, неся Чыду так
бережно и аккуратно, словно та могла выпасть у него из рук и разбиться
вдребезги.

- Что ты ей наболтал? - поинтересовался я.

- Разное, - довольно поблескивая, отозвался Дзю.

- А именно?

- Ну, например, что ты - самый великий Блистающий всех времен и
близкий друг Небесного Молота. Почти что родственник.

- Так... Еще что?

- О жизни поговорили...

- Дальше!

- А ты на меня не кричи! Я тупой, до меня крики не доходят... Про
водоем я ей рассказал. И про то, что единственное ее спасение - это
Куш-тэнгри. Будет с ним Чыда - будет ей благо; не захочет - ржавей под
мокрым плащом Желтого Мо! Это ей и понятно, и доступно; а поглядит сейчас
в священный водоем - так станет за шамана со всех концов цепляться! День,
другой, третий - а там и привыкнет, и обо всем остальном узнает...

...М-да... Дзю, как всегда, не мучаясь никакими этическими
соображениями, отыскал единственный наиболее убедительный довод. Я бы так
не смог.

А он смог. И - угадал. Потому что по возвращении Чыда Хан-Сегри стала
весьма покладистой, а ко мне обращалась не иначе, как "Высший Дан Гьен", и
при этом заискивающе шелестела выцветшей кистью, болтавшейся под ее
перекладиной.

Вот тут и дошел черед до моей шальной мысли.

- Духи, - озабоченно сообщил Чэн-Я, озираясь по сторонам. - Ох, и
много же! И все - злые. Так и вьются.

- Где? - заволновался Куш-тэнгри.

- Везде. Давай, камлай... я правильно говорю? Гони их отсюда!

- Сейчас?