read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



Шато-Марго, подвернись они только ей под ножницы! Но уж с ними сочтутся
потом. Теперь есть дела поважнее. Тетушка и племянник, Марк и Сильвия
рыли землю, возили ее в тачках, возводили насыпи по распоряжению Галлие-
ни, который старался чем-нибудь занять лихорадочно возбужденных парижан.
Паники не было. Выжидали, надеялись на лучшее, готовились к худшему.
Марк с нежностью ощупывал в кармане свой знаменитый револьвер; он чуть
ли не желал вторжения немцев в Париж - только чтобы испытать свое ору-
жие. Аннета, у которой от волнения горели руки, была внешне спокойна и
чувствовала себя как нельзя лучше: наконец-то и ей с сыном угрожает
опасность! Это уже облегчение... Другие испытывали то же самое. Терзае-
мым тревогой родителям становилось легче при мысли, что они хоть отчасти
разделяют опасность, нависшую над их сыновьями.
Лидия Мюризье бывает у Аннеты, читает ей письма своего жениха. Эти
две женщины потянулись друг к другу еще раньше, чем познакомились. Анне-
та подслушала тайную песню ручья, бегущего по лугу. А Лидия прочла в
нежной улыбке старшей сестры, что у нее есть ключ к этой музыке, - у нее
одной во всем доме. И Лидии приятно быть понятой. Но они ни слова не го-
ворят друг другу об этой песне сердца. Среди грохота орудий запрещено
вслушиваться в музыку мирных дней, в мелодию флейты, оплакивающей прош-
лое счастье. Лидия читает письма возлюбленного, славящего высокий долг
солдат Цивилизации. Молодой стоик изливает на нее холодный свет своих
идей. Влюбленная Лидия купается в нем с трепетной радостью. От ее душев-
ного тепла снег этих идей тает. Лидия еще дитя; мрачную жертву она скра-
шивает иллюзией, для нее героизм - наполовину игра. Она знает, что он
чреват опасностями, но верит, хочет верить в покровительство бога - ее
бога, оберегающего ее любовь. (Ведь ее бог и ее любовь - на одно лицо!)
Лидия кажется жизнерадостной, счастливой, она смеется приятным горловым
смехом, как смеются дети. И неожиданно разражается плачем: тогда уж от
нее не добьешься ни слова. Аннета жалеет ее. Она видит, что Лидия
опьяняет себя мыслями, которые выпаливает горячо, одним духом, пока не
собьется и не остановится... (Не напутала ли она чего-нибудь? Мило и
застенчиво улыбаясь, она просит извинения взглядом.) Аннета с удо-
вольствием взяла бы ее на руки и сказала бы:
"Все это, детка, с чужого голоса. Прижми свой лоб к моим губам! Когда
ты молчишь, я слышу биение твоего сердца..."
Но не надо говорить ей об этом. Она поступает правильно. Пусть декла-
мирует затверженные слова, лишь бы найти в них забвение! Мысли убаюкива-
ют сердце.
Весь дом упивается ими. И это упоение совсем уже не знает границ в те
дни, в те пять дней, когда развертывается битва народов. Обостряются
врожденные инстинкты обороны, взаимопомощи, славы, жертвы... Приходит
день, когда на площади Нотр-Дам толпа молит о заступничестве Девственни-
цу. С одной из галерей базилики кардинал бросает слово:
- Победа! И все замирает. Взлет прервался. Душа снова опускается на
землю.
С октября война топчется на месте. Самая страшная угроза миновала.
Заноза впилась в тело надолго, и в него проникает яд. Надо устраиваться
так, чтобы продержаться годы. Но у кого хватит твердости взглянуть в ли-
цо этим годам? И мы обманываем себя. Нас обманывают. Для поддержания эн-
тузиазма прибегают к искусственным возбудителям: к "шумихе" в печати - к
ее "уткам" и страшным сказкам. (Уж это неотъемлемая привилегия печати:
она подбирает то, что есть, да еще с радостью людоеда измышляет сама.) И
публика пробуждается от своего оцепенения, сотрясаемая, точно пьяница,
порывами бешеной ненависти.
Дом варится в собственном соку-скорби, гнева нетерпения, тоски. Зима
ползет медленно. В ее сумеречном свете мечутся люди, охваченные лихора-
дочным брожением.
Беженцы с севера, Аполлина и Алексис Кьерси, так и остались у Аннеты.
Она взяла их к себе на несколько недель, до выздоровления брата Аполли-
ны, до приискания квартиры и работы. А они и не собираются заняться по-
исками. Они находили вполне естественным, что Аннета приютила их. К чему
церемониться? Не их забота, сколько она тратит на своих жильцов. Они
считают себя жертвами, перед которыми в долгу вся Франция. Аполлина пе-
няет на неудобства: в столовой, мол, тесно. Она не заявляет претензий на
комнату Аннеты, но если бы ей предложили занять ее, она без околичностей
сказала бы: "Спасибо". Марк был вне себя. Он чувствовал непреодолимое
отвращение к этой женщине.
Странные это были гости. Алексис по целым дням валялся в постели.
Аполлина не выходила за порог, заставить их проветрить комнату было не-
легким делом. Они сидели в четырех стенах без движения. Алексис был от
природы увальнем, а сейчас он все еще чувствовал себя разбитым после ав-
густовского бегства. У него были курчавые русые волосы, низко спускавши-
еся на узкий выпуклый лоб, маленькие блекло-голубые глаза, толстые,
всегда полуоткрытые губы: Алексис дышал ртом. Он был похож на сестру, но
роль мужчины играла она. Алексис мало говорил и всегда был погружен в
какие-то смутные мечты или бормотал молитвы, перебирая четки. Молитвы -
это как люлька, в которой дремлет убаюканная душа. Брат и сестра были
набожны на свой лад. Бог был их собственностью; они расположились в нем,
как в доме Аннеты: пусть другие кочуют с квартиры на квартиру. Вялый, но
упорный Алексис, казалось, прирастал к месту. Двигаться он предоставлял
Аполлине.
В этой девушке таилась звериная энергия, но она ее душила в себе. Це-
лыми часами сидела - она, вся скрючившись за шитьем, по которому ловко
двигались ее нетерпеливые пальцы. Внезапно она бросала работу куда попа-
ло, вскакивала и, потоптавшись на месте, принималась ходить: шагала и
шагала по кругу, на тесном пространстве между кроватью и окном; останав-
ливалась, чтобы показать кулак невидимому врагу; грозилась выцарапать
ему глаза - и говорила, говорила, то стеная, то рыча, то угрожая, без
конца пережевывая одно и то же. Потом неожиданно бросалась в постель
брата и начинала душить его в объятиях; изливала на него поток страстных
слов, в котором тонули плаксивые и монотонные возгласы Алексиса. И, на-
конец, - наконец, наступала тишина! Казалось, в комнате была смерть.
Довольно беспокойное соседство. Но Аннета не смела выказывать неудо-
вольствие. Она жалела своих жильцов: надо терпеливо относиться друг к
другу. Страдали, правда, все, но на их долю выпало особенно много стра-
даний. У них на глазах сгорел дом вместе с дряхлой матерью, у них на
глазах расстреляли старого слугу; неудивительно, что их ум все еще пот-
рясен. Аннета считала себя обязанной, раз ее миновали подобные напасти,
сносить тягостное присутствие жильцов. С ней одной Аполлина еще готова
была общаться. Впрочем, тесной близости между ними не возникло. Необуз-
данная Аполлина внезапно переходила от мрачной злобы к проблескам симпа-
тии, а затем опять отшатывалась от Аннеты. В редкие минуты общения каза-
лось, что она угадывает в характере своей хозяйки некоторые родственные
черты. И как раз не те, которые Анкете приятно было бы в себе видеть, -
это ее раздражало. Когда между ними снова вставала стена, Аннета
чувствовала облегчение. Но попытки сблизиться были редки. Чаще эгоистка
Аполлина погружалась в мутное и бурливое болото своей души. От него ис-
ходили испарения, вызывающие лихорадку. Марк втягивал их в себя, как мо-
лодой пес, делающий стойку, - в нем боролись влечение и брезгливость. Он
ненавидел Аполлину и выслеживал ее. В бессонные ночи Аннету угнетала эта
атмосфера удушливой страсти.
Можно было подумать, что миазмы болотной лихорадки, распространяясь
по всей лестнице, просачиваются из-под дверей. На той же площадке, про-
тив Аннеты, билась в лихорадочном ознобе Кларисса. Запершись в четырех
стенах, она никого не хотела видеть и злилась на весь свет. В душе ее
был холод, была ночь. Клариссе казалось, что вся кровь в ней застыла,
что она постепенно каменеет, как кора замерзшего дерева. Только письма
ушедшего изредка обдавали ее волной тепла. Она читала их с сухими глаза-
ми, с оледеневшим сердцем: расставшись с Клариссой, он украл у нее солн-
це ее ночей. Смяв прочитанное письмо, она зажимала его, как шарик, в ку-
лаке. И, однако, Кларисса отвечала коротким и пустым письмом, не отра-
жавшим того, что она выстрадала, что она хотела и его заставить выстра-
дать. Она ничего не скрывала; она была из тех, для кого писать значит
говорить обо всем, что происходит вокруг, но только не внутри них: о де-
лах, но не о мыслях. О своем заветном Кларисса не вела беседы даже с са-
мой собой. Чтобы говорить со своим сердцем, надо чувствовать его биение.
Ее же сердце застыло. Она, как стеной, отгородилась от мира злобой.
Но весна растопила лед. Однажды до Марка донесся ее смех. Она двига-
лась по комнате, смотрелась в зеркало. Ее стали встречать на лестнице.
Выходила она из дому поздно. Кларисса всегда была одета со вкусом: эта
дочь Парижа инстинктивно понимала, что ей к лицу; линии ее хрупкого те-
ла, все ее движения отличались кошачьей гибкостью, и в глазах у нее мер-
цал тот холодный тлеющий огонек, какой бывает у кошек. Двигалась она
бесшумно, старалась не останавливаться; в виде приветствия только накло-
няла голову, а если к ней обращались, ограничивалась двумя-тремя учтивы-
ми словами и проходила мимо. У нее не было охоты говорить о себе или вы-
слушивать других.
"Я иду своим путем, а вы идите своим!"
Она держала себя как чужая. А люди простят вам все, но не простят от-
каза есть из одной тарелки с ними. Вокруг молодой женщины ткалась паути-
на недоброжелательства. Ей это было безразлично. Впрочем, все были заня-
ты и не следили за ней. Лишь один человек ждал ее возвращения по ночам,
и воображение его кипело, - Марк. Все тот же Марк... Нечего сказать,
приятное у него окружение! Справа и слева от его постели - обезумевшие
девы. Их распаленные тела... Над Парижем носится ветер сладострастия. А
сладострастие сродни ненависти.
Ненависть тоже может быть целомудренной. В семье Бернарденов она пе-
реплелась с мыслью о том, кто претерпел все муки. Когда святейший влады-
ка разослал во все христианские страны "Молитву о мире", государство и
духовенство распорядились ею по-своему. Оба "эти куманька спелись друг с



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 [ 100 ] 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.