силами в армреслинге. У нескольких офицеров я выиграл, и все стали просить
комдива защитить честь ВДВ. У генерала действительно оказалась сильная рука,
да еще он был именинником. Короче, отчаянно посопротивлявшись, я так и не
смог с ним совладать. Возможно, этим все бы и закончилось, но снова подал
голос замполит.
хама.
трудом преодолеваю сопротивление, то с замполитом обе схватки закончились в
считанные секунды. Тот буквально озверел.
он.
комдив, воззвавший к тому, что у него день рождения и не нужно его портить.
Поднимаюсь в апартаменты Грачева, где он меня поселил, набираю прямую связь
и первым делом спрашиваю, правда ли, что замполит дивизии защитил его от
пули. Павел Сергеевич искренне удивился этой байке, и тогда я ему поведал
все подробности поведения полковника и что офицеры его побаиваются из-за его
претензий на особые отношения с командующим. Павел Сергеевич страшно
разозлился и на следующий день пришел приказ: замполит срочно переводился
куда-то к "черту на рога". Комдив подошел ко мне и сказал:
первого года, и в тот же вечер мы выезжали поездом в Москву. Неожиданно на
перроне подошел ко мне один литовский полковник, с которым мы сблизились во
время съемок, отвел в сторону и, оглядываясь беспокойно по сторонам, тихо
проговорил с сильным акцентом:
пояснять он, но тут, увидев кого-то, побледнел и устремился прочь.
переговорный пункт. Звоню Грачеву - не отвечает. Руцкому, тогда
вице-президенту, - никто не берет трубку. Звоню Михаилу Полторанину (с ним
сблизился еще до фильма: он обещал мне помочь с бумагой для издания первого
романа), результат тот же - не отвечает. Время поджимает - набираю номер
Ивана Степановича Силаева. Слышу его голос и облегченно вздыхаю.
Скороговоркой представляюсь и передаю полученную от литовского офицера
информацию.
отвечает Иван Степанович. - Но спасибо: обязательно проверю...
большом волнении. Прибываем в Москву и на вокзале чувствуем какую-то
странную напряженность, видим озабоченные лица. Встречающий нас
администратор картины сообщает: военный переворот! Мухой лечу домой и
набираю домашний телефон Грачева. Трубку поднимает его супруга.
Верьте мне, Любаша: все будет в порядке! - твердо повторяю я, а сам
прислушиваюсь к радио, где говорится, что все прогрессивные граждане Москвы
должны идти к Белому дому. - Любаша, я иду к Белому дому и постараюсь
сообщать вам новости! А вы успокойтесь, прошу вас! Договорились?
обманул, и все эти дни звонил ей и старался подбодрить и вселить надежду на
лучшее...
зачем-то в карман нож-выкидыш и спешу к Белому дому. Было уже около девяти
часов вечера. Транспорт не работает, но мне везет: Неопалимовский переулок
находится в пятнадцати минутах ходьбы от Белого дома. Там уже собралось
несколько тысяч народу. Настроение у всех тревожное, но, несмотря на
растерянность, чувствуется какое-то необъяснимое единение. Все заняты
сооружением баррикад, сваливая в кучу все, что попалось под руку: железные
бочки, куски бетона, части арматуры, листы железа...
но со всех сторон слышатся разные, порой исключающие друг друга слухи.
Увидал Стаса Намина, которого окружили фанаты. Поприветствовали друг друга.
Мелькали в толпе известные всей стране люди: Шеварднадзе, Попов, Гайдар,
Говорухин. Несмотря на то что каждый из них находился в окружении своих
помощников, люди прорывались к ним, засыпали вопросами. Добрался и я с
вопросами к Шеварднадзе во вторую мою ночь моего дежурства у Белого дома.
Незадолго до этих событий нас познакомил Иван Степанович Силаев.
Меня в те часы волновали два вопроса: насколько основательны сведения о
подходе бронетехники для атаки на Белый дом и что слышно о Грачеве. Отвечать
Шеварднадзе начал со второго вопроса, сообщив, что Грачев жив, но находится
под домашним арестом:
мгновенно стало серьезным и чуть суровым. - Нужно быть готовыми ко всему...
"защитников".
поддавайтесь провокациям. - Он повернулся, чтобы уйти, но остановился и тихо
прошептал: - Будь осторожен, Виктор, береги себя...
разговор. По-моему, Любаша стала чуть спокойнее...
другие, находившиеся среди граждан-ских защитников на баррикадах, были
растеряны настолько, что пребывали в некоторой прострации, хотя и пытались
подбодрить друг друга: кто взглядом, кто жестом, а кто и выкриком
какого-нибудь популярного лозунга. Постепенно пришел к выводу, что лично
меня происходящее на баррикадах не устраивает: я жаждал каких-то действий, и
желательно полезного свойства. Неожиданно словно сам Господь решил дать мне
подсказку: передо мной мелькнуло знакомое лицо одного бывшего афганца. Я
окликнул его, и мы дружески обнялись.
награждении. - Я ж под его началом года три в Афгане служил. Отличный комдив
был!
заблестели.
защиту Белого дома.
вызвало к жизни занятную историю. Увидев, как вокруг меня деловито суетятся
люди, а я в камуфляже (забыл сказать, что звезды с погон я, естественно,
снял), ко мне подошел пожилой мужчина и говорит:
полковник? И фамилию вашу, если можно... Борода ваша меня смущает...
сюда защищать демократию! А зовут меня - Виктор Доценко! - с некоторым
пафосом ответил я (какой же я все-таки был тогда наивный).
что?
августа, то есть после провала путча, мне не позвонила журналистка "Вестей".
Оказывается, этот полковник дозвонился до их программы и рассказал, как
"кинорежиссер Виктор Доценко, наверняка в прошлом кадровый военный,
профессионально и четко руководил отрядами защитников Белого дома, а своей
верой и оптимизмом вселял надежду во всех людей, находящихся на баррикадах".
Руководство "Вестей" поручило сделать со мной интервью у баррикад, которые
еще не были разобраны. Около часа мучила меня журналистка, но два вопроса
важны для меня до сих пор. Как я отношусь к Горбачеву и что я думаю:
известно ли было ему о готовящемся путче? Я сказал честно, что Горбачев
наверняка был одним из разработчиков этого путча и никто его не изолировал в
Форосе. Он просто там спрятался, выжидая, чем все кончится и не рисковал
ничем: при любом раскладе Горбачев не проигрывал. Он рассчитал все, не учтя
лишь одного фактора, которым был Борис Ельцин.
интервью так и не вышло в эфир, а жаль...
защищаем демократию, и нам по-настоящему было страшно ТАМ. Никто не мог дать
гарантию, что бронетехника не двинется на нас, "защитников Белого дома", и
Адамов Григорий
Курылев Олег
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Майер Стефани