Чтение 10–й страницы книги ~Смертельный удар~

Темир словно только этого и ждал. Он дал отмашку артиллеристам, и с борта «Узунлара» вдогон триерам полетели каменные ядра. Корабли греков находились уже в зоне досягаемости, подтверждение чего Леха тотчас получил. Несколько ядер угодили в корму ближнего корабля, раздробив его рулевое весло и пробив кормовые ограждения. С десяток греческих моряков уже мертвыми оказались в воде. И среди них был капитан корабля. Ларин сам видел, как того вышибло с палубы ядром, словно кеглю в боулинге.

— Молодец, Темир! — похвалил адмирал, глядя, как разогнавшаяся триера, потеряв управление, забирает влево. — Хороших стрелков выучил. Теперь осталось только пустить ее на дно.

А когда капитан уже дернулся, чтобы отдать приказ идти на таран, Леха остановил его:

— Но это сделаем не мы. Оставь его на растерзание другим. Наша цель — бухта.

И, сказав это, невольно смерил взглядом Каранадиса, который прятался за их спинами, с опаской поглядывая на берег. Новой установки он построить не успел, так что делать ему было особенно нечего. Но Ларин был уверен, что этот хлипкий грек еще пригодится при осаде. А пока приказал вести «Узунлар» прямиком в бухту, куда стремились сейчас со всей округи рыбацкие лодки, заметившие опасность, и последняя триера греков, что пыталась уйти от преследования. Проследив за ней, Ларин заметил две невысокие башенки у входа в округлую бухту Одесса, откуда явно управлялась цепь, готовая вот-вот запереть вход в акваторию.

_Ускорить ход! — прорычал Леха. — Мы должны ворваться в бухту вместе с этой триерой! Это наш единственный шанс.

Темир транслировал его приказ командиру гребцов, и едва он умолк, как Ларин услышал позади грохот удара. Этот звук ему был хорошо знаком. Квинкерема, что шла за ним следом, протаранила греческую триеру, опрокинув ее на бок и почти подмяв под себя. Гоплиты и моряки с поверженного корабля посыпались в воду.

— Отлично, — похвалил адмирал сам себя, — один готов. Теперь бухта.

Он не видел, почувствовал панику, охватившую охранников башен. Они тоже понимали, что квинкерема скифов может ворваться в город, но не могли бросить своих моряков иждали до последнего, надеясь поднять цепь сразу после того, как корма триеры проскочит невидимую линию между башен.

— Быстрее! — орал Леха, — мы должны слиться с ними!

Гребцы старались изо всех сил и «Узунлар» летел как на подводных крыльях. Его хищный массивный нос уже почти касался кормы греческого судна, которое отделяло от него не больше пятнадцати метров. Над палубой квинкеремы засвистели стрелы и Ларин увидел, как упало несколько его морпехов. Греки стали пускать стрелы почти в упор, увидев врага рядом. Но и скифы ответили им тем же, окатив палубу триеры волной стрел. Разогнавшись, оба корабля проскочили «морские ворота», но Ларин осознал это, лишьуслышав грохот поднимаемой цепи, что проскрежетала по корме его корабля, и увидел разъяренные липа греческих охранников почти на одном уровне со своим.

Лучники-скифы выпустили но башням десяток стрел и сразили всех, кто там находился. Цепь так и осталась под водой. Они миновали башни, не дав ее поднять. И Ларин, стоявший на корме, с удовольствием заметил, как в гавань вошел еще один его корабль. А за ним спешил третий. Баллисты обоих кораблей прицельно били по башням, основательно обработав их верхнюю часть. Леха увидел, как последний корабль сбросил ход, высадив десант на стену. Морпехи с обезьяньей ловкостью взобрались на нее и захватили полуразрушенные башни, с которых можно было контролировать прилегавшую стену не слишком большой высоты.

— Отлично, ворота наши, — кивнул Ларин и, обернувшись к Темиру, добавил, вновь смерив взглядом Каранадиса: — Оставь в покое эту триеру, хватит с нее повреждений отнаших баллист. А теперь поворачивай вон туда, нам нужна торговая гавань.

Глава седьмая

Берег Африки

Море встретило их благосклонно. Легкий шторм, разыгравшийся утром в проливе, не помешал всем кораблям прибыть в район Катаны, где Федор уже поджидал их на борту «Ликса», качавшегося на волнах в нескольких милях от побережья. Когда он увидел все корабли, которые Ганнибал отрядил для этого флота, то в очередной раз понял, что доверие сильные мира сего понимают всегда по-своему. Еще собирая армию по разбросанным в горах лагерям, Чайка путем простого подсчета пришел к выводу, что для ее отправки в Африку понадобится столько свободных кораблей, сколько не найдется на всей Сицилии, разве что оставить ее совсем без прикрытия. Он успел осмотреть лично лишь часть кораблей и немного переживал за оборону острова, который будет теперь уязвим для нападения римлян. Однако вся «береговая охрана» оставалась в своих портах, а в плавание вышли только специально предназначенные для него корабли. Больше тридцати пяти квинкерем, не считая грузовых судов, перевозивших осадный обоз, коней для всадников Амада и нумидийцев, а также слонов. Это был внушительный флот, способный поспорить с римским и карфагенским, при необходимости.

«Похоже, наш новый тиран немного лукавил, когда отправлял меня первый раз в море, — усмехнулся про себя Федор, рассматривая бесконечный караван, растянувшийся по морю, — кораблей у нас было предостаточно. Однако он берег их для других целей».

— Прибыли все, включая корабли Алезы, — отрапортовал Могадор, поднимаясь по лестнице на кормовое возвышение. — Куда держим курс?

Федор ненадолго задержался с ответом. Вот он, момент истины.

— В сторону берегов Карфагена, — ответил он наконец, поймав озадаченный взгляд капитана, — выходим в открытое море и держимся как можно дальше ото всех островов,чтобы раньше времени не попадаться на глаза. Мы должны избегать сражений до тех пор, пока не прибудем на место.

Могадор кивнул с понимающим видом. Едва увидев общее количество кораблей, он уже начал подозревать, что на этот раз им приказано взять Рим. Однако, услышав приказ наварха, ему стало ясно, что подобные силы можно использовать и в другом направлении.

Отдавая приказ, Федор отчетливо понимал, что и открытое море таит в себе опасности. Особенно в этом районе. Здесь можно было встретить римские эскадры и флот карфагенского сената, не говоря уже о греческих и египетских, кораблях, ведь Чайка собирался пересечь самую оживленную трассу Обитаемого мира, протянувшуюся от берегов древней Финикия до Мелькартовых столпов вдоль Северной Африки. И все же море есть море.

Он не зря отдал приказ сразу уходить подальше от берегов, в надежде обогнуть близкие уже Сиракузы, корабли которых постоянно курсировали в этом районе. И это почти удалось. Почти. К вечеру первого дня, когда караван солдат Ганнибала уже давно оставил Сицилию позади, им повстречалась эскадра триер. Судя по всему, это были греки из Сиракуз. Они спокойно прошли стороной, направляясь в сторону дома, но Федор был немного раздосадован. «Солнце еще не успеет сесть, а хитроумный Ферон уже будет в курсе, — расстроился Чайка, провожая взглядом изящные силуэты триер, — а за ним и Гиппократ. Это, конечно, друзья, но все же лучше бы им было не знать до поры до времени. Ну да ладно, теперь уже ничего не поделаешь».

— В море, — повторил Чайка, проходя мимо капитана, — дальше в открытое море.

К счастью, боги хранили их. За те несколько дней, когда флот Ганнибала пересекал море, оно оставалось спокойным, и лишь попутный ветер раздувал паруса квинкерем. Удивительно, но они не встретили ни одного вражеского корабля, лишь пару раз на горизонте были замечены паруса, но они исчезали так же быстро, как и появлялись. Федор, поначалу переживавший за секретность порученного ему дела, вскоре решил, что боги приняли его молитвы и нападение на берега Карфагена произойдет неожиданно. «Упадем как снег на голову», — вспомнил он давно забытую поговорку, хотя не видел снега с тех самых пор, как оказался здесь.

— Когда должны показаться берега Африки? — уточнил Федор на пятый день плавания у Могадора, когда они вместе занимались осмотром снаряжения и боеготовности моряков. Капитан по долгу службы, а Федор для того, чтобы хоть как-то развлечь себя в этом неожиданно спокойном плавании.

— По моим подсчетам, — ответил Могадор, бросив взгляд на растянувшийся позади флагмана караван, — мы уже близко. Сегодня днем должны показаться берега Гадрумета, а к вечеру появится и Тапс.

— Ты помнишь, что мы должны обойти их стороной? — уточнил Федор, глядя, как тренируется расчет баллисты. — Здесь уже немало кораблей противника. Поэтому мы должныпройти далеко морем и высадиться уже в пустынных областях.

— Я так и сделаю, — подтвердил Могадор.

Когда после обеда и небольшого сна, последовавшего за этим, Федор вновь поднялся на палубу, то обнаружил, что качка усилилась, а справа по борту на горизонте уже видны плоские берега, поросшие пальмами. Вдоль них плыло даже несколько кораблей, но, судя по силуэтам, это были торговцы.

— Ветер крепчает, — доложил Могадор, встретив наварха.

— Мы уже миновали Тапс? — поинтересовался Федор, подставляя лицо соленому ветру.

— Еще нет, но мы уже близко, — отрапортовал пуниец. — Если направление ветра не изменится, то Тапс появится уже в сумерках. Нас сносит в море.

— Плохо, — поделился опасениями Федор, — ночью высадка невозможна. А заплывать слишком далеко от Тапса я не хочу. Постарайся ночью держаться ближе к берегу.

— Это опасно, — ответил Могадор, разглядывая горизонт, — я хорошо знаю эти места. Тут полно подводных скал. Лучше переждать волнение в открытом море, даже если нас снесет в сторону от цели. Иначе мы можем потерять много кораблей еще до начала высадки.

— Ладно, — согласился Федор, держась за ограждение, — ты моряк опытный, тебе виднее. А, кроме того, постоянно будь готов встретиться с кораблями сената. Мы все-таки уже в водах противника, хотя, надеюсь, нас здесь не ждут.

К ночи ветер действительно окреп, грозя перерасти в настоящий шторм. Квинкерема, до отказа набитая солдатами, грузно переваливалась с волны на волну. В последних лучах солнца, которое быстро закрывали наползавшие с моря черные облака, Федор, разгуливая по палубе, разглядел крепостные стены и башни какого-то города. Но Тапс ли это или еще Лептис-Минор, было не ясно. Море у берега было чистым от кораблей, давно укрывшихся в гавани.

— Пусть боги помогут нам пережить эту ночь, — помолился Федор на закат, глядя, как пенные волны бьются в борт корабля, сотрясая его до основания, — похоже, нам предстоит веселое время.

Он оказался прав. Ночью разыгрался мощнейший шторм, который быстро разметал караван по волнам. Все мгновенно пропало из вида. Матросы быстро убрали мачты, закрепиввсе, что было на палубе, веревками. Но все равно стихия стремилась разорвать «Ликc» на части, пробуя на прочность корпус корабля ударами волн, которые слизнули с палубы за ночь пятерых матросов, отправленных проверять снасти. Чайка поначалу то и дело сам выглядывал наружу, но потом бросил это бесполезное занятие, предоставив корабль умению капитана и воле богов. А сам отправился в кубрик, где и провел время до утра, выпив несколько кувшинов вина, после которых смог расслабиться и заснуть, несмотря на скрип снастей.

К счастью, кораблекрушения не случилось. Они миновали все подводные рифы. И, кроме гибели матросов и потери одной баллисты, которую смыло за борт, разорвав все крепежные веревки, «Ликc» легко отделался. Выбравшись на палубу, едва шторм стал стихать, уходя вместе с остатками ночи, Федор осмотрелся. Его караван, хоть и сильно потрепанный, держался позади, умудряясь сохранять даже подобие строя. Утонул ли кто-нибудь или отстал, было пока не ясно. Да и разбираться с этим времени у Чайки пока не было, поскольку, бросив взгляд туда, где должен был находиться берег, он увидел большой остров, который живо заинтересовал его. Остров был очень близко. А на острове находилась гавань, где иаварх заметил большие сооружения, в которых угадывались корпуса недостроенных кораблей. И таких кораблей он насчитал не меньше дюжины.

— Верфи! — выпалил Федор, обшаривая взглядом небольшое селение, жавшееся к скалам позади бухты. — Верфи сената, где он строит свой флот!

Чайка заметил на берегу какую-то суету и понял, что их тоже заметили. Это было нетрудно, все окрестности острова сейчас были заполонены кораблями его каравана. Но противостоять вторжению защитникам было трудно, слишком не равны были силы, — Чайка заметил лишь три квинкеремы, способные выйти в море. Метательные орудия стояли на возвышениях скал, но большой крепостной стены и башен здесь тоже не было. Похоже, эта бухта считалась настолько безопасной, что ее не стали укреплять. Или не успели. В любом случае перед навархом Ганнибала была отличная военная добыча, которую можно было взять почти голыми руками.

— Что это за остров? — выпалил Федор, когда заметил появившегося рядом Могадора.

— Еще не знаю, — честно признался капитан, осматривая плоские берега острова и горизонт, — но штормом нас отнесло значительно дальше того места, где мы хотели высадиться. Возможно, это остров Джерба.

— Джерба? — переспросил Чайка, словно припомнив что-то знакомое, и вдруг рявкнул: — Немедленно атаковать и сжечь эти корабли! Мы захватили их врасплох, хвала богам! Нельзя упускать такой шанс.

Могадор транслировал приказ на ближние квинкеремы. Сразу пять кораблей выдвинулись к острову и открыли стрельбу зажигательными горшками. Эти корабли беспрепятственно вошли в гавань, хотя им и попытались помешать моряки неприятеля. Две квинкеремы сената из трех успели отчалить, и одной даже удалось протаранить корабль атакующего флота. Но они были быстро уничтожены в коротком и ожесточенном бою. Третью квинкерему солдаты Ганнибала подожгли еще у пирса, от которого она так и не отчалила. После того как единственные боеспособные защитники острова были нейтрализованы, артиллеристы переключились на недостроенные корабли, подвергнув их бомбардировке. На берегу заполыхал грандиозный пожар. А для того чтобы свидетелей этого рейда осталось как можно меньше, Чайка приказал высадить десант.

— Ай-я-яй, как неудачно вышло, — насмехался Федор над далеким сенатом Карфагена, глядя, как солдаты берут под контроль весь ближний берег острова, — уже почти были готовы целых двенадцать квинкерем, как неожиданно появились мы! Этот шторм нам очень кстати, да, Могадор? — усмехнулся Федор, даже хлопнув по плечу своего капитана. — Если бы не он, мы вряд ли смогли бы подойти к этой бухте незамеченными. Да и гарнизон здесь мог быть больше. Так что наше вторжение во владения сената началось вполне удачно.

— Да, — кивнул Могадор, — похоже, это так. Только остров большой, тут есть еще бухты, надо бы отправить и туда корабли, чтобы осмотрели все.

— Отправь, — разрешил Чайка, — пусть еще пять квинкерем обогнут этот остров и прочешут все его изгибы. А мы пока полюбуемся на эту гавань. Очень уж она мне нравится.

Когда Федор сошел на берег, ему в нос ударил мощный запах гари. Шутка ли, неподалеку полыхало, выделяя черный дым в ясное небо столько дерева, так и не ставшего кораблями сената. Глядя на обугленные остовы, Чайка испытывал только радость от столь удачно начавшейся операции и поначалу не придавал особого значения тому, что этот дым может быть виден издалека. Поэтому провел на берегу пару часов, лично осмотрев арсенал и несколько зданий. Баллисты были уничтожены довольно быстро, как и сопротивление незначительного гарнизона. Судя по всему, основным населением этой бухты были плотники, обслуживавшие строительство кораблей. Разобравшись с армией неприятеля, Федор приказал согнать всех захваченных плотников вместе и посадить на уцелевшие торговые корабли, что остались в гавани.

— Отправим их под охраной в Тарент, — распорядился он, — пусть теперь строят корабли для Ганнибала. Мастерами не стоит разбрасываться.

Его радость еще усилилась, после того как в одном из каменных зданий обнаружилась казна верфей, состоявшая из нескольких сундуков с серебром и золотыми монетами. Это были хорошо знакомые Федору «слоны».

— А сенат не скупится на войну, — усмехнулся Чайка, осмотрев захваченные сокровища, — готов последнее отдать, лишь бы нас уничтожить. Но не выйдет.

И сделав знак погрузить все это на «Ликс», сам вернулся на корабль, готовый к отплытию. К этому времени пришло сообщение, что второму отряду удалось обнаружить и сжечь еще одну бухту, в которой стояло на стапелях три квинкеремы.

— Итого почти двадцать кораблей за один налет! — веселился Чайка, уже стоя на корме «Ликса» и разглядывая с его борта пожарище на берегу. — Великолепное начало. Но все же надо двигаться к побережью и начинать высадку, пока здесь не появились крупные силы.

К счастью, шторм или тот факт, что их действительно никто не ждал так далеко от самого Карфагена, позволил флоту Чайки беспрепятственно покинуть остров и направиться к берегу, видневшемуся на горизонте. Когда передовые корабли достигли его, то Федор с большим удовольствием отметил полное отсутствие каких-либо строений на большом протяжении. Если не считать полуразвалившихся хибар рыбацкой деревеньки, берег был абсолютно пустынным. Но при этом низким и «обустроенным» сразу несколькимиприродными бухтами подряд, в которые могли беспрепятственно войти даже такие корабли, как квинкеремы.

— Великолепно, — пришел к выводу Чайка, осмотрев с борта «Ликса» окрестности. — Мы прибыли на место. Пусть и немного дальше, чем рассчитывали, но мне оно подходит.Начать выгрузку армии.

Первыми к суше подошли две квинкеремы, участвовавшие в обстреле острова, высадив десант, который немедленно рассыпался по берегу и занял все господствующие высоты.

— Молодцы, — похвалил наварх, наблюдавший за ними, — так никто нас не побеспокоит раньше времени, даже если появится здесь неожиданно.

Затем к берегу подошли «торговцы», выгрузив на него коней. Почти одновременно с ним в соседней гавани высадились сами испанские кавалеристы, а рядом с ним и нумидийцы.

— Ну, пора и нам сойти на берег, — решил Федор, — командуй, капитан.

Могадор отдал приказ, и «Ликс», подталкиваемый методичными взмахами сотен весел, осторожно приблизился к побережью. Достигнув мелководья, корабль уткнулся носом в песок. Осмотрев песчаный пляж и волны, омывавшие борта квинкеремы, Федор делано вздохнул и бросил капитану как упрек:

— Пирсов здесь, конечно, нет.

— Сенат Карфагена не приготовился к нашему прибытию, — усмехнувшись, ответил на это Могадор.

— Тогда хотя бы прикажи спустить лодку, — махнул рукой Федор, глядя, как морпехи уже начали высадку, спускаясь по веревкам прямо в воду, и брели по ней к берегу по пояс в воде, — я командующий армией, в конце концов, или нет.

Могадор сделал соответствующие указания, и вскоре у кормы покачивалась на волнах длинная шлюпка, способная вместить человек пятнадцать. Сейчас в ней, однако, были только Федор, Могадор и гребцы. Пока шлюпка огибала массивный корабль, который не было смысла вытаскивать на берег, поскольку он должен был вскоре отправиться назад, Чайка наблюдал, как справа и слева от него к берегу подобным образом пристало еще пять кораблей и десантирование стало массовым. Тысячи людей, обвязанные оружием, закинув на ремне щиты за спину, устремились к берегу, по которому уже разъезжали испанские и нумидийские всадники.

— Великолепное зрелище, — проговорил Федор, чувствуя, что впервые его воле повинуется целая армия.

То же самое он повторил, когда взобрался на ближайший песчаный холм, возвышавшийся над окрестностями, чтобы окинуть взглядом прибрежные земли. Песчаные дюны, начинавшиеся сразу за линией поросших пальмами прибрежных скал, тянулись отсюда в обе стороны, на юг и на север. На западе, туда, куда Федор должен был двинуть свою армию,если хотел уйти подальше от берега, возвышалась еще одна линия холмов, поросших редким лесом. Единственным населенным пунктом оказалась та самая рыбацкая деревня,замеченная еще с борта корабля. Хотя на первый взгляд она казалась заброшенной.

— Осмотреть и привести сюда ее жителей, — приказал Федор, заметив там какое-то движение с холма. Несколько человек, похоже чернокожих нумидийцев, пытались покинуть деревню, едва армия начала высаживаться на берегу.

Когда отряд всадников привел к нему пленных рыбаков, Федор попытался сам допросить их, но не вышло. Рыбаки говорили на каком-то местном наречии, весьма далеком от государственного финикийского языка. Вопрос, однако, быстро разрешился, когда командующий подозвал командира «летучего» отряда нумидийцев и велел пообщаться с пленными, расспросив их, что это за место и как далеко отсюда ближайший город. Услышанное обрадовало и одновременно озадачило Федора. Ближайший город находился в трех днях пути на юг. А вся жизнь была на севере, там, где, собственно, начинались владения Карфагена. А эта земля, хоть и подчинялась ему, считалась уже нумидийской.

— Поздравляю вас, — констатировал главнокомандующий армией, обращаясь к своим верховным офицерам, собравшимся к тому времени рядом с ним, — мы промахнулись с местом высадки и оставили хору Карфагена далеко позади. Гадрумет и Тапс с его гарнизонами мы миновали. Так что вряд ли кто-то будет преследовать нас в ближайшие дни.

— Значит, мы уже в Нумидии? — уточнил спешившийся Амад, вытирая пот со лба. Зной на побережье стоял нестерпимый. Его конь стоял рядом и тоже фыркал от жары, обмахиваясь хвостом.

— Да, похоже, как раз напротив Цирты, — усмехнулся Федор, — осталось только преодолеть все пустынные земли, что лежат между нами.

Чайка бросил взгляд на море и осмотрел корабли, которые уже почти закончили высадку солдат и осадного обоза. Тысячи людей, словно муравьи, кишели сейчас на побережье, поблескивая шлемами на солнце. Не видно было пока только слонов, сколько Федор не высматривал их с холма. Похоже, перевозивший животных корабль пристал к берегу в бухте, которую закрывали от него изгибы холма и пальмы.

— Отправь дозоры из своих нумидийцев во все стороны, пусть обследуют берег, — приказал Федор начальнику нумидийской конницы, — не очень-то я доверяю этим рыбакам. А когда они вернутся, мы уже будем готовы выступать.

Чайка прошелся по холму и добавил, перед тем как вернуться на берег, обращаясь ко всем сразу:

— Мы не будем ночевать на побережье. Всем быть в полной боевой готовности. Выступаем на север, едва спадет зной, и будем продвигаться, пока не наступит ночь. Корабли сегодня же уйдут обратно.

— На север? — позволил себе удивиться Амад — Мы будем двигаться вдоль побережья?

— Именно, — подтвердил Федор, сверкнув глазами и давая понять Амаду, что не стоит обсуждать приказы, но все же снизошел до объяснения: — Минимум день мы будем двигаться в сторону карфагенской хоры. Именно там находятся земли, на которых мы должны устроить настоящий пожар. А исчезнуть в пустыне мы всегда успеем.

Амад наклонил голову в знак повиновения, всем видом показывая, что понял свою ошибку.

«Хитрец, — усмехнулся Федор, сделав жест стоявшему поодаль Могадору, чтобы тот следовал за ним, и направился вниз к морю. — Из него выйдет хороший придворный. Не зря же он стал правой рукой Магарбала. Я, конечно, пока птица другого полета. Но в этой жизни всё может быть.

Может быть, приблизить его и со временем, если боги помогут мне в этой войне, из него выйдет мой человек?»

Удивившись собственным мыслям и столь далеко идущим планам, Чайка в задумчивости спустился с холма. Он и не подозревал, что неожиданное повышение так быстро возбудит в нем честолюбивые замыслы. «А чего, собственно, бояться, — усмехнулся главнокомандующий, вышагивая уже между повозками осадного обоза, — жизнь коротка и полна опасностей. Если мне суждено выжить, то почему бы не подняться до уровня Атарбала».

Однако, вспомнив затем о похищенной жене, Федор невольно вздрогнул, и лицо его исказила гримаса ненависти. Он мысленно представил, как отрубает головы тем, кто это сделал, едва обнаружив их. «На Сицилии следов не обнаружилось, но не зря же в нападении участвовали солдаты сената. Неужели Магон приказал выкрасть их, чтобы отомстить мне? — скрипнул зубами Федор, останавливаясь у головной телеги обоза, на которой лежала разобранная баллиста. — Кто бы это ни был, я их найду и убью»

— Все готово? — невольно рявкнул Чайка на офицера, еще не отделавшись от своих черных мыслей.

— Осталось выгрузить еще пять баллист, — проговорил тот, вытянувшись по струнке и теряясь в догадках, чем он успел прогневить главнокомандующего, — я немедленноускорю работы.

— Хорошо, — буркнул Федор, отходя от затянутого в панцирь ливийца, — продолжайте.

Он проследовал дальше вдоль берега и, обогнув небольшой мыс, облепленный со всех сторон поднимавшимися снизу солдатами, увидел наконец то, что хотел. Вернее сначала услышал. Дикий рев животного донесся до него, едва он показался из-за скалы. Здесь стояли пять торговых кораблей, которые использовались для перевозки слонов. Их палубы были специально укреплены, а в трюмах имелись специальные приспособления, позволявшие хоть как-то удержать животное в узде, если ему вдруг захочется свободы.

— Как слоны пережили шторм? — поинтересовался Федор, ответив на приветствие Исмека, наблюдавшего, как по широким сходням погонщики, сидя на широкой шее, выводят слонов на берег, подгоняя их ударами палки.

Животные казались вполне здоровыми. Они смотрели по сторонам, сверкая окованными медью бивнями.

— Все в порядке, — ответил Исмек, — беспокоиться не о чем. Мои слоны уже не в первый раз переплывают море.

— Они готовы сражаться?

— Хоть сейчас в бой! — осклабился Исмек, скрипнув кожаным панцирем, когда разводил свои широкие плечи в стороны, словно сам должен был вступить в драку.

— Тогда заканчивайте с выгрузкой и готовьтесь к походу, — приказал Чайка, направляясь обратно, — ночевать мы здесь не будем.

Исмек повел плечами, мол, иного и не ожидал. А Федор в сопровождении Могадора вернулся к месту стоянки «Ликса», напротив которого устроил свой временный штаб, приказав разбить походный шатер. Здесь, решив, что пока что все идет как надо, он скрылся от зноя и решил немного перекусить. А когда закончил, стали поступать доклады от командиров частей. Первым явился Кумах, командовавший всеми африканскими пехотинцами, в число которых входили и солдаты, набранные в Сицилии. Это был мощный и сильный воин, ничем не уступавший Исмеку. По всему было видно, что Кумах мог не только командовать, а способен собственной рукой умертвить немало врагов.

«В этом походе меня сопровождают одни аргонавты», — невольно усмехнулся Федор, заметив его высокую и коренастую фигуру, приближавшуюся к шатру. Шагая, Кумах однойрукой придерживал ножны фалькаты, а другой успевал поглаживать небольшую бородку. Чайка и сам был не из хлипких, но офицеры у него действительно были как на подбор — высокие и мускулистые. Исключением, пожалуй, был лишь начальник испанской конницы, невысокий, но плечистый Амад. Даже командир всадников-нумидийцев Мазик был выше его на голову и шире в плечах. Впрочем, недостаток роста Амад компенсировал своим умением и талантами. В том числе и умением драться, в чем Федор вскоре убедился.

— Пехотинцы готовы к выступлению, — доложил Кумах, поклонившись.

— Все пережили шторм? — осведомился Федор, вспоминая вчерашнюю ночь.

— Мы потеряли один корабль, — ответил бесцветным голосом Кумах, словно речь шла о потере вещей, — он разбился о скалы. Никого спасти не удалось. Так же мы недосчитались «торговца», который вез продовольствие.

— Жди моего приказа, — ответил раздосадованный Федор, посматривая на холмы, откуда ожидал появления разведчиков нумидийцев, — скоро вернется разведка, тогда и начнем.

Кумах молча удалился к своим солдатам. Следом прибыл Бейда, начальник осадного обоза. Тучный и широкоплечий ливиец, похожий со спины на медведя. При одном взгляде на этого «медведя» Чайка верил, что он способен «заломать» любого, кто встанет на его пути. Или в одиночку перетащить тяжеленную баллисту метров на двадцать.

— Обоз готов, мой командир, — коротко ответил Бейда.

Затем прибыли еще несколько командиров, включая Амада, но людей Мазика все еще не было. Разведку пришлось ждать до самого вечера, однако когда она все же появилась, вести были самые подходящие — почти на полдня пути во все стороны крупных сил неприятеля не наблюдалось.

— Выступаем! — приказал Федор офицерам, вновь собрав их, когда солнце уже начало медленно падать за горизонт. — Двумя колоннами. Одна вдоль самого берега, другая — по холмам. Люди Мазика идут впереди всех, а за ним твои всадники Амад. Если что, ты первым примешь удар.

Когда командиры разошлись по своим войскам и вся огромная масса повозок, людей и животных пришла в движение, устремившись железными потоками вдоль берега на север, Чайка отдал последний приказ Могадору.

— Теперь ты можешь отплывать, — сообщил он капитану своего флагмана. — Весь флот передается под твое командование. Ты должен привести его обратно на Сицилию, не ввязываясь в сражения. Ганнибалу он еще пригодится, а нам уже нет. Мы уходим от этих берегов вглубь, а когда и как возвратимся, знают только боги.

— Пусть боги хранят вас, — проговорил Могадор и, проводив взглядом главнокомандующего, который вскочил на лошадь, направился к своему кораблю.

Глава восьмая

Старый друг

Стена позади пирсов, к которым жались круглобокие «торговцы», действительно оказалась ниже, чем у ворот, располагавшихся за военной гаванью.

— Не соврал Каранадис, — ухмыльнулся Леха, — молодец. Теперь мы этот город быстро возьмем. Может, и горшки не понадобятся.

Не тратя время на военных моряков Одесса, которые пытались остановить продвижение скифов, Ларин направил свою квинкерему прямо к торговым пирсам. За ним устремились еще два скифских корабля. Остальные обрушились на стоявшие в военной гавани триеры, которые составляли ее основную силу, забрасывая их зажигательными снарядами.Греки отвечали прямо со своих кораблей, не желая сдаваться. Завязалась жестокая перестрелка, и вскоре всю военную гавань заволокло дымом пожарища. Несмотря на то, что с первого взгляда было ясно, что триер в гавани вдвое больше, чем у скифов, внезапность позволила нападавшим поджечь большинство кораблей еще до того, как греческие моряки попытались хоть что-нибудь сделать. И вскоре греки стали отходить, бросая обреченные корабли, под прикрытие стен, просачиваясь сквозь главные ворота. Ониявно были ошеломлены столь неожиданным нападением.

— Пошла потеха, — ухмыльнулся Ларин, убедившись в том, что его не ждали, — а теперь вперед, на стену.

На пирсах, где недавно шла бойкая торговля — до вечера еще было далеко — началась паника. Все с криками бросились врассыпную, едва завидев силуэты скифских военных кораблей. Множество товара осталось лежать на прилавках или просто на земле, брошенное хозяевами, устремившимися под защиту стен. Морпехи с «Узунлара», воткнувшегося в пирс и задевшего при этом пару торговых кораблей, попытались захватить ворота ближней башни, но не успели. Те захлопнулись буквально у них перед носом. Но Ларин и не рассчитывал на очень легкую добычу. Главное, что они уже были в гавани. Остальное — дело техники.

Глядя как морпехи, приставив лестницы, уже карабкаются на примыкавшую к башне стену, а оттуда в них летят стрелы, Ларин лишь испытал знакомое чувство уверенности, всегда охватывавшее его во время атаки. Размышлять было уже поздно. Нужно было драться. А это всегда проще.

— Инисмей, остаешься здесь, отвечаешь за Каранадиса, — приказал Ларин, выхватывая меч и спускаясь по сходням с корабля, когда увидел, что морпехи с ходу захватили плацдарм на стене и удерживали его, отбивая яростные контратаки гоплитов.

— Потрудимся, джентльмены, — пробормотал он себе под нос, возглавив на пирсе сразу две колонны пехотинцев, что десантировались с причаливших кораблей.

Сразу по нескольким лестницам морпехи в чешуйчатых панцирях и с круглыми щитами, вслед за своим командиром, взобрались на захваченный участок стены. Здесь Ларин смог осмотреться и окинуть взглядом город, что лежал перед ним. Справа и слева по стене шли схватки с гоплитами. Слева они постоянно прибывали через башню.

Прямо под стеной находились какие-то склады или мастерские — длинные прямоугольные бараки занимали почти весь прилегающий квартал. Между ними по узким улочкам в сторону цитадели, окруженной еще одной стеной квартала особняков с храмом в центре, с криками бежали испуганные торговцы. Сквозь них к стенам пробивался отряд гоплитов в красно-черных панцирях. Дальше к мастерским примыкали дома купцов средней руки и не очень богатых горожан, разбавленные несколькими жертвенными площадками, это Ларину уже не нужно было объяснять, немало городов повидал. Дома получше жались к площади, сразу за которой начинался укрепрайон, тянувшийся до главных ворот. «Игде же тут искать этого подлеца Иседона? — первое, о чем подумал Ларин, оказавшись на стене. — В средней части города или уже в цитадели? Ладно, Каранадис проведет. Он-то уж знает. А пока надо расчистить дорогу».

Но прежде чем врубиться в ряды гоплитов, перекрывавших путь к башне, он заметил еще кое-что вдали за городом, стоявшим на каменистом мысу. Слева, сразу за крепостнойстеной, у подножия горы, возвышавшейся над осажденным городом, находилась еще одна небольшая бухта, от которой вела узкая, едва различимая отсюда дорога. И по ней в сторону бухты двигалось несколько груженых повозок — самые расторопные горожане уже бежали из города, не дожидаясь исхода сражения. И, судя по всему, это были не бедные горожане, раз могли себе позволить держать на такой случай несколько торговых кораблей. «Еще не хватало, чтобы эта сволочь сбежала — пришел в ярость адмирал — когда я уже в двух шагах. Ну уж нет!»

— Тесновато здесь, — проговорил адмирал уже вслух, — пора расширять владения.

И, вскинув меч, врубился в толпу гоплитов, защищавших башню. В яростной драке Леха схватился с одним из широкоплечих воинов и серией мощных ударов выбил у него из рук щит. Но грек тоже попался не из робких, двигался он быстро, а потому мгновенно подобрал другой щит у мертвеца, и бой продолжился снова. Он даже смог задеть адмирала в плечо, разрубив наплечник, но это только раззадорило Леху, который в ответ сшиб с противника шлем, а, затем, не расходуя силы на лишние движения, ударом ноги отправил его в полет со стены. Оглушенный гоплит перевалился через ограждения и рухнул на крышу барка, проломив ее.

Удовлетворившись захватом башни, в которую адмирал ворвался первым, умертвив еще двоих греков, Ларин пропустил вперед своих солдат, а сам приказал открыть ворота и привести к нему в башню Каранадиса. Пока бой продолжался на близлежащих улицах, Леха внимательно всматривался в то, что происходит на дороге за городом, где состоятельных беженцев все прибывало. И лишь изредка он поглядывал в сторону главных городских ворот, где мощная атака скифов пока не возымела результата. Гоплитов там было гораздо больше, да и стены повыше. «Надо бы взорвать к чертовой матери эти ворота», — подумал Ларин в раздражении, что должен отвлекаться на такую ерунду, как окончательная победа, в ту минуту, когда предатель Иседон находился почти у него в руках и мог сбежать.

Когда прибыл Каранадис, боязливо смотревший по сторонам, словно его вот-вот могли схватить как беглого раба и вновь посадить в выгребную яму, Ларин первым делом спросил, взмахнув рукой над панорамой Одесса:

— Ну, где обитает твой обидчик?

Оружейник скользнул привычным взглядом по городским кварталам и указал куда-то в район главной площади.

— Его дом вон там. Двухэтажный особняк, к которому примыкает оружейная мастерская. Если он еще себе ничего не прикупил за это время.

— Ну что же, — кивнул Ларин и, бросив взгляд в сторону главных ворот, приказал: — Будем надеяться, что не успел. Показывай дорогу.

Спустившись с башни, они зашагали вслед за Каранадисом. Впереди колонны шли человек десять скифов-лучников, за ними грек, адмирал и Инисмей, а позади всех передвигался целый отряд в полторы сотни морпехов, которых Ларин прихватил с собой на всякий случай. Как ни крути, а защитники города могли неправильно понять его желание посетить дом у главной площади и воспротивиться этому визиту. Он не ошибся.

Не успели они миновать и пару кварталов, уже очищенных от местных жителей и усеянных трупами сражавшихся солдат с обеих сторон, как подверглись атаке конницы. Передвигавшийся быстрым шагом Ларин неожиданно услышал топот конских копыт по мостовой, и вдруг из боковой улицы на них выскочили сразу несколько греческих катафрактариев. Затянутые в медные кирасы греки с длинными кавалерийскими мечами обрушились на авангард колонны, с которой столкнулись явно случайно. Но от этого опасности меньше не стало. Несмотря на расстрел почти в упор, который учинили всадникам скифы, катафрактарии буквально смяли авангард. Стрелы отскакивали от щитов, кирас и шлемов закованных в тяжелые доспехи всадников, скифам удалось поразить лишь троих, пока греки не зарубили большинство лучников и устремились к адмиралу, сразу различив в нем командира всего отряда. Но пока они пробивались сквозь лучников, перед Лариным успели выстроиться несколько рядов морпехов, сомкнувших, щиты и принявших удар на себя.

— Назад, — дернул за шиворот остолбеневшего Каракадиса Леха, оттаскивая его от всеобщей свалки, что происходила на узкой улице, — ты мне пока живым нужен. Не дошли мы еще до Иседона, так что не торопись умирать.

Греки яростно врубились в ряды морпехов, осыпая скифских пехотинцев ударами и топча копытами лошадей, но и те были не лыком шиты. Под натиском они чуть попятились назад, но вскоре им удалось сразить пятерых всадников. А шестого на глазах Лехи стащили с коня, выбив у него меч, и закололи уже на земле. Бородатый скиф всадил катафрактарию кинжал прямо в горло, даже не пытаясь пробить кирасу. В этот момент к сражавшимся скифам подоспел еще один отряд лучников, и стрелы засвистели с утроенной силой. Вскоре греки потеряли еще пятерых и вынуждены были отступить обратно по той же улице, откуда и появились.

— Вперед! — приказал Леха, наблюдавший за этой дракой из-за спины своих морпехов. — Быстрее вперед, пока они не вернулись с подкреплением. Тридцать человек, перекрыть эту улицу. Остальные со мной.

— Легко отделались, — заметил Инисмей, когда последние всадники исчезли между домами.

— Хорошо, что это был небольшой отряд, — кивнул Ларин, всматриваясь в разветвление улиц впереди, — они явно не нас искали. Но нельзя терять время. Мы должны достичь площади как можно скорее и во чтобы то ни стало.

Инисмей не стал спорить, хотя и понятия не имел, зачем нужно так быстро пробиваться в самый центр еще не полностью очищенного от врага города. Не были взяты еще дажеглавные ворота. Но рассуждать он не привык.

Миновав еще пару перекрестков, дома в которых казались покинутыми, они остановились на третьем. Слева послышались быстрые шаги. Обернувшись, Ларин заметил быстро приближавшийся отряд гоплитов. В нем было человек пятьдесят. Эта драка могла задержать их надолго. Впереди виднелись какие-то беженцы, сновавшие по мостовой с мешками. Справа улица была свободна.

— Куда дальше? — уточнил он, бросив быстрый взгляд на Каранадиса.

Тот указал направо.

— Туда, еще один квартал. Уже близко.

— Хвала богам, — выдохнул Леха и жестом подозвал командира морпехов, — бери пятьдесят человек и держи этих гоплитов до тех пор, пока не подойдет помощь, если сам не разобьешь. Остальные со мной.

За ним устремилась едва ли треть отряда, выступившего от башни. Но и этих должно было хватить для захвата одного старейшины, если только им не повстречается на путидлиной в квартал еще один отряд. Так размышлял Ларин, переходя почти на легкий бег, что-то подсказывало ему, что надо торопиться. Вряд ли Иседон был так глух, что не услышал шума от начавшегося штурма. Предчувствия его не обманули. Почти.

— Вот он! — указал Каранадис на приземистый особняк с узкими окнами и колоннами у входа, к которому примыкали длинные строения. — Здесь живет Иседон. А вон и он сам!

У ворот особняка стояла телега, на которую слуги в спешном порядке грузили какие-то тюки и бочки. Рядом с ней стоял старик в длинной тунике, расшитой золотой нитью по краю, одного взгляда на которого было достаточно, чтобы узнать предателя.

— Вот жадная сволочь, — рассмеялся Ларин, разговаривая на бегу, — не захотел бросить свое барахло. Ну и отлично. Жадность тебя сгубила, мерзкий старик.

Иседон обернулся на шум и, словно поняв, что это за ним, вдруг резко подпрыгнул на месте и заорал на своих слуг. По всему было видно, что он приказывает защищать его. Но вместо этого слуги побросали все, что было, на мостовую и пустились наутек.

— Верность не купишь! — проговорил, еще больше обрадовавшись, Ларин. — Ты попался. Сейчас я с тобой за все рассчитаюсь.

Обогнав своих солдат, адмирал бежал впереди колонны. Их разделяло уже не больше двадцати метров. Иседон, вскочивший на телегу, обернулся, и тут взгляды их встретились. Удивление в глазах старика сменилось диким страхом. Он отвернулся и хлестнул лошадей. Груженая повозка натужно тронулась с места.

— Не уйдешь, — усмехнулся Ларин и уже протянул руку, чтобы побыстрее за нее схватиться. Оставалось пробежать метров пять, как вдруг шум копыт усилился и откуда-то справа на него налетел всадник.